Последний чёрный кот

превращаюсь в огромного дикого тигра, тигра-мстителя, который выходит на тропу охоты и расправляется с кошачьими палачами.

Но я не был свирепым тигром. Я был котом. Простым слабым котом. Последним котом на острове.

Потому-то я и подумал, что сошёл с ума, когда однажды в дубовой роще, карауля в засаде цикаду или сверчка, услышал вдалеке знакомую песню:

У Долорес у красотки
самый лучший в мире хвост
и прелестная походка...

Этого не может быть! У меня наверняка галлюцинации.

Я замер. Песня прекратилась. А затем зазвучала снова, приближаясь.

Все коты встают рядком,
чтобы на чудесный хвост
хоть одним взглянуть глазком.

Хвостиком вильнёт — и сразу
все коты теряют разум.

Ах, детка,
какая ты кокетка,

Долорес, ты конфетка,
ты грёза всех котов!
Ах, если б ты имела
двена-адцать хвостов!

Ветви соседних кустов задрожали, раздвинулись — и оттуда вышел кот. Чёрный-пречёрный кот. Я замер, как громом поражённый. Это был Куцый!

ПОБЕГ ИЗ ПРЕИСПОДНЕЙ Глава тридцать вторая,

в которой Куцый рассказывает о своих невероятных приключениях

Куцый... — прошептал я. — Это ты? Это на самом деле ты?

Вид у него был горестный, но глаза сверкали как всегда.

— Это я, дружище, — ответил он. — Я, Куцый, Гроза Сковородок, Кот-налётчик.

Как я обрадовался — не передать! Мне столько всего нужно было ему рассказать, о стольком расспросить...

— Но как?.. Как ты спасся? Как оказался здесь?

— Сбежал.

— Откуда?

— Из преисподней.

— Какой такой преисподней?

— Из подвалов меховой фабрики Армандо Рапашина. Откуда мне знакомо это имя?..

— Куцый, ну расскажи же! Обо всём!

И он всё мне рассказал.

— Когда ты оставил меня на угольном складе, я не был мёртв.

— Но я сам видел, как ты испустил дух! Собственными глазами!

— Это была моя восьмая жизнь. У меня оставалась ещё одна. Поэтому теперь я должен быть осторожен. У меня в запасе ни одной.

— Так это, значит, правда — что у кошек девять жизней?

— Правда. Я потерял сознание от боли, но не умер. Потом я очнулся, но не успел сбежать и попал в руки коротышке в кепке — тому самому, что пахнет йодом и мятой.

— И он не убил тебя? Не отвёз в ужасный хамам, где топят кошек?

— Нет. И между прочим, коротышка не всех топил в хамаме. Ему платил за пойманных кошек тип в белом костюме и тёмно-зелёных очках, но при этом двух-трёх из каждой партии он оставлял для своих целей и тайно продавал их Армандо Рапашину. Представляешь, этот гад получал деньги за кошек в двух местах!

И тут я вспомнил... Ну конечно, разговор на скамейке в парке! Я будто вновь увидел, как человек с голосом, напоминающим звук от падения гнилого яблока, отсчитывает коротышке в кепке засаленные купюры.

— А кто он такой, этот Рапашин?

— Меховщик. Хозяин меховой фабрики. В подземелье под фабрикой он прячет десятки кошек.

Я ужаснулся.

— Он что, собирается делать из них шубы?

— Нет. Ковры флокати[7]. Он уже и рекламу готовит:

Покупайте новинку — ковры из котов!

Не найдёте пушистей и краше ковров!

Я представил себя в виде ковра на полу в чьей-то гостиной и содрогнулся.

— Он планирует продавать их за бешеные деньги коллекционерам. Кошек ведь больше нет, и эти ковры будет очень трудно раздобыть, — продолжал Куцый.

— Знаешь, я этого типа уже встречал.

— Где?

Я рассказал, ему о встрече Армандо Рапашина с коротышкой в парке.

— Он ещё упоминал карликов, — вспомнил я. — Что это за карлики?

— Живодёры. Их трое, они у него в услужении. Ходят в капюшонах, которые закрывают лицо, и в сапогах из буйволовой кожи. Им, говорят, в радость мучить кошек, сдирать с них живьём шкуру. Рапашин смотрит на их замашки сквозь пальцы — считает, что от этого улучшится качество ворса... И ещё они любят спуститься в подвал и рявкнуть: «Киски, приступаем к обдиранию!» Ну, можешь вообразить, как мы трясёмся от страха. А они: «Нет, сегодня мы что-то не в форме. Отложим на завтра». И уходят. И так каждые пару дней... Мне чудом удалось оттуда сбежать!

— Но как?

— Повезло: замок моей клетки заржавел, и я смог незаметно выскользнуть... А ты-то как? Расскажи о себе.