В тот миг, когда труп стали укладывать на носилки, в кустах сверкнула вспышка фотоаппарата.
— Что за черт! — воскликнул Буянов. — Кто там? Ну-ка, Рудик!..
Опер бросился к кустам. Послышались возня, непечатные ругательства, и вновь появился Судец, таща за руку неизвестную Жене личность.
Все подались к ним, даже невозмутимые санитары оставили свои носилки и с любопытством следили за происходящим.
— Ох! — воскликнула Малевич. — Этот!.. — В голосе судмедэксперта звучали досада и смущение.
— Так! — зловеще произнес майор. — Что вы тут делаете?
Вопрос был обращен к здоровенному парню в джинсах и черной майке с надписью «New York Times». На груди у парня висел отличный «Никон». Он держал в правой руке очки и близоруко таращился на присутствующих. При этом на его пухлых губах играла насмешливая улыбка.
— Что я тут делаю? — переспросил он. — Да то же, что и вы, — работаю. Тружусь в поте лица, зарабатывая нелегкий журналистский хлеб. По какому праву, Судец, вы занимаетесь рукоприкладством по отношению к прессе?!
Он водрузил очки на нос, пригладил жидкую бороденку и, не обращая внимания на окружающих, вскинул на изготовку фотоаппарат.
— Действительно сенсация, — проговорил он себе под нос, — меня не обманули.
— Никаких снимков! — закричал Буянов. — Запрещаю съемку.
— Не имеете права. Закон о печати нужно знать.
— Гражданин Маковников, это вы нарушаете закон, — вступил в дискуссию Дымов.
— А-а, прокуратура… И чем же я нарушаю закон? — бросил в сторону Дымова детина, продолжая щелкать камерой.
— В интересах следствия вы не имеете права разглашать информацию.
— Да чихал я на вас! У нас свободная страна… с некоторых пор…
— Я могу вас задержать, — спокойно произнес майор.
— Попробуйте, — ехидно сказал детина. — Или забыли прошлый раз? — Он захохотал, направил объектив прямо на Буянова, и снова сверкнула вспышка.
— Петя, — спокойно сказал он, обращаясь к санитару, — возьми, пожалуйста, в руки голову этого несчастного, сейчас я вас обоих запечатлею.
— Не сметь! — крикнул майор. Санитар вопросительно посмотрел на детину.
— Ладно, — пренебрежительно произнес тот, — возле машины сниму. Позвольте откланяться, ведь интервью давать, как я понимаю, вы откажетесь.
— Откуда вы узнали о месте преступления? — стараясь оставаться спокойным, спросил Буянов.
— От верблюда, — нагло ответил детина. — Гуд бай, господа. А это что за лапочка? — обратил он внимание на Женю. — Ах да, наверное, дочка покойного полковника Белова, студенточка-практиканточка, прибыла на подмогу нашей доблестной милиции. Не страшно, девочка? А мне вот страшно! Преступники обнаглели. Уже головы отрезают. Куда идут деньги налогоплательщиков? Могу ответить. Управлением милиции приобретены два «Форда» якобы для патрулирования. «ВАЗы» их, видите ли, не устраивают. Кто-то на иномарках разъезжает, а населению головы режут. Привет!
И детина двинулся вслед за санитарами.
— Кто это? — спросила донельзя удивленная Женя. — Откуда он меня знает?
— Он все знает, — туманно пояснил Судец.
— Мерзавец, — добавила Малевич.
— Профессионал высокого класса, — резюмировал Дымов.
— Главный редактор независимой тихоре-ченской газеты «Курьер» Александр Анатольевич Маковников, именуемый также Сашка Мак, — пояснил Буянов.
— «Курьер»? — переспросила Женя. — А-а, знаю. Читала. Желтая пресса.
— Вот именно! — поддакнула Малевич.
— Желтая или голубая — какая разница! — заметил Дымов. — Газета интересная, пользуется успехом у населения, имеет достаточно высокий тираж, а главное, оперативна. Не сомневаюсь, что завтра на первой полосе будет опубликован фоторепортаж о наших сегодняшних приключениях.
— Ладно, давайте закругляться, а то совсем стемнело.
— Дорогу-то мы отсюда найдем? — неуверенно спросила Малевич. — Зря вы, Николай Степанович, прогнали этого смотрителя.
— Рудик! С утра снова приедешь сюда. Отсмотришь тщательно все вокруг этой могилы, да и в окрестностях тоже. Потом потолкуй со смотрителем. Надеюсь, с утра он будет трезв.
— А я? — нерешительно спросила Женя.
— Продолжай разбираться с Вержбицкой. Устанавливайте вместе с Валеевым ее связи. Да! — вспомнил он. — Ты утверждаешь, что у ее деда та же фамилия, что и на могильной плите? Довольно странное совпадение. Допустим, между двумя убийствами есть какая-то связь… Сомнительно, конечно. Но все же. Постарайся разузнать побольше о захороненном здесь французе. Что за человек? Вдруг всплывут интересные подробности. Мало ли…
— Прошло столько лет… — заметил Судец.
— Конечно. Но поискать стоит.
Разговор прекратился. Возможно, само место настраивало на молчание. Следственная группа гуськом возвращалась к воротам кладбища. Впереди осторожно шел Судец, светя под ноги фонариком. Пару раз он споткнулся, еле слышно чертыхнулся, но продолжал уверенно шагать вперед.
