возможности решительного успеха в одном сражении, но пока только Сципион смог выиграть войну в целой провинции. Поэтому слава его в народе, в отличие от сената, раздираемого противоречиями ввиду соперничества и зависти, была огромна. Во многом этому способствовали рассказы ветеранов, сражавшихся под началом Сципиона в Испании. Из самых дальних земель шли люди в столицу, чтобы отдать свой политический капитал — свои голоса — молодому полководцу. За несколько дней перед выборами население города возросло как никогда за все годы войны. Толпы людей и днем, и ночью стояли у лестницы на Палатин возле дома Сципионов, жаждя увидеть своего героя, с чьим именем связывалась надежда на окончание войны.
За день до центуриатных комиций партия Фабия отозвала своих кандидатов в консулы, поняв бесперспективность борьбы на этом участке фронта. В соперниках Сципиону и Крассу остались люди второстепенные, правда, не столько ничтожные сами по себе, сколько слабые в политическом отношении, потому как за ними не стояли могучие кланы знатных родов. Все это сняло последние осложнения, и выборы явили собою своеобразный гражданский триумф Сципиона. Публий Корнелий Сципион был избран консулом всеми центуриями при всеобщем ликовании. Публий Лициний Красс стал вторым консулом, значительно опередив в количестве полученных голосов других претендентов. В преторы также прошли двое представителей Сципионовой коалиции: молодой Гней Сервилий и сын видного сенатора, в прошлом консула и цензора Луций Эмилий Пап, который доводился родственником Марку Эмилию.
При определении провинций новым магистратам, действующие консулы приложили все силы к тому, чтобы наряду с Италией была назначена Африка, но большинство, составляющее нейтральное ядро сената, не отважилось на столь кардинальное решение, правда, не поддержало и Фабия, призывавшего обоих консулов отправить в Бруттий. В результате пылких дискуссий победил компромисс: вновь избранным консулам предложили для жеребьевки Бруттий и Сицилию. Такой вариант заранее рассматривался Сципионом как наиболее реальный, потому он не отчаивался. Сохранили надежды и те, кто стремился не допустить Сципиона до больших дел, но их вскоре постигло разочарование. Красс отказался от жеребьевки и добровольно остался в Италии, веско сославшись на необходимость надзора за священнодействиями. Тут только фабианцы в полной мере оценили ход Сципиона с избранием в сотоварищи Лициния Красса, но было поздно: их соперник почти достиг своей цели, получив Сицилию, откуда полководцы не раз переправлялись в Африку.
Вдобавок к этому, и жеребьевка преторских назначений оказалась благоприятной для группировки Эмилиев-Корнелиев. Оба ключевых в настоящий момент поста заняли их люди. Луций Эмилий получил Сицилию; это означало, что Фабию не удалось в лице претора составить оппозицию Сципиону. Городским претором стал Сервилий, а двое других получили второстепенные назначения: один отправился в Аримин для борьбы с галлами, второй — в Сардинию.
После выборов и распределения провинций Сципион на Капитолии в присутствии великого множества граждан, еще не успевших разойтись после комиций по селам и городам, принес в жертву своему любимому богу Юпитеру сто быков в честь испанской победы. Это грозное и яркое действо было использовано сторонниками Сципиона для пропагандистских целей. Тысячи клиентов Эмилиев, Сципионов, Корнелиев Цетегов, Ветуриев, Цецилиев, Сервилиев, Ливиев и Папириев вместе с испанскими ветеранами рассказывали окружающим о подвигах Сципиона, граничащих с чудесами, вновь и вновь намекали на его «духовное общение с богами» и призывали оказать ему помощь в реализации его планов по достижению решительного перелома в войне, ведущего к окончательной победе. Под впечатлением всего увиденного и услышанного народная масса зажглась воодушевлением и на все голоса заверяла Сципиона, что по первому зову придет поддержать его в столь благородных начинаниях.
