и ложь в разных, иногда достаточно причудливых комбинациях.
О правде и лжи в журналистике, этих альфе и омеге современных СМИ, я и расскажу в следующей лекции.
165
В ряде предыдущих лекций я много раз и неизбежно касался проблемы соотношения правды и лжи в СМИ. И это понятно — в каком-то смысле к этому соотношению сводятся все проблемы журналистики, а категории «правда», «ложь», «обман» (как сознательная ложь) и «умолчание» (формально не ложь, а просто отсутствие всей или части правды), может быть, самые фундаментальные в теории журналистики, а их практическое использование в конкретных текстах — суть работы журналиста.
Если изготовить четыре штампа с буквами «п», «л», «о» и «у» и попробовать промаркировать ими, исходя из содержания, материалы той или иной газеты или эфирной папки той или иной телепрограммы, то мы наилучшим образом сможем и дифференцировать разные СМИ (по политическим и иным пристрастиям, видовой и корпоративной принадлежности, квалификации журналистского корпуса и т. п.), и — главное — самым естественным образом сможем оценить уровень объективности и беспристрастности разных СМИ. Но штампов таких никто под рукой не держит. Да и некогда этим заниматься читателям и зрителям.
Теории журналистики любой направленности так или иначе, но признают фундаментальную важность категорий «правда» и «ложь», однако теории и практика, естественно, сильно расходятся.
Советская (коммунистическая) теория журналистики, исторически и содержательно построенная на фундаменте критики соответствующих «буржуазных» (либеральных) теорий («свобо-
166
да буржуазной прессы есть свобода служения крупному капиталу и свобода обмана трудящихся», Владимир Ленин), категориями «правда» и «объективность» отнюдь не пренебрегала. Однако в догматику этой (советской) теории сразу же закладывались корректирующие категории. Например, классовость — признание приоритета классового интереса по отношению ко всем остальным, в том числе и по отношению к «объективности». Отсюда — очень популярная в свое время в нашей стране формула «классовая правда», то есть та правда, которая у каждого класса своя, а следовательно, что в общем-то верно, неизбежно несовпадение «правды пролетарской» и «правды буржуазной». Кстати, в этом смысле коммунистическая теория (по крайней мере, в начале XX века) была честнее «буржуазных», ибо прямо признавала, что абсолютной объективности не могут добиться, если даже хотят, ни буржуазные журналисты (но они в этом не признаются), ни коммунистические, но последние не скрывают своей ангажированности. Конечно, необходимо отметить, что коммунистическая теория все-таки считала свою «классовую правду» ближе к общечеловеческой. На то же претендовали и либеральные теории. К концу XX века спор коммунистами был проигран, но, надо думать, не до конца.
Еще одной категорией, корректирующей «правдивость», «объективность» СМИ в советской теории журналистики, была «партийность» — упрощенно говоря, правило использования только той «правды», которая отвечает интересам коммунистической партии. В общем-то и в этом советская теория была более откровенной и честной, ибо конечно же внепартийных политических СМИ в мире практически нет (не в смысле формальной привязанности к конкретным партийным структурам, естественно).
Я бы, кстати, сказал так: советская (ленинская) теория журналистики была честнее (объективнее, научнее) западных, а практика конечно же наоборот. Честность советской теории нивелировалась монополизмом и тотальностью ее практического применения.
Самым изощренным методом решить реально ощущаемую всеми, в том числе и теоретиками, проблему постоянного использования в СМИ лжи стала попытка советских ученых развести понятия «правда» и «истина». Суть метода такова: правда отно-
167
сительна, то есть у каждого своя. Следовательно, объективно возникает много «правд», и то, что оппонентом ощущается как «ложь», ты сам вполне искренне можешь считать своей правдой (например, классовой). А вот истина — абсолютна и едина. Однако ее, истину, большинство ныне живущих людей не знают. Правда (та или иная) есть всего лишь степень приближения к истине как к идеальной (полной) правде. Таким образом, актуальную ложь (или тем более обман) текущей журналистской практики теоретики коммунистической печати считали либо неизбежной ошибкой не до конца постигших истину людей, либо, напротив, правдой, воспринимаемой несознательной частью общества в качестве лжи лишь потому, что это та правда, которая в наибольшей степени приближается к недоступной пока большинству истине.
Между прочим, лично я считаю эту теорию наиболее точно описывающей реальность, ибо большинство некоммунистических теорий колеблются между двумя полюсами. Первый — у каждого своя правда, а потому максимальное приближение к ней — плюрализм мнений, то есть плюрализм правд. Это, впрочем, не снимает проблему доминирования одной из правд в каждый конкретный момент в сознании аудитории, да и в СМИ, которые это сознание и формируют. Второй полюс — правда факта. Задача журналистики — просто сообщать о всем случившемся, ничего не добавляя от себя, кроме как в выделенных в отдельные тексты комментариях. Отсюда родился знаменитый девиз всей англосаксонской журналистики: «Факты священны, комментарии свободны».
Можно ли свести коммунистическую и либеральную теории правд воедино? На мой взгляд, можно. Просто соединив коммунистическую теорию с либеральной практикой, что в реальной жизни и происходит.
Если обратиться опять же к англосаксонской политико-правовой афористике, то конечно же нет ни одного СМИ, которое могло бы утверждать, что каждый день и по всякой проблеме оно говорит всю правду, только правду и ничего кроме правды. И дело, конечно, не в том, что ложь или недоговоренность в СМИ, как и в неформальном общении людей, возникает из-за добросовестных ошибок, незнания, невнимательности, неопытности. Эти
168
факторы я не буду разбирать, хотя и они играют некоторую роль, но, естественно, не только в журналистике, а оттого это не специфические факторы.
Специфически журналистской проблемой работы СМИ с фактами, то есть информацией о реальных событиях, является то, что в кинематографе называется монтажом, а в СМИ — подачей материалов. Одно и то же событие, текстуально одинаково описанное, имеет совершенно разное влияние на общественное мнение и сознание, если ему отдана первая страница издания или, напротив, — одна из дальних в глубине номера. Расположенные рядом с объективным информационным сообщением комментарии (даже самые свободные, даже альтернативные) могут совершенно уничтожить эту объективность. И так далее.
Наконец, крайне важны общий информационный фон и общий контекст, на которые накладывается то или иное сообщение в данном СМИ и во всех значимых для данного общества СМИ.
А кроме того, мощь нынешних СМИ, как известно, такова, что они сами создают «факты» буквально из ничего. Что это? Ложь или правда?
С помощью всего отмеченного любая ложь в СМИ может превратиться в правду, и, разумеется, наоборот. Об этом и необходимо поговорить.
Итак, если все-таки попытаться воспользоваться приемом маркировки текстов четырьмя штемпелями «п», «л», «о» и «у» применительно к всего лишь одному номеру любой даже самой объективной газеты, то в итоге мы получим в прямом смысле весьма пеструю картину.
Но эту картину нужно суметь объективно и беспристрастно проанализировать.
Как вы, надеюсь, помните, я не считаю, что единственной и главной функцией журналистики является информирование общества, граждан, населения. При этом, разумеется, имеется в виду, что информирование это объективное — на основе лозунга «Все факты, достойные внимания» (еще одна англосаксонская максима, афористично выражающая претензию свободных западных СМИ на беспристрастность и объективность).
169
Если исходить из единственности этой функции журналистики, то, естественно, ложь, обман и даже умолчание, если они встречаются в СМИ (а они встречаются, причем перманентно и регулярно), то всё это
