виновника. Можно допустить и другое. Возможно, в этой истории завязаны их конкуренты, вот и пытаются навести тень на плетень. Разберемся.
Прошли помещение бара, потом какие-то коридоры, подсобки. Атлетический толкнул неприметную дверь. Довольно просторная комната была обставлена с вызывающей роскошью. Затянутые ярким шелком стены, громадный телевизор, хрустальные бра по стенам.
— Садитесь, — кивнул он на длинный стол. За ним уже сидели бармен и Ангел.
— Закусить? — спросил бармен.
— Уже, — отозвался Альберт.
— Да что вы там такое ели? — Он засмеялся. — Сейчас по первому разряду вас обслужим.
— Получи адрес. Ну и кое-какую информацию об этом Леонардо, — сказала Ангел.
— Художник Х…В, — презрительно произнес атлетический. — Урод!
— Вчера ты мне не особенно много выложила. — Альберт в упор смотрел на девицу.
— Нам приказали, — сказал вернувшийся бармен, услышав последнюю реплику. — Сам понимаешь, командир, не приказали — ничего бы не вякнули.
— Кто?
— Люди. Мы, понимаешь, переживаем. Света была в авторитете, и, когда ее замочили, народ возмутился. Стали искать. Сам понимаешь! Никто ни духом… — Бармен развел руками. — Темнуха. Поэтому наверху, — он ткнул пальцем в потолок, — рассудили следующим образом: пусть менты ищут, а мы им поможем.
— Конечно, — засмеялся Альберт, — так я и поверил. Новое дело — уголовники помогают милиции!
— Твое дело. Мы как на исповеди. — Бармен разлил в бокалы напиток густого чайного цвета из бутылки с черным ярлыком. — Света была не нашего круга, и поэтому мы вправе помочь.
— Не понимаю.
— Она не своя. Будь она из команды — это наше дело. Но поскольку она ни к кому не примыкала… И ее все любили.
— Довод!
— Вот-вот. Мы грешим на этого пидора…
— Он что, «голубой» был?
— Да не был он «голубым»! — закричала Ангел. — Что вы им мозги пудрите! Нормальный чувак.
— Пидор! — сказал доселе молчавший атлетический. — Уж я-то знаю. Все повадки пидор-ские…
— Погодите, — прервал перебранку бармен. — Я расскажу. Меня всегда удивляло, чего она с ним связалась. Такая баба! И это шибздо.
— Он здоровый был, — вмешалась Ангел.
— Дай сказать. Действительно, с виду он был орел. Но замашки… Не знаю, был ли он гомиком, может, и нет, но вел себя как гей. На художника учился… Манерный, заносчивый. Не знаю, какой он уж там художник…
— Светка говорила, настоящий, — вновь вмешалась Ангел.
— Художник, от слова х… — насмешливо произнес атлетический.
— Все бы ничего, но он взял над ней власть, — продолжал бармен. — Такая баба! Шакалу отказала, а этот махнет рукой, и она за ним… Занимал опять же у всех подряд. Били его за долги.
Разве такой парень ей был под стать? Словом, дешевка! Звать его Юрий Давыдов, лет тридцать, высокий, что называется, накачанный. Кончил какой-то институт или училище художественное, но не в Тихореченске. Подторговывал антиквариатом, иконки реставрировал.
— Фуфлыжник! — презрительно заметил атлетический.
— Ну хорошо, — сказал Альберт, — объясните, почему он все-таки имел на нее такое влияние?
— Мы не знаем, — в один голос произнесла троица.
— Но он точно был ее сутенером? — не отставал Альберт.
— Скорее не сутенером, а альфонсом. Она его содержала, — ответил бармен.
— Погань! — промолвил атлетический. — Кто бы его замочил?!
УБЕЖИЩЕ ОТ БУРЬ
— Красочно, — сказала Женя, когда они покинули гостеприимный кров «Гавана мун». — Просто какие-то мексиканские страсти!
— Одни эмоции и никакой информации, — добавил Альберт.
— Разве? По-моему, они достаточно сказали.
— Предвзятые оценки. Ее любили, его не любили… Она баба во! Он — шибздо! Ну и что? Любовь зла…
— А где он живет?
