— Тогда присядем?
— Лучше пройдёмся. Я и так большую часть дня провожу сидя.
Мы не спеша пошли по дорожке. После короткой паузы в нашем разговоре, я сделал глубокомысленное замечание:
— Видно, вы не из тех женщин, что просто бездельничают при дворе.
Анхела кивнула:
— Совершенно верно. Безделье не моя стихия. Нужно уметь ничего не делать, иначе умрёшь со скуки. Это целое искусство, которым я так и не смогла овладеть... — Она вздохнула. — Знаете, порой я завидую людям, получающим удовольствие от праздной жизни. Мне это не дано. Как говорите вы, англичане, я типичная working girl10.
— Одно маленькое уточнение... даже два. Во-первых, выражение «working girl» зачастую употребляется на Земле в несколько ином смысле... гм, впрочем, это неважно. А во-вторых, я не англичанин.
— Ах да, извините. Рикардо говорил, что вы ирландец.
— И шотландец, — добавил я. — И валлиец. А на четверть я, можно сказать, итальянец.
— По линии отца?
— Угадали.
— Я не гадала, а руководствовалась логикой. Ведь Дженнифер, дочь брата вашего отца, отлично говорит по-итальянски.
— Вы уже познакомились с ней?
— Да, за завтраком. У королевы.
— Понятно. Вы её личный секретарь?
— Чей?
— Королевы.
Анхела внимательно посмотрела на меня, будто взвешивая в уме, достоин ли я доверия, и только потом ответила:
— Больше чем секретарь. Фактически, я и есть королева.
В первый момент я растерялся. Но затем вспомнил, как Анхела обращалась с королевой — скорее на равных, чем как подчинённая, — и в моей голове созрела догадка.
— Вы вроде серого кардинала?
— Не совсем, — сдержанно произнесла она. — Скоро вы сами узнаете.
Я уже подозревал, о чём скоро узнаю, и решил перевести разговор на другую тему:
— Вы не в курсе, когда вернётся Рик?
— Самое позднее к вечеру. Ему уже сообщили о вашем прибытии.
— Сообщили? — удивился я. — Каким образом?
— Естественно, по гиперсвязи. У Рикардо на корабле установлен приёмопередатчик короткого радиуса действия. А на Астурии есть гиперволновая станция.
— Нелицензионная?
— Само собой. Мы купили её на чёрном рынке за бешеные деньги — но всё же гораздо дешевле, чем у этих людоедов из корпорации «Авалон».
— Это же противозаконно! — возмутился я.
— А что прикажете делать? — пожала плечами Анхела. — Астурия едва лишь встаёт на ноги, мы находимся на отшибе, и нам жизненно необходимо иметь связь с внешним миром. А приобретение лицензии разорило бы нас.
— Оборудование для станции наверняка краденное, — заметил я. — Скорее всего, в результате вооружённого налёта на одну из баз корпорации. Покупая нелицензионные устройства гиперсвязи вы тем самым содействуете преступникам. Это не только противозаконно, но и безнравственно.
— А, так вы моралист! — неожиданно язвительно произнесла она. — Из тех, кто любит разглагольствовать о нравственности в политике. Из тех, кто мечтает сделать мир добрее и лучше, забывая о том, чем устлана дорога в ад. Такие идеалисты, как вы, стояли у истоков множества кровавых трагедий в истории человечества. Робеспьер, Ленин, Гитлер, Мао...
— Ну, знаете!
Непроизвольно сжав кулаки, я повернулся к Анхеле. В ответ она рассерженно смотрела на меня... Но Боже — она была так прекрасна!
Её пылающие ярким румянцем щёки, её сверкающие чёрные глаза, её волосы... Да уж, она способна пленить кого угодно — и мужчину, и женщину. Например, ту же королеву.
