своими дубинами.
В какой-то момент Баг понял, что живой поток иссяк. Он резко обернулся и метнул десантный нож вслед грызунам, пригвоздив еще одного к моховой кочке. Вот это другое дело, привычное и знакомое… Взглянул на свои трофеи: не густо, всего-то с полтора десятка голов. А казалось сгоряча, что прибил в несколько раз больше… У многих охотников, насколько он мог разглядеть, убитые лемминги валялись у ног куда более изобильно.
«Ничего, освоим промысел», – мысленно пообещал сам себе Баг.
– Не стой столбом! – крикнул Шуруп, с головы до ног забрызганный кровью. – Бей тех, что в сетке! Отпутаются же!
И бывший вертолетчик ринулся к заграждению, вновь щедро рассыпая удары и не прекращая орать:
– Бабы! (Хрясь!) Нормальные бля бабы! (Хрясь!) Услышал господь молитвы! (Хрясь!)
Дубинка хрустко крушила черепа и кости, кровь брызгала Шурупу на лицо, он не обращал внимания… И катился над бескрайними равнинами Таймыра его ликующий вопль:
– Бабы-ы-ы-ы-ы!!!
3. Человек в железной маске
Волны с тупым упорством накатывались и накатывались на отвесно вздымающиеся из моря скалы, как будто всенепременно желали продолбить себе дорогу в глубь островка. А скалам было все нипочем, волны разбивались о них, откатывались обратно пенными потоками, – словно толпы мародеров, пытающихся штурмовать продовольственные склады, охраняемые спецназом.
Я смотрел на безуспешные попытки штурма сверху, с высоты в несколько десятков метров. Там, на плоской, будто ножом срезанной вершине островка-утеса, росла невысокая густая трава, образовав живописную полянку, – небольшую, с половину волейбольной площадки размером. Над головой синело безоблачное небо и кружили с громкими криками чайки.
Разумеется, все вокруг: и волны, и островок, и чайки, – было виртуальным. Не вырастают на вершинах торчащих из моря скал такие идеальные, хоть в крикет играй, лужайки. Вершина реальной скалы скорее покрылась бы не травой, а толстым слоем птичьего помета…
– Красивое место, – задумчиво произнес человек, пригласивший меня сюда для разговора. – И символичное – наглядно показывает, какой крохотной стала та часть мира, где сохраняется хоть какой-то покой, хоть какая-то безопасность. А вокруг кипит и бушует бескрайнее море хаоса.
– Что в таком случае символизирует эта железяка? – спросил я, не слишком вежливо указав пальцем на металлическую маску, прикрывавшую лицо человека.
Хотя очень хотел спросить о другом: кто и зачем открыл незнакомцу код доступа с приоритетом «Сатана». Так ведь все равно правдиво не ответит…
– Наверное, это символ того, что мы похожи, – ответил он после секундного раздумья. – Только один носит железо внутри, а другой снаружи.
Железная личина закрывала все лицо от подбородка до бровей и имитировала металл грубой ковки. Два больших отверстия, для глаз, и десятка полтора маленьких дырочек, расположенных напротив рта. Живому человеку таскать такой намордник, наверное, было бы не слишком-то приятно…
Одежда моего собеседника вполне гармонировала с металлической физиономией. Короткий камзол по моде не пойми какого века, белая шелковая рубашка с кружевным воротником и панталоны, заправленные в высокие ботфорты. Я, вернее, мой виртуальный двойник, оказавшийся на виртуальном островке, был одет схожим образом, ладно хоть хозяин не стал напяливать железный намордник заодно и на гостя…
– Все это интересно и познавательно, – заявил я тоном, намекающим на обратное. – Но не пора ли перейти к сути дела?
– Сейчас перейдем. Но разве вы не хотите поинтересоваться, с кем имеете дело?
– Зачем? И без того понятно.
– То есть?
– Я имею дело с человеком, во что бы то ни стало желающим сохранить инкогнито. Иначе какой смысл во всем этом антураже? Проще было бы пообщаться по обычному защищенному каналу.
– Свое личное инкогнито я действительно предпочел бы сохранить. Но я хочу, чтобы вы, Мангуст, знали, чьи интересы я представляю.
