Пасть у медведя здоровенная, но все же не позволяет перекусывать человеческие тела одним движением челюстей. И брюхо не маленькое – но даже если мишка не раз являлся сюда на трапезу, все равно не сожрал бы большую часть плоти у нескольких десятков мертвецов. А стаями медведи не бродят.
Ни единого следочка мелких хищников не видно – ни от их лап, ни от зубов… Здешняя столовая была закрыта на спецобслуживание единственного клиента.
Кто же здесь подкрепился? Мутировавший медведь? Искусственно выведенный монстр? Или же монстр давно известный – чучундра звероящерная, как именует ее генерал Кравцов? Вдали от озера никто и никогда с чучундрой не встречался, но всё когда-нибудь случается впервые… Озеро Таймыр сильно обмелело, разбилось на несколько водоемов, пищи стало в разы меньше, и…
Прекрати ломать голову, Мангуст. Ни к чему, коли уж под рукой есть профессиональный специалист по таинственным зверюгам – профессор Птикошон, консультант Эфенди по вопросам зоологии и криптозоологии.
Я тщательно, в нескольких ракурсах заснял на «балалайку» следы лап и челюстей. Пусть профессор выдаст авторитетное заключение. Но что бы он ни сказал, одно понятно сразу: зверюгу необходимо выследить и завалить, даже если она не заинтересует Эфенди. Во избежание.
– Что ты там возишься? Нашел что-то интересное? – прозвучал в наушниках голос законной супруги.
– Абсолютно ничего, – соврал я.
– Возвращайся побыстрее, надоело тут сидеть без дела…
– Сейчас пойду обратно, – сказал я чистую правду.
Пошел, но другим маршрутом, – так, чтобы ветер дул от меня к раскопанному могильнику. Трупный запах здесь не ощущался, и вонь непонятной природы тоже. Я подозревал, что источник ее – неведомый трупоед. Вонюч, как десять тысяч скунсов, и метит пахучими выделениями свою территорию: самым сильным зловоние оказалось как раз на месте кормежки твари. Оттого-то всякая зубастая мелочь туда и не совалась.
Опостылевший респиратор я снял, но далеко убирать не стал, оставил болтаться под подбородком на манер шейного украшения – на пути к вертолету еще придется пересечь зловонную зону.
Под ногами блеснуло нечто небольшое. Я нагнулся, поднял матерчатый пятиугольник с вышитой золотом эмблемой, рассмотрел. И кое-что понял…
– Оставь здесь, – прозвучал за спиной надтреснутый голос, лишь только я потянулся убрать находку в карман. – Плохое место. Ничего нельзя брать.
Обернулся я неторопливо, не желая спровоцировать выстрел. Обернулся с тоскливой мыслью: жизненный путь Мангуста подходит к концу. В следующий раз вот так прикончат сзади, и буду гадать на небесах, кто воспользовался моей глупой беспечностью. Датчик, обязанный писком предупреждать о приближении живых объектов, промолчал, что меня никоим образом не оправдывает, у любой техники случаются сбои.
Принадлежал голос аборигену, устроившемуся неподалеку, возле развалин, в тенечке. И моя самооценка, и без того близкая к нулю, упала до отрицательных величин. Потому что минуту назад, до того, как я нагнулся за находкой, никого там не было… Появление человека я не увидел, не услышал, не почувствовал.
В отличие от прочих насельников Таймыра этот выглядел аборигеном настоящим, чьи предки испокон веку обитали в здешних местах. Невысокий, скуластый, в оленьей парке с откинутым капюшоном. День выдался теплый, плюс восемнадцать в тени, по таймырским меркам рекордная жара. В меховой одежке свариться можно, но ни капли пота на смуглом лице местного жителя я не разглядел.
Судя по морщинам, лет ему изрядно. Но волосы густые, черные, и резко выделялась на них единственная седая прядь, снежно-белая.
Сидел абориген на каком-то обломке, а его оружие, охотничий карабин, стоял метрах в полутора, прислоненный к руинам, – так, что сразу не схватить, не дотянуться. Наверняка сделал он это специально, этакий показной жест миролюбия.
Прекратив мысленно посыпать голову пеплом, я приблизился и спросил:
– Ты кто?
– Человек.
– Я тоже, вот и познакомились, очень приятно…
Попытка пошутить не удалась. Ни тени улыбки на скуластом лице не мелькнуло, смотрел все так же равнодушно, словно задумавшись о чем-то своем.
Пауза затягивалась. Мне представлялось, что моя скромная персона должна вызвать хотя бы минимальное любопытство: кто я такой, откуда взялся и что здесь делаю? Ошибся. Ни малейшего интереса незнакомец не проявлял. Дескать, ты, странник, получил от меня ценный совет, ну и странствуй себе дальше.
– Меня зовут Руслан, – взял я инициативу на себя. – А как мне называть тебя, человек?
– Как хочешь.
– Тебе все равно?
– Если я назову песца оленем, разве у него вырастут рога? – ответил абориген вопросом на вопрос.
Я призадумался над глубокой мыслью. Рога у песца, понятно, не вырастут, а местные обычаи не позволяют называть свое имя первому встречному. Но тогда мой собеседник должен иметь какое-то обиходное прозвище.
– А как тебя зовут другие?
– Тульбигеем зовут. Еще Иваном зовут. Те, кто здесь жил, Вакулом звали. Плохие люди были. Место плохое, нельзя здесь жить. Люди плохими стали.
– Ты знаешь, кто их убил?
– Бдыр-Барус.
– В одиночку? Суровый человек, однако…
– Он не человек. Он забрал их души несколько зим назад.
Так… Порывшись в памяти, я вспомнил, кто такие «барусы», – демоны здешних верований, воплощения темных и враждебных человеку сил. Началась дремучая метафизика, приправленная мифологизированным восприятием действительности… Надо побыстрее возвращаться на твердую почву объективной реальности.
– Давай оставим души в покое, – предложил я. – Меня интересует, кто убил тела. Недавно, этим летом.
– Человек снизу.
– Снизу? Из-под земли?
– Да.
– Шахтер, что ли?
– Нет, человек снизу.
Похоже, слово «шахтер» незнакомо Туль… как его там… в общем, Ивану. Но я решил прекратить допытываться, имелись у меня кое-какие соображения о личности «человека снизу», достаточно обоснованные. Неплохо бы прояснить другую загадку…
– А кто откопал и сожрал тела? Тебе знаком этот зверь?
– Здесь был не зверь.
– Хм… А кто же?
– Бдыр-Барус пришел и забрал своё. Это его место.
Опять двадцать пять… Но если я разговариваю не с психом, сбрендившим на почве местного фольклора, то отчего бы не допустить, что Бдыр-Барус на латыни звучит как чучундрус звероящерус? Если загадочное
– Бдыр-Барус живет в озере? Там его логово?