Последняя мысль ещё пуще разозлила меня, да до такой степени, что внезапно вся моя злость каким-то непостижимым образом обратилась в нежность. Не до конца отдавая себе отчёт в том, что делаю, я подступил к Анхеле вплотную и расстегнул заколку, скреплявшую её волосы. Они волнами упали ей на плечи, обрамляя побледневшее лицо.
— Что... что вы делаете?
— Совершенствую вашу красоту, — ответил я, гладя её по щеке. — Вам никто не говорил, что вы самая восхитительная женщина в мире?
Она решительно отстранила мою руку. Наши взгляды встретились и скрестились, как шпаги.
— А вам никто не говорил, что порой женщины устают от бесконечных комплиментов?
— Глупости! — возразил я. — Они только делают вид, что устают. Это одна из форм кокетства. На самом деле женщинам никогда не надоедает лесть в адрес их внешности.
Анхела возмущённо фыркнула:
— Ну, ещё бы! По-вашему, женщины такие дуры, что принимают за чистую монету все комплименты мужчин. Вы полагаете, я не знаю, что вы сейчас думаете? «Хороша куколка! Интересно, так ли хороша она в постели?»
— А вы, оказывается, мужененавистница.
— Вовсе нет! Зато вы — яркий образчик самовлюблённого самца-шовиниста.
— Ага! Значит, я самец? Самовлюблённый самец, к тому же шовинист. В таком случае, вы... — Я моментально остыл и, проникновенно глядя на неё, спросил: — Как вас называют за глаза?
Анхела поджала губы.
— Кукла, — грустно ответила она. — Крошка Барби. А ещё — Снежная Королева.
Я положил одну руку ей на плечо, а другой погладил её по волосам.
— Мою тётку Бронвен тоже называют Снежной Королевой. В отличие от вас, она не комплексует по этому поводу и не считает всех мужчин самовлюблёнными самцами.
Анхела прикрыла глаза и склонила набок голову, прижавшись щекой к моей ладони. На её лице появилось выражение смертельной усталости. В этот момент я понял, что проиграл пари с самим собой — ей было никак не меньше тридцати лет.
— Если бы вы знали, как мне тяжело, — тихо произнесла она. — Если бы вы знали...
Я привлёк её к себе и нежно поцеловал в губы. Мой первый поцелуй остался без ответа, на второй последовала слабая реакция, и только третий получился по-настоящему взаимным.
— Что мы делаем? — прошептала Анхела.
— Целуемся, — предположил я.
— Мне тоже так кажется... Нас могут увидеть.
— Тебя это беспокоит?
— Нет, — ответила она после очередного поцелуя. — Нисколько... Мне безразлично...
— А если нас увидит королева?
— Хоть сам король... Хоть весь кабинет министров...
Мы не могли оторваться друг от друга. Я целовал её лицо, шею, волосы, руки. Едва ли не впервые в жизни я целовал женщину, не думая о другой — той самой, чей образ неотступно преследовал меня двадцать лет. Я целовал брюнетку с чёрными глазами. Сбылась давняя мечта моей сестрички Дейдры...
Я попытался расстегнуть блузку Анхелы, но она решительно остановила меня и вернула мою руку на прежнее место — себе на талию.
— Вот этого делать не надо.
— Извини, я увлёкся.
— Мы оба сошли с ума...
— Может быть... А может, и нет.
— Мы взрослые люди, а ведём себя, как дети.
— Или как влюблённые.
— Не слишком ли громко сказано?
— Хорошо. Буду говорить тише.
Анхела рассмеялась и снова пресекла мою попытку забраться руками под её блузку. Мы продолжали целоваться, крепко прижавшись друг к другу. Тело Анхелы было гибким и сильным.
— Давай уйдём отсюда, — спустя минут пять, а то и все десять, предложил я.
— Куда?
— В более уединённое место.
— Зачем?
— Ты не догадываешься?
— Догадываюсь. У вас, мужчин, одно на уме.
— Опять ты за своё?