Стояла глубокая тишина, даже соловьи перестали щелкать, и Женя еще явственней ощутила нереальность происходящего.
«HAVANA — MOON»
— Слышал, слышал о ваших похождениях, — с легкой насмешкой сказал Альберт, когда на следующий день Женя начала рассказывать ему о преступлении на кладбище. — Майор говорил, что ты вроде обратила внимание на некую странную деталь?.. Ясно. Теперь послушай, что я накопал. После того как мы вчера расстались, я двинул к одному своему информатору. Тот слышал про Вержбицкую. Его сведения тоже довольно туманны. Говорил, что девочка — высший класс! Странно, что она жила в Тихореченске, а не подалась в Москву или куда подальше. На двух языках говорила свободно. Английский и французский… Каково?! Так вот. У нее были неприятности с братвой. Вроде какой-то крутой на нее глаз положил, а она ни в какую. И деньги не помогли. Тот сначала по-хорошему. Цветочки домой присылал корзинами. И так, и сяк. Потом видит — облом. Ну и взбесился. Поймали они эту Светочку… и пустили по кругу. Информатор клянется, что сведения точные. Грязная, конечно, история. Случилось это пару лет назад. История стала широко известна. Вроде как в назидание другим. И после этого наша Светочка будто бы стала путаной. Информатор сам с ней знаком не был, повторял чужие слова. О ее сутенере он ничего конкретного сообщить не смог. Однако отослал меня к одной колоритной даме — некой Марфе. Представь себе этакую престарелую Мэрилин Монро. Возраст где-то между сорока и шестьюдесятью. Лицо как у фарфоровой куклы, тропический загар, на пальцах и в ушах бриллианты… Словом, звезда пленительного счастья. Я ее, конечно, и раньше знал. Но она сроду не стучала. Тертая баба. Я так думаю, у этой Марфы под каблуком вся эта свистобратия, начиная от вокзальных и кончая птичками вроде Вержбицкой. Встретились мы у нее дома. Хата, скажу я тебе!.. Дом в одном из пригородов. Прямо Майами Бич какой-то… Конечно, в иное время меня бы туда и на порог не пустили, но, как я понял, смерть Вержбицкой наделала много шума в их кругу. И они горят желанием отомстить, поэтому Марфа и пошла на контакт. Правда, ничего конкретного она почти не сообщила. Назвала только кличку того, кто Вержбицкой домогался. Шакал! Личность известная. Информатор мой побоялся назвать его, а Марфа нет. Кроме того, она сказала, что у Вержбицкой имелся дружок. Некий Юра. Он не настоящий сутенер, но, как я понял, связан с этими делами. Фамилию она не знает, только кличку — Леонардо. Богемный парень, художник или актер. Со слов Марфы выходит, что там имела место любовь. Надо думать, она всего мне не сказала. Где, например, проходила тусовка, на которой они познакомились? Сам, говорит, ищи. Мне под приблуду попадать не охота. Правда, намекнула, где искать, куда, как она выразилась, «щекотнуться».
— А Шакал? — спросила Женя. — Это что за личность?
— Один из местных криминальных воротил. Лет сорока. Кем он раньше был, неизвестно, зато теперь вполне респектабельная личность. Сеть ларьков, рынок, несколько продуктовых магазинов, ночной клуб с рулеткой и карточными столами. Это фасад. А за ним — торговля левой водкой, какие-то дела на химкомбинате. Поговаривают, что именно он — его неофициальный владелец. Словом, воротила. Огромный дом с охраной и телекамерами… Бригада — человек двести. Круче не бывает, во всяком случае, в Тихореченске. Поговаривают, именно он убрал Кудрявого, ну, того, что на видеокассете. Помнишь, лысый?.. Он страшно не любит своей клички — Шакал. Но уже теперь не отлепишь. Нужно искать этого Юру-Леонардо. Чем я и собираюсь заняться.
— Буянов велел мне разобраться с родней Вержбицкой.
— Пойдем лучше со мной, посетим кое-какие вертепы. У меня не выходит из головы этот Леонардо. А с архивными изысканиями успеешь еще…
На улице моросил легкий дождичек, но было душно словно в парилке.
Они не торопясь зашагали по мокрому асфальту в направлении центра.
— Жаль, нет твоего приятеля, который нас подвозил.
— Утром ждал у подъезда, предлагал свои услуги.
— Он что же, неравнодушен к теJ;? Женя хмыкнула:
— Ребенок совсем. Какой из него кавалер!
— А мне показался нормальным парнем. Ты же говорила, что училась с ним в школе. Значит, он твоих лет. Коли он ребенок, тогда и ты…
— Может, он и неплохой, но, как говорится, герой не моего романа.
По мокрому асфальту шурша проносились машины. Пахло прибитой пылью, дождем, гарью из выхлопных труб.
— А куда мы идем? — спросила она.
— Есть тут одно заведение, «Гавана мун» называется.
— «Гавана мун»?
— «Гаванская луна». Бар. Дорогой. Крутое местечко. Там собирается всякая шелупонь. Местная золотая молодежь, — поправился Альберт. — Сам не люблю жаргона, но, как говорится, с кем поведешься… Возможно, удастся узнать местонахождение этого Леонардо.
— Там что же, кубинская кухня?
