штурвалу матрос Михалкин. Получил сильное ранение капитан Эрнст Вейн- бергс; он стоял у телеграфа, пока не истек кровью и не упал. Единственный оставшийся в живых на мостике старший помощник капитана Л. Ё. Шверс следил за атакующими самолетами, передавал приказания в машину и управлял кораблем. Пароход то устремлялся вперед, то быстро останавливался, то мгновенно сворачивал вправо, а затем — влево…
Когда «Колпакс» затонул, фашистские самолеты продолжали обстреливать из пулеметов плавающих людей, бросали на них бомбы. Катера подобрали около 70 человек, оставшихся в живых (из экипажа в 29 человек спаслось 16).
На буксире был приведен на рейд бухты Сууркюля на острове Гогланд транспорт «Шяуляй». С него выгрузили артиллерийский 1 дивизион численностью 700 человек. Приведший «Шяуляй» к острову ледокольный буксир «Тазуя» получил повреждение и сам приткнулся к берегу.
Потери наши в транспортах были велики, но почти со всех мы сумели эвакуировать личный состав. Самое ценное, люди, были спасены. Немалая заслуга в этом заблаговременно созданного на острове Гогланд отряда кораблей и вспомогательных судов под командованием капитана 2 ранга Ивана Георгиевича Святова (ныне контр — адмирал в отставке). В состав отряда входило двенадцать тральщиков, дивизион сторожевых кораблей, шесть торпедных катеров, восемь катеров МО-4, два буксира, четыре мото бота, спасателыное судно «Метеор» и два катера. Эти корабли оказывали помощь пострадавшим, подбирали из воды, снимали с тонущих транспортов людей, доставляя их на Готланд. Всего переброшено на остров более двенадцати тысяч человек; позже их переправили в Кронштадт. Фашисты, понимая роль отряда И. Г. Святова, систематически атаковали его корабли и суда на рейде Сууркюля на Готланде, сбросили на них сотни бомб, но экипажи самоотверженно делали свое нелегкое дело.
Не могу не вспомнить здесь, как спасали наших людей члены команды поста СНиС и маяка, расположенных на острове Вайндло (шведское название — Стеншер). Пост возглавлял старшина 1–й статьи М. Н. Гущанинов. Начиная с первых дней августа, самолеты противника почти ежедневно бомбили островок; трижды его пытался захватить вражеский десант. Двенадцать краснофлотцев и старшин, составлявшие команду поста, отбились. Когда у острова начал тонуть разбомбленный фашистской авиацией транспорт «вторая пятилетка», М. Н. Гущанинов и его товарищи на катере и шлюпке поспешили на помощь погибающим. Маневрируя между взрывами, моряки подбирали людей; шестьдесят три человека вырвали они из холодных объятий смерти. На глазах команды поста СНиС развертывалась эпопея героической борьбы за жизнь транспорта «Казахстан». И снова катер, взяв на буксир шлюпку, сновал между минами, подбирая людей. О М. Н. Гущанинове и его подчиненных мне неоднажды рассказывали начальник связи флота полковник М. А. Зернов, а позднее — писатель Александр Ильич Зонин. Личный состав поста СНиС и маяка Вайндло покинул островок 9 сентября по приказу командования, до конца выполнив свой воинский долг. Подвиг старшины М. Н. Гущанинова и его товарищей был неоднократно отмечен боевыми орденами и медалями Советского Союза.
Остров Готланд при прорыве флота из Таллина стал убежищем для многих тысяч людей, спасшихся с погибших кораблей и транспортов. Начальник медицинской службы острова А. А. Ушаков организовал им медицинскую помощь. Этот исключительно деятельный человек, видя, что собственными силами не обойтись, так как среди спасенных было много женщин и детей, людей с серьезными психическими травмами после пережитых потрясений, и раненых бойцов, вызвал из Кронштадта специальные хирургические партии, привлек к работе спасенный медицинский персонал армейских частей и лечебных учреждений. Начальник базового лазарета хирург И. И. Полежаев наладил круглосуточную работу операционного блока, ему помогал в этом молодой врач Б. М. Маранц.
Спасенных отправляли с Гогланда в Ленинград, на подступах к которому развертывалась битва. Вчерашние защитники Таллина вместе с краснофлотцами и командирами кораблей Балтийского флота, пришедших в Кронштадт, вливались в ряды тех, кто оборонял город Ленина.