– «Вы» и «Мангуст» не сочетаются в одной и той же фразе. Или «ты» и «Мангуст», или уж «вы» и «господин Дашкевич». Можно «майор Дашкевич».
– Поправка принята. Так вот, майор Дашкевич, я представляю интересы хозяев объекта, служащего целью экспедиции аль-Луаньяна.
– Кто-то разводил звероящеров в озерах Таймыра? – фальшиво изумился я. – Ну и ну…
– Я имею в виду истинную цель, а не объявленную.
– Не понимаю вас. У Эфенди цель одна – застрелить свою рекордную зверюгу и стать Величайшим Охотником всех времен и народов.
Попытка изобразить наивного простака не сработала. Железная Маска не стал мне рассказывать историю «Колесницы Кришны» с самого начала, сказал коротко:
– Речь идет о «Сатане». И не делайте вид, что впервые слышите это название.
– Кто же не слышал о владыке Ада… – продолжил я гнуть свою линию.
– Хорошо. Изображайте полнейшее неведение, если вам так удобнее, майор Дашкевич. Но выслушайте, что я скажу, и примите к сведению.
Он сделал многозначительную паузу и продолжил:
– Комплекс под условным названием «Сатана» создавался относительно недавно, однако в геополитических условиях, в корне отличающихся от тех, что сложились на сегодняшний день. Проще говоря, «Сатана» стала своим создателям не нужна. Катаклизм ослабил все уцелевшие государства настолько, что на масштабную внешнюю экспансию сил ни у кого не осталось. Даже поднебесники умерили свои некогда безбрежные аппетиты и не стремятся к новым аннексиям. К тому же спорные территории потеряли былую привлекательность – часть суши стала морем, а то, что уцелело, требует для восстановления нормальной жизни вложения колоссальных сил и средств. И Объединенный Индостан более не нуждается в «Сатане» как в оборонительном оружии. Но категорически против того, чтобы кто-то иной этим оружием завладел и использовал в целях агрессии.
Он вновь многозначительно замолчал, давая мне время осознать и проникнуться.
«Любопытная ситуация, – подумалось мне. – Никому эта злосчастная «Сатана» не нужна, и тем не менее все начали пытаться завладеть ею именно сейчас, не раньше и не позже. Еще год назад никого не интересовали обломки, мирно ржавеющие на краю света, в далеких таймырских болотах… Но стоило одному геополитическому игроку потянуться в ту сторону – и все остальные засуетились, зашевелились, начали плести интриги и отстреливать конкурентов…» Я все больше склонялся к мысли, что в роли камешка, вызвавшего всю лавину, и в самом деле послужил не интерес к «Сатане», а невинная охотничья страсть Эфенди. Но очень уж неудачно он выбрал район для сафари… Лучше бы занялся сасквочами, честное слово. Хотя лично мне грех жаловаться и пенять на судьбу – получил шанс избавиться от унылого пенсионерского житья. И даже женой обзавелся, зеленоглазой красоткой.
– Из того, что вы рассказали, мне не все понятно, – сказал я, видя, что пауза затягивается. – И в первую очередь не ясно, что вы хотите лично от меня.
– Во-первых, я хочу, чтобы вы поняли: наши интересы в этом деле полностью совпадают. У России сейчас нет возможностей вести масштабные поиски на Таймыре. Нет научно-технического потенциала для изучения обломков и воссоздания на их основе принципиально нового оружия. Да и времени на такую затею нет. Наконец, нет достойных целей для применения «Сатаны».
«Хе-хе, – подумал я, – с последним своим тезисом Маска дал маху. Вручите нашим генералам заряженную пушку, а уж цель они быстренько придумают. У того же Кравцова есть давняя и заманчивая цель, причем совсем близко, в самом сердце России. Анклав Москва называется».
Железноликий продолжал:
– И для Санкт-Петербурга, и для Нью-Дели удобнее всего было бы сохранить статус-кво: «Колесница Кришны» бесследно сгинула в День Станции. Но в нынешней ситуации рассчитывать на такое – непростительный оптимизм. Поэтому комплекс «Сатана», если вдруг он уцелел, должен быть
