— Я навел справки и час назад получил исчерпывающие сведения о Господине. Они вселяют радужные надежды на исполнение наших желаний. На учете в милиции Господин не состоял, но его дважды притаскивали в дежурку за побег из отчего дома. Парень не нашел общего языка с родителями. У него мать и отчим. Они забрали его и обещали сами перевоспитать. С того времени в памяти нашего сотрудника и осталась необычная кличка, а вспомнил он о ней случайно, когда присутствовал при поисках Дина по картотеке. Взгляни-ка на характеристику из школы, которую этот мальчишка окончил в прошлом году, — Стрельников подвинул ему лист бумаги.
«Потемкин Владимир Сергеевич, — прочел Вершинин, — учился на хорошо и отлично. Участия в общественной работе не принимал. По характеру замкнутый, малообщительный, однако любит проявлять благородство — заступиться за слабого, призвать к порядку хулигана. Но такие поступки совершает только из желания показать силу и превосходство над другими, если уверен, что слава о его качествах станет всеобщим достоянием. В противном случае чужая судьба ему безразлична. К своей матери относится свысока, не прощает ей каких-то мелких недостатков. Появление ее в школе встречает враждебно. Дружит с подростками, склонными к правонарушениям (Субботин Вадим, Третьяков Василий, Василевский Николай). Пользуется у них авторитетом. Потемкин — несомненно способный мальчик и при правильном воспитании занял бы достойное место в жизни. После окончания школы поступал на юридический факультет университета, но не прошел по конкурсу. Дальнейшая судьба его школе неизвестна».
— Школе его судьба неизвестна, а милиции? — спросил Вячеслав, пряча характеристику.
— Милиции известна. Провалившись на вступительных экзаменах, наш потенциальный коллега месяца три бездельничал, затем устроился учеником на завод сельхозмашин, проработал там месяц, уволился и бездельничает довольно продолжительное время. По слухам, нередко посещает вокзал, хотя нам пока не попадался.
— Похож, безусловно похож на того, кого мы ищем.
— Еще бы. А заметь, какая компания подобралась: Субботин — он же Джентльмен, он же Мен, Третьяков — он же Сэр, Василевский — он же Мистер, и Господин тут как тут.
— Чудесно. Господин Потемкин должен быть у меня в ближайшее время. Мне хочется задать ему несколько вопросов.
— Обещаю тебе скорую встречу с ним, — сказал Стрельников, тут же вызвал двух своих сотрудников и приказал им поехать за Потемкиным.
УПРЕЖДАЮЩИЙ УДАР
Приметам, а тем более предчувствиям Вершинин не верил. Он всегда высмеивал людей, подверженных этому, например шофера Ростовцева, который останавливал машину, если дорогу ему перебегала черная кошка. Однако в то утро у него появилось предчувствие надвигающейся неприятности. Вячеслав пытался проанализировать, откуда оно, но так и не смог. Дела шли хорошо: сдвинулось с мертвой точки убийство Шестакова, вот-вот удастся найти анонимщика с завода.
«Нервишки пошаливают, — отмахнулся он от неприятных ощущений. — Начинаю вставать с левой ноги».
Первым, кто ему встретился в тот день в прокуратуре, был Бакулев. Обычно угрюмый и малоразговорчивый, он остановился и начал расспрашивать о семье, о планах на будущее. Вершинин насторожился и стал мысленно искать причину повышенного интереса начальника следственного отдела к своей персоне. Однако так и остался в неведении, ибо Бакулев, заметив вдалеке грузную фигуру поднимавшегося к себе Аверкина, прервал расспросы и побежал за ним.
Едва Вячеслав успел раздеться и привести себя в порядок, как его вызвал Аверкин. Вершинин захватил с собой на всякий случай дело об убийстве Шестакова, которым прокурор области по-прежнему интересовался, и поднялся в приемную. Кивнув на ходу двум дожидавшимся приема сотрудникам, Вершинин уверенно открыл тяжелую дверь тамбура, толкнул вторую и вошел к Аверкину, у которого находился и Бакулев. На приставном столике лежало вниз текстом несколько бумаг, а под ними виднелась серая папка, в которых обычно хранились личные дела работников прокуратуры. Вершинин попытался разглядеть, чье это личное дело, но ему это не удалось: оно лежало так, что нельзя было увидеть фамилию.
— Убийство Шестакова раскрыто? — без предисловий спросил Аверкин, глядя поверх головы вошедшего.
Вершинин доложил последние результаты.
— Хорошо, — оживился тот. — Можно считать его раскрытым?
— Боюсь предвосхищать события, но, думаю, к вечеру смогу сказать достаточно определенно. Потемкин в городе, мы это знаем точно. Времени со дня убийства прошло предостаточно, и оснований для тревоги у него нет. Вот-вот мы его найдем.
— А эти… ну как их… девушка и?..
— Субботин.
— Да, Субботин. Вдруг он предупредит его.
— Нине о том, что мы подозреваем Потемкина, не известно, да и она последнее время перестала бывать там, где развлекается эта публика. А Субботин? О нем я могу сказать точно — в течение суток своего пребывания в городе не встречался ни с одним из прежних приятелей. Сидит дома.
— Способов передать о себе весточку много, можно предупредить, оставаясь дома. Поэтому советую усилить поиски Потемкина, а не настраивать себя на благодушный лад.
— Понимаю. Но лично я знаю, что Потемкин абсолютно уверен в своей недосягаемости и спокоен. Вчера вечером, как только стала известна его фамилия, мы установили наблюдение во всех местах скопления молодежи, размножили его фотокарточку и вручили общественникам и работникам милиции. Родителей парня пока обходим, ведь дома он не появляется свыше двух суток.
— Смотри-ка, Бакулев, подозреваемого и след простыл, а у Вершинина тишь да гладь, да божья благодать.
— Потемкина нет двое суток, а Субботин только сутки, как появился в городе. Между этими событиями связь отсутствует. Вероятней всего, подозреваемый находится в очередном вояже на почве несовместимости характеров с домочадцами.
— Как успехи на заводе сельхозмашин? — как бы невзначай поинтересовался Аверкин.
— Работа в самом разгаре, — ответил Вершинин. — Мне удалось установить, что все анонимки напечатаны на пишущей машинке «Олимпия», принадлежащей когда-то заводу и потом списанной за ветхостью в утиль. Однако ее не уничтожили, как положено по инструкции, а оставили на складе. Затем по устному распоряжению заместителя директора завода Колчина, тогда он, правда, работал в другой должности, ее передали работнице бухгалтерии Чепурновой. Предположительно машинка должна быть у нее.
— Вы допросили Чепурнову?
— Еще рано. Говорить с ней или Колчиным я воздержался из тактических соображений. Если анонимки пишет она и ей станет известно, что я докопался до машинки, она попросту перепрячет ее, а мне машинка нужна как воздух. Это ведь главное доказательство.
— А зачем вы приплетаете сюда заместителя директора? Он и отдал-то машинку, наверное, по простоте душевной, подумал рухлядь, хлам.
— Возможно и так, но я сомневаюсь. Кстати, он спит и видит должность директора завода.
— Есть перспектива?
— В данный момент исполняет обязанности, а по прогнозам — законный преемник.
— Тогда сомневайтесь, но учтите, — от передачи Чепурновой машинки до совместного выживания подобным способом с завода Кулешова «дистанция огромного размера».