Несколько слов об экипажах транспортов и вспомогательных судов, шедших вместе с боевыми кораблями 28–29 августа. С первых дней войны, рука об руку с военными моряками Балтики, самое активное участие в боевых делах принимали и моряки торгового флота Балтийского, Эстонского и Латвийского государственных пароходств. Тесная боевая дружба военных, торговых моряков, воинов приморских фронтов была примером морского братства при обороне приморских рубежей в ходе всей войны.
Торговые моряки, воспитанные Коммунистической партией, также, как и весь советский народ, встретили начало войны стойко, мужественно, готовые отдать все свои силы на защиту Родины.
На Балтике с первых дней войны суда Балтийского и других пароходств были мобилизованы на военные перевозки. Их рейсы из Кронштадта пролегали на Ханко, Таллин, в Моонзунд, куда они доставляли подкрепления, вооружение, топливо и продовольствие. Когда ухудшилась обстановка на суше, они вывозили раненых, оборудование промышленных предприятий и продовольствие из Таллина.
В беспримерном таллинском переходе можно было видеть картины поистине героических поступков личного состава транспортов и вспомогательных судов. Они вместе с военными моряками самоотверженно вели борьбу за спасение родного флота.
Так был совершен прорыв кораблей Балтийского флота и других судов из Таллина в Кронштадт. Историки по — разному оценивают его. Одни считают прорыв лишь героической эпопеей балтийцев, другие склонны видеть в нем явление трагическое и ищут причины этого. Я не разделяю ни той, ни другой точки зрения. Прорыв был одной из крупных операций, проведенных Балтийским флотом в годы Великой Отечественной войны. «Это не было бегством, а явилось организованным отступлением в исключительно трудных условиях. Управление соединениями кораблей сохранялось до последнего момента»[52].
Немецко — фашистское командование не сомневалось, что Балтийский флот будет во время прорыва полностью уничтожен силами авиации и минным оружием. Накануне прорыва оно на весь мир хвастливо заявило о том, что ни одному кораблю не удастся уйти из Таллина. Должен сказать, что для столь самонадеянного заявления не было ровным счетом никаких оснований. Фашисты не могли усложнить наш прорыв; для этого им потребовалось бы к моменту выхода из Таллина наших боевых кораблей и транспортных судов ввести в район западнее или севернее острова Найсаар свои крейсеры в сопровождении миноносцев под прикрытием авиации. В этом случае прорыв наших кораблей на восток был бы чреват значительно большими потерями (крейсер «Киров», наши эсминцы имели ограниченные запасы топлива и снарядов. К тому же мы не могли рассчитывать на поддержку авиации, она была занята в то время под Ленинградом). Но враг даже не сделал такой попытки, зная, что мощные минные заграждения, подводные лодки и батареи островов Хиума, Осмуссара и полуострова Ханко надежно удерживают вход в Финский залив. Основные надводные силы противника все это время находились в своих базах и портах, занимая «оборонительную позицию».
«Момент после взятия Ревеля был последним, — пишет В. Мель- цер, — когда немецкий военно — морской флот совместно с сухопутными силами и авиацией мог уничтожить советский Балтийский флот… советский военно — морской флот сохранил свою боеспособность… весьма активно участвовал в отражении наступательных действий немецких сухопутных сил и, наконец, в 1944 г. оказался там, где его присутствие было менее всего желательным»[53].
Да, враг просчитался, надеясь на уничтожение флота. Поставленная главнокомандующим войсками Северо — Западного направления флоту задача эвакуировать из Таллина войска, прорваться в Кронштадт была решена. Нам удалось вывести из?под удара основное ядро флота — 87 процентов боевых кораблей, которые пришли к месту назначения и сыграли важную роль в тяжелых боях за Ленинград. Кроме того, в Кронштадт было доставлено более 18 тысяч закаленных в боях красноармейцев, краснофлотцев и командиров. До места назначения не дошло 53 единицы, в том числе 22 транспорта и 12 вспомогательных судов. На них погибло около пяти тысяч человек.
Войны без жертв не бывает, но я утверждаю: жертв могло быть меньше, если бы эвакуация Таллина была осуществлена несколько раньше. О том, что мы промедлили с эвакуацией, свидетельствует и такая запись Н. Г. Кузнецова в уже названной мной книге «Оборона Ленинграда»: «Еще до отъезда из Москвы мне пришлось докладывать Ставке о критическом положении в Таллине и получить разрешение на эвакуацию главной морской базы флота. Хотя Балтийский флот оперативно подчинялся главнокомандованию Северо — Западного направления и именно прямой обязанностью главкома было решить, когда следует оставлять Таллин, на практике в таких случаях получалось сложнее. Кому хочется