— У черта на куличках. «Семь сестер» знаешь? Часа два пилить. Была бы тачка…
В этот миг возле них остановилась потрепанная «копейка».
— Залезайте, — сказал Пашка.
— Волшебство! — удивленно произнес Альберт, уставившись на веснушчатое лицо. — Какими судьбами, молодой человек?
— Ехал мимо, увидел вас…
— Кстати, кому принадлежит «Гавана мун»? — поинтересовалась Женя, усаживаясь на переднее сиденье.
— Она находится под покровительством Брата. То есть не относится ни к одной из двух самых могущественных группировок.
— И что из этого следует?
— Вообще странно получается. Если Верж-бицкая замешана в убийстве Кудрявого, то почему бы им так для нее стараться? Вовсе непонятно.
Они вышли из машины. Солнце светило вовсю. Ветер закручивал на пустынной улице маленькие пыльные вихри.
Обиталище таинственного Леонардо оказалось строением, в каких до семнадцатого года ютились мещане средней руки. Низ его был каменный, а верх деревянный. Сколько дождей омыло его, сколько снегов засыпало крышу! Домик, однако, выглядел неплохо и, как видно, собирался простоять еще сотню лет.
Альберт долго барабанил в покосившиеся дощатые ворота, потом, обессилев, отошел и тоскливо глянул вдоль совершенно пустынной улицы.
— Безрезультатно, — сказал он себе под нос.
— Чего изволите, уважаемые? — услышал он у себя за спиной. Женя засмеялась, Альберт обернулся и обнаружил прямо перед собой крошечного старичка, одетого в просторные парусиновые брюки и такую же толстовку, то есть по моде в лучшем случае двадцатых годов.
— Нам Леонардо… то есть Юрия, — сказал Альберт.
— А вы его друзья?
— Как вам сказать? Вроде того.
— Ответ лукавый, — резюмировал старец. — Однако проходите.
Двор с пустой конурой зарос мокрецом, возле порога стояла наполненная водой деревянная колода, у которой копошились куры, одинокий гусь, переваливаясь с лапы на лапу, направлялся к старику.
— А-а, Кеша, — сказал старик, обращаясь к гусю, — сейчас покормлю, любезный ты мой. Заждался.
Гусь задрал красную лапу, подержал ее на весу, потом что-то выкрикнул на своем гусином языке — должно быть, попрекнул старика за длительную отлучку.
— Ну не сердись, — ласково сказал старец, — я тебе гостинец принес. — Он достал из кошелки хвост минтая и кинул гусю.
Птица неодобрительно загоготала, однако приняла подношение и удалилась куда-то за угол.
— В дом пройдем или здесь поговорим? — поинтересовался старец, вытирая руки листом лопуха. — Если вы пожаловали по поводу Юри-ных долгов, то ничем помочь не могу. Пенсию задерживают, накоплений не имею.
— Нет, мы по другому поводу.
— А самого Юры нет. Уже четвертый день…
— А где он? — спросил Альберт.
— Кто знает…
— Юра ваш внук? — спросил Альберт.
— Правнук. — Старик посмотрел на Альберта выцветшими голубыми глазами и засмеялся: — Правнучек мой…
— Да сколько же вам лет? — недоуменно спросила Женя.
— Девяносто два, — с отстраненным равнодушием ответил старик, — девяносто два годочка.
— Мы из милиции, — сказал Валеев, — приехали узнать про вашего… — он запнулся, — правнука.
— Из милиции? Понятно. А что он натворил?
— Да ничего… Не в этом дело. У Юры есть друзья, приятели?
— Наверное, есть. Сюда никто не ходит. Он называет мой дом убежищем от бурь. Где-то шастает, нет его иной раз месяц, потом является… Отдыхает. Одна, правда, девица появлялась. Он ее все рисовал. Юрка-то художник, да вы, наверное, знаете. Красивая девка.
— А как ее звали?
— Вот не скажу. Не представил он. Не считал нужным. — Старик поморщился.
— А можно посмотреть его комнату? Старик неожиданно остро глянул на Альберта:
— Обыскивать будете?
— Зачем обыскивать? Просто глянем.
