горы (Дудергоф) до Глиняной горки (Пулково), составляли отдельную батарею, созданную еще в июле 1941 года. Командовал ею старший лейтенант Дмитрий Николаевич Иванов, член Коммунистической партии с 1940 года, воспитанник Черноморского военно — морского артиллерийского училища.
В одну из сентябрьских ночей, проверяя готовность батареи, Иванов столкнулся с разведкой (противника и был ранен. Он сумел добраться до своего командного пункта и объявил тревогу. Артиллеристы приготовились к бою. Он начался утром. По огневой позиции батареи била вражеская артиллерия, ей помогали самолеты, наступали танки, за ними шла пехота. Орудия «Авроры» обрушили сотни снарядов на фашистские войска, рвущиеся к Ленинграду.
Можно без 'преувеличения сказать, что в самый критический момент обороны города артиллерия фронта и флота сыграла очень важную роль в отражении штурма. На приморском участке фронта она была главной огневой силой. Это подтверждается цифрами. Около 400 стволов корабельной, стационарной и железнодорожной артиллерии в сентябре открывали огонь по противнику 2165 раз, выпустив 25 792 снаряда от 100- до 406–миллиметрового калибра — 1858 тонн металла (для сравнения: в августе был израсходован 1531 снаряд, в октябре—14094, ноябре— 18 671, декабре — 11 820).
Флагманские и дивизионные артиллеристы корабельных соединений Н, Э. Фельдман, Д. Д. Чистосердов, А. А. Сагоян, Н. И. Федосов, А. П. Кухта, Г. Н. Склизкой, А. С. Федоров, М. Г. Левин, командиры артиллерийских боевых частей крупных кораблей И. А. Яхненко, К. П. Лебедев, Л. В. Бредун, И. Ю. Шварцберг, B. А. Сычев, В. С. Елагин, Ю. Г. Юлинец, С. А. Волков, командиры береговых и железнодорожных артиллерийских дивизионов
C. С. Кобец, Е. А. Проскурин, Г. Г. Кудрявцев, А. И. Берг, В. Т. Румянцев, командиры дивизионов кронштадтских и ижорских диви зионов, научно — исследовательского морского артиллерийского полигона — все они умело организовывали боевую работу, в трудные дни защиты Ленинграда показали хорошие знания своего дела.
В результате героического сопротивления воинов Ленинградского фронта и моряков Краснознаменного Балтийского флота враг был остановлен. 19 сентября он предпринял последнюю крупную попытку штурмом сломать нашу оборону, но, как и прежде, безуспешно[64].
За время сентябрьского штурма сжалось вражеское кольцо вокруг Ленинграда. С выходом противника в район Лигово, Володарского, Стрельны, Петергофа было перерезано сообщение по Приморскому шоссе с Ораниенбаумом, теперь все перевозки для войск 8–й армии и частей флота в Кронштадт и Ораниенбаум можно было осуществлять только водным путем и в ночное время. Противник мог вести артиллерийский огонь по улицам Кронштадта и Ораниенбаума.
Обстановка на ораниенбаумском плацдарме оставалась критической до конца сентября. И вдруг разведчики донесли, что немцы возле Гостилиц зарываются в землю! Были видны массовые постановки противотанковых мин и проволочных заграждений. Сомнения исчезли, когда аналогичные сообщения стали поступать с других участков обороны Ленинграда. Да, буквально перед фронтом обороны Ленинграда, на всем ее протяжении гитлеровцы создавали укрепленный рубеж, предназначенный препятствовать наступлению советских войск. Они переходили к длительной обороне…
9 мая 1961 года неподалеку от Ломоносова открыт памятник. На нем надпись «На этих рубежах в 1941–1943 годах воины Ленинградского фронта и моряки Балтийского флота в жестоких боях с немецко — фашистскими захватчиками отстояли приморский плацдарм. Отсюда и со стороны Пулковских высот в январе 1944 года начался разгром врага, завершившийся освобождением Ленинграда от блокады. Вечная слава героическим защитникам Ленинграда!»
Боевая жизнь флота в сентябрьские дни 1941 года будет неполной, если не рассказать о действиях балтийских авиаторов в небе Ленинграда. Когда фашисты начали наступление, авиация флота была задействована на поддержку войск 42–й армии.
Боевые возможности нашей авиации использовались с максимальной отдачей. Только за 9—18 сентября было совершено 1274 боевых вылета, из них около двух третей — для помощи войскам 42–й армии. Наиболее напряженно работали авиаторы 3 сентября, когда они сделали 241 боевой вылет: 5–го— 159, 8–го—179, 9–го260, 10–го—234, 11–го—245, 12–го—160, 13–го—131, 16–го—284, 17–го—162 вылета.
