Вот партия создана (1-й этап — рождение). Вот она пишет себе программу, сначала не совсем удачную (3й — учеба). Вот она впервые участвует в выборах (4-й). Вот создает коалицию (6-й). Вот побеждает на парламентских выборах (7-й, 8-й). Вот делится на два крыла (9-й или 11-й). Вот ее уже нет, но ее постоянно вспоминают — КПСС, например (15-й).
Только отклонения от нормы у партии не всегда такие, как у человека. Норма (1-й) — это скорее одиночество, а не создание семьи, то есть коалиции. Пожалуй, и вся разница.
Хотите взять жизнь страны или государства? И здесь наша универсальная матрица даст все возможные варианты развития их истории. Попробуйте сами на примере хоть США, хоть России, хоть Кот- д'Ивуар.
Более того, в нашей матрице заложены основные, значимые для журналистики (то есть схематичного оперативного описания) этапы и коллизии жизни как общественных идей (либерализм в России, например), так и обычных событий-происшествий. Пожар рождается, разгорается (взрослеет), порождаег другие пожары (семья, дети), либо гасится пожарными (сокращение жизненного цикла). Или гасится неудачно (умножение этапов этого цикла) — разгорается вновь.
В каждом журналистском материале фигурируют, как правило, два-три главных «героя»: человек (люди), общественный
290
феномен (институт, событие, идея) и неожиданное происшествие (госпереворот, крушение поезда) или ожидавшееся событие (очередные выборы, речь президента, бесчинства футбольных фанатов после матча). Комбинация краткосрочной истории (два-три часа, два-три дня, две-три недели) человека или феномена и случившегося с ними события или происшествия — это и есть журналистский материал, набранный из этих трех-четырех взаимодействующих в данном месте и в данный момент времени (здесь и теперь) элементов жизни.
Вот и всё. Просто, стандартно, стремительно.
А теперь, прежде чем вернуться к основным жанрам, стандарту стандартов журналистики, поговорим о времени, феномене, с которым у журналистики воистину свои, особые отношения.
291
Лекция 17. Феномен времени в журналистике
Прогноз как высшая форма журналистского мастерства
Начну эту лекцию, как и обещал, с вопроса. В какой всем известной, но чаще только по названию, книге изложены жизненные ситуации, наиболее любимые СМИ? Жду ваших ответов.
Библия? Нет. «Декамерон»? Уже ближе. Учебник зоологии? Остроумно и почти в точку. Но всё же не то. Что? Правильно — Уголовный кодекс! Сборник, в котором собраны и описаны наиболее распространенные отклонения от стандартного поведения людей. Не случайно один из песенных героев Высоцкого говорил, что он открывает кодекс на любой странице и, не отрываясь, читает до конца.
Тем более что, помимо прочего, это еще и самый краткий и доступный учебник психологии, которую журналисту тоже неплохо бы знать. Далее уже можно обратиться и к «Декамерону» с Библией.
А теперь — к теме настоящей лекции.
У журналистики со временем сложные и очень интимные (в смысле близости) отношения. Я попытаюсь рассказать о них, но заранее предупреждаю, что этот, казалось бы достаточно отвлеченный, рассказ имеет очень практический смысл. Какой? Не самым прозорливым это станет ясно в конце лекции, а самые смекалистые догадаются об этом гораздо раньше.
Я уже говорил в начале этого курса о парадоксальности временного фактора в журналистике. Вот выходит газета, помечен-
292
ная сегодняшним числом, — сегодняшняя газета. Но в ней — в полном противоречии с тем, как ее именуют, вчерашние новости (кстати, уже известные нам из сообщений радио и телевидения). Есть, конечно, кое-что и о сегодняшних событиях. Иногда этого кое-чего довольно много. О самых простых либо неизбежных в силу каких-то причин событиях (например, протокольных) говорится как о том, что случается (случится) непременно («Сегодня начинается визит президента России во Францию», «Сегодня открывается чемпионат мира по футболу»). Несмотря на то, что такие события редко отменяются или откладываются, это всё равно не более чем предположение, но не выдаваемое за таковое.
О более сложных сегодняшних событиях «сегодняшние» газеты пишут более осторожно — отделяя то, что случится точно (наступит утро, начнется рабочий день), от того, что скорее всего случится (первым депутаты рассмотрят вопрос о реформе электроэнергетики), и особенно от того, что может случиться, а может и не произойти (на заседание приглашен глава РАО «ЕЭС России», но до последнего момента депутаты не будут знать, приедет ли он в Думу сам или пришлет одного из своих заместителей).
Хочу обратить ваше внимание на следующее: в описании того, что случится наверняка или почти наверняка, все СМИ более или менее одинаковы. Различия начинаются там, где возникает неясность, альтернативность, вероятность развития события по разным сценариям.
Строго говоря, телевидение действует так же, как и печатные СМИ, просто зазор между тем, что уже случилось, и тем, что еще случится, у него резко сокращен и на самых мощных каналах сводится, помимо ночного периода, к одному-трем часам — времени разноса выпусков новостей по эфирной сетке.
Правда, во время «прямых включений», «живого эфира» на ТВ и радио электронные СМИ передают информацию абсолютно синхронно тому, как она рождается. Но это бывает не так уж и часто и касается в основном спортивных соревнований, некоторых помпезных зрелищных мероприятий и самых важных политических событий, но всё равно — чаще в их протокольном варианте.
293
По сути, даже ноу-хау CNN — прямые репортажи из Багдада, который бомбили американцы во время войны 1991 года (операция «Буря в пустыне»), давали не слишком много и для понимания сути событий и для представления о том, что происходило. В данном случае просто потому, что военная акция как событие гораздо объемнее даже пространственно, чем то, что могут охватить 5—6 телекамер, которые ведут прямой репортаж.
Однако нельзя игнорировать значимость, иногда колоссальную, прямого телеэфира для самого хода даже самых важных политических событий и влияния такого прямого эфира на то, как эти события сказываются на жизни (и истории) в целом — в том случае, если само событие пространственно соразмерно охвату телекамеры (а проще говоря — человеческому глазу). В истории современной России мы, по крайней мере, дважды могли в этом убедиться, а именно: во время постоянных прямых трансляций со всех заседаний первого Съезда народных депутатов СССР (1989 год) и во время прямой трансляции CNN расстрела Белого дома, где заседали Съезд народных депутатов и Верховный Совет России, в октябре 1993 года. Оба раза — и это очевидно — эти прямые трансляции стали одним из решающих факторов, которые повлияли и на ход этих событий, и на оценку их аудиторией (гражданами страны), и на развитие новейшей истории России. Однако здесь сразу же нужно сделать оговорку. Это влияние было таковым только потому, что журналистика как профессия в ее нынешнем реальном существовании в моменты этих прямых трансляций по сути была изъята из СМИ. Ведь дело делали не комментаторы, не интерпретаторы, даже не просто «объективные» информаторы, а всего лишь операторы, видео- и звукорежиссеры. В том-то и фокус, что это тот редкий случай, когда — можете выбрать любую формулу из двух — из журналистики полностью изъяли журналистику или журналистика становилась тем, чем она первородно являлась, но чем сохранить себя не смогла.
Первый Съезд народных депутатов СССР и события 4—5 октября 1993 года в Москве, между прочим, особо отчетливо продемонстрировали, что
