клубом. Мы старались поддерживать друг друга в карьере. Поскольку мы сосредоточили в своих руках серьезные ресурсы, то продвигалось у нас это дело вполне успешно.
— Это понятно.
— Да... Но продвижение столь... сплоченной группы не могло не встретить сопротивления. И вскоре политическая игра вошла в острую фазу. Опять-таки, поначалу и мы, и наши противники старались оставаться в некоторых рамках. Обвинения в коррупции, попытки подкупа, и разрушение репутации противника через прессу... В общем — нормальный политический процесс.
— И в этом нет ничего необычного.
— Да уж... Морсмордре уже тогда была нашим символом. Но тогда это было скорее политическим заявлением, чем серьезной угрозой. Но вот однажды, несколько человек из противостоящего лагеря нашли мертвыми. А над ними — возвышался змееязыкий череп.
— Кому-то не хватило терпения?
— Не знаю. Тогда — все открестились. Наши противники кинулись в атаку. Доказать ничего не удалось, но, как говорится, 'осадочек остался'. А потом... Постепенно отношения накалялись. И это уже не было политическим противостоянием. Изредка люди то с одной, то с другой стороны бесследно исчезали...
— И обе стороны не нашли ничего лучшего, чем обвинять в этом друг друга. — Озвучиваю я идею моего сюзерена.
— Да. Не нашли. Мне эта мысль пришла в голову через много лет, когда война была уже проиграна.
— Странно.
— Очень странно.
— Похоже, в вашем споре с последователями Дамблдора было больше чем две стороны.
— Скорее всего. И я не останавливался бы на числе три.
— Факты? — Поднимаю левую бровь, стараясь воспроизвести любимое движение крестного.
— Никаких. — Похоже, отец даже не заметил моей гримасы. — Только ощущения.
— Возможно, им стоит доверять. — Да уж, общаться с отцом, имея на своей стороне претендента на титул Темного лорда — намного легче. И, кажется, мне удалось произвести на папу хорошее впечатление.
— Но, хотя напряжение нарастало, в общем все было довольно мирно. Так что известие об объявлении организации 'Пожиратели Смерти' вне закона и разрешении аврорам применять Непростительные застало нас врасплох. Одно из собраний подверглось нападению, и, если бы не Лорд, мы все были бы мертвы. Нас даже не пытались арестовать. Сразу начали с Авады.
— Вы выяснили, что послужило причиной столь... истеричных действий?
— Нет. Ни тогда, ни позже никто из нас, даже те, кто, как я, смогли выпутаться из переделок, сохранив деньги и влияние, так и не смогли узнать, что было поводом. Но... если причины так и остались во мраке, то вот следствия, напротив, были предельно очевидны: началась война.
— Похоже, вас капитально подставили.
— Да. Но...
— Ты не задумывался об этом?
— Да. А ведь это так очевидно...
— Похоже, что-то влияет на твое мышление.
— Возможно. Очень на то похоже. Ты еще что-нибудь хочешь узнать?
— Совсем немного. Что происходило с вашим Лордом?
— Хороший вопрос. Очень хороший. В разразившейся войне он стал все больше и больше обращаться к черной магии в поисках Силы. Он проводил над собой какие-то ритуалы. И, однажды, после очередного ритуала он вернулся уже тем Темным Лордом, о котором ты знаешь. Ловушка захлопнулась.
— А его внешность? Она как-нибудь менялась?
— Нет. Хотя... именно после того ритуала, о котором я только что говорил, он и стал носить плащ с глубоким капюшоном... Так что — не знаю. Может быть...
Мне очень захотелось спросить отца, не произносил ли Лорд такие имена как Повелитель Отчаяния, или Господин Обреченных? Или, может быть, он упоминал о Боге Крови или Троне Черепов? Но, в тот момент, когда я уже открыл было рот, мою голову пронзила резкая боль. Казалось, что меня разрывает пополам, и каждая из половинок недостаточна для самостоятельного существования... И внезапно все прошло.
— Драко! Что с тобой?
— Не знаю. Голова что-то разболелась.
— Иди, отдохни. Разговор, конечно, получился интересный, но не настолько, чтобы рисковать твоим здоровьем.
— Спасибо, папа. Тем более, что мне нужно кое-что серьезно обдумать.
— Подумай. Это полезно. — Папа уже улыбается. Потом он поворачивается и выходит из зала, а я остаюсь сидеть у камина.
Дар и душа. (Драко).
Пламя играет в камине. Вишневый сок отдает миндальной горечью. Почему же так больно? Обращаю взгляд на собственную душу, и мне становится страшно. Вот, оказывается, что имел в виду Гарри, говоря, что 'пришлось рвать по живому'. Действительно: шрам пролег через несколько важных участков. Что-то, что раньше было моим — утрачено, но возле шрама застыли обрывки чужого.
На секунду осознание бросает меня в дрожь. Разве я раньше мог видеть душу? Тем более — собственную? Но ответ становится ясен даже раньше, чем я успеваю сформулировать вопрос: это умение — осколок чужого, оставшийся со мной. Интересно, что еще я приобрел? И что — потерял?
Обращаю взгляд на левую руку. Теперь я могу увидеть Метку, даже не зажигая ее. Вокруг рисунка, нанесенного Силой, клубятся тонкие нити. Но только три из них уходят куда-то далеко. Постепенно проявляется понимание — это связь с остальными носителями Метки и... и самим лордом. Несколько минут у меня ушло на то, чтобы разобраться: к кому какая связь ведет, но и это в конце концов у меня получилось. Первым делом у меня возникло желание вызвать Дафну и пообщаться с ней... Но воспоминание о том, как я 'чуть не превратился в аватара' остановило меня. А вдруг я, не зная о связи ничего — могу как-то повредить Дафне? Так что, вместо этого, я позвал моего лорда.