Морские летчики вместе со своими товарищами по боевой работе, фронтовыми авиаторами, наносили удары по войскам и технике врага, барражировали над полем боя, совершая в день по четыреч! ять боевых вылетов. Кроме бомбардировочной и штурмовой авиации для ударов по фашистским войскам широко привлекались истребители. Используя мелкие осколочные бомбы, зажигательные средства, пулеметы, реактивное оружие, они с успехом атаковали войска противника и даже танковые части, восполняя недостаток бомбардировщиков и штурмовиков. Летчики — бал- тийцы насмерть дрались с фашистскими стервятниками в небе Ленинграда. Когда обозначился провал замысла молниеносного овладения Ленинградом, фашисты решили попользовать мощь своей авиации для систематического разрушения города и деморализации населения.
Вечером 8 сентября авиация противника произвела ожесточенный налет на промышленные объекты и жилые кварталы города. Были сброшены тысячи зажигательных бомб с горючей смесью, вспыхнуло более двухсот крупных пожаров. Деся’гки тысяч бойцов, моряков, жителей вступили в борьбу с огнем. К исходу следующего дня самолеты врага повторили массовый налет на город, еще не оправившийся от первых пожаров и разрушений. Тяжелые бомбардировщики сбрасывали огромные фугасные бомбы, от которых мгновенно рушились многоэтажные дома. Погибло много гражданского населения. В последующие два дня налеты носили еще более ожесточенный характер.
В эти дни совершил свой подвиг лейтенант комсомолец А. Я. Щербинин. В одном из воздушных боев вражеский истребитель поджег его самолет Ил-2. Создалось безвыходное положение. В этот момент он увидел, что вражеский истребитель заходит в атаку на самолет его товарища. Щербинин направил горящий самолет на фашистский истребитель и ценою своей жизни спас боевого друга. Подвиг Александра Яковлевича Щербинина навечно вошел в летопись суровых схваток с врагом за небо Ленинграда.
Авиацией флота все годы войны командовал генерал Михаил Иванович Самохин. Хочу рассказать об этом замечательном военачальнике подробнее. Окончив Качинское авиационное училище, он за годы напряженной военной службы в авиации Черноморского флота прошел путь от рядового летчика до командира бомбардировочного полка. Во время финской кампании Самохин являлся уже заместителем командующего ВВС Балтийского флота. Когда началась Великая Отечественная война, Михаил Иванович вскоре самостоятельно руководил боевым использованием флотской авиации, с большой энергией доукомплектовывал ее полки машинами, техникой, оружием, готовил кадры, укреплял тыл. На нем лежала огромная ответственность, и он делал все для того, чтобы наши самолеты в любой час дня и ночи могли подняться на встречу врагу и бить его без промаха. Самохин обладал для этого разнообразного труда незаурядными способностями, немалым опытом.
В обстановке ошеломляющих событий начавшейся войны, круто изменившей весь уклад нашей жизни, рельефнее обнаруживались достоинства и недостатки людей. У Самохина достоинств оказалось больше, чем недостатков. При вынужденном отступлении наших войск кораблям Балтийского флота было куда отходить: на востоке имелись гавани неприступного Кронштадта, оборудованные заводские причалы, доки, мастерские в устье Невы. Флотская же авиация, потеряв аэродромы с разнообразным наземным оборудованием и складами, ничего готового взамен получить не могла. Впору было приуныть, но у генерала Самохина, наоборот, прибавилось энергии; под его руководством наскоро воссоздавались аэродромы, склады топлива и боезапаса, ремонтные мастерские, учебные пункты, служба погоды на новых трассах и т. д., и наши авиаторы продолжали драться.
В короткие перерывы между боями летчики часто встречали своего командующего, вместе с ним разбирали боевые полеты, с интересом слушали его замечания, советы, указания.
Сначала руководство ВВС держалось принципа располагать аэродромы возможно ближе к фронту и местам базирования флота, при условии, конечно, что будет исключен постоянный обстрел самолетов вражеской артиллерией. Но при этом наши летчики не имели необходимой свободы маневра, не могли скрытно подготавливать удары с воздуха. Поэтому было принято решение вынести за пределы Ленинградской области аэродромы прежде всего минно — торпедной авиации. Хотя создание новых пунктов базирования с элементарно сносными условиями для боевой деятельности авиации требовало напряженнейшего труда и времени, мы пошли на это. Дело усугублялось еще и тем, что в 1941 году очень