В конце концов этот религиозный акт превратился в народный праздник. Весь день и всю ночь дымились внутренности жертвенных животных, услащая ароматами небожителей, а вечером из мяса жертв, по согласованию с жрецами, с которыми у Публия сложились отличные отношения, было приготовлено угощение для плебса, и простой люд пировал «вместе» с богами.
7
Настроение у Сципиона в этот период было самое безоблачное. Дела складывались благоприятно. Семейная жизнь также устраивалась к лучшему. Возвращаясь в Рим месяц назад, он под влиянием испанских переживаний с неприязнью думал о свадьбе, но оказалось, что в лице Эмилии ему удалось приобрести не только жену, но и друга, так сказать, второго Лелия. Однако времени до вступления в должность оставалось мало, и предаваться тихим радостям жизни было некогда.
Между прочим, Публий решил женить и своего брата, дабы разогнать его грусть по Эмилии, тем более, что тому предстояла длительная разлука с Римом, поскольку будущий консул намеревался взять Луция легатом в Сицилию.
С тех пор, как Публий в славе вернулся из Испании, и до самого дня его свадьбы почтенные отцы потенциальных невест поглядывали на него с особой выразительностью. Весьма настойчиво, например, поговаривали в высших кругах знати о том, что известный сенатор Марк Валерий Левин намеревался выставить кандидатуру своей дочери в соперницы Эмилии. Такая партия была очень желательна Сципиону с политической точки зрения, но, конечно же, родство с Эмилиями значило еще больше, и он тогда сделал вид, будто не понял маневров Валерия. А теперь уже сам Сципион через друзей стал «обхаживать» Левина, дабы он уступил дочь Луцию. Но Валерий, в свое время оскорбившийся пренебрежением Публия, еще сильнее возмутился теперь, когда ему предложили в зятья младшего члена семьи, имеющего ограниченные экономические права. После этого Публий обратил взор в стан своих приверженцев, и в доме брата консула Ветурия обнаружил пухленькую смешливую и пригожую девицу шестнадцати лет, весьма, на его взгляд, подходящую по характеру Луцию. Переговоры были короткими и в высшей степени успешными. Затем главы семей предоставили возможность молодежи лучше узнать друг друга, так как все были заинтересованы, чтобы узы вновь образованной семьи были украшены любовью. Этот эксперимент также имел успех: Луций и Ветурия прониклись взаимной симпатией и вместе резвились, как дети. Безотлагательно была сыграна свадьба.
Таким образом, чопорный и грустный со дня получения вести о гибели в Испании старшего Корнелия дом Сципионов преобразился в течение одного-двух месяцев и наполнился разноликой красотой и весельем. Последний выбор, сделанный Публием, оказался весьма удачным с точки зрения обеспечения счастья брата, но глава фамилии не учел возможных осложнений во взаимоотношениях Ветурии с его женой. Он думал, что Эмилия, как более взрослая и мудрая женщина, станет покровительствовать юной Ветурии, которая складом характера обещала и в зрелом возрасте оставаться, по сути, ребенком, и даже будет испытывать к ней своего рода материнское чувство, но этого не произошло. Хуже того, надменная, аристократичная до кончиков холеных ногтей Эмилия прониклась презрением к жене Луция, своими манерами более напоминавшей шуструю, разудалую плебейку, чем патрицианскую матрону, а за поверхностный шумный темперамент и вовсе возненавидела ее. Впрочем, все это по-настоящему проявилось гораздо позднее. Сейчас же Публий беззаботно смеялся, глядя на хмельного от счастья Луция.
В ходе подготовки к весенней кампании Сципион тщательно изучал обстановку в государстве и в первую очередь — в войсках. Он выяснял, какова укомплектованность легионов, расположенных в той или иной местности, сколь силен боевой дух солдат, как организовано снабжение, кто занимает офицерские должности. С целью выявления возможностей по набору и оснащению армии Публий рассылал своих людей в колонии, муниципии и к союзникам, где они вели предварительные переговоры.
Фабианцы на некоторое время затихли. До Сципиона не доходила информация об их планах, о том, какие сюрпризы готовят ему соперники, и вообще не известно было, готовят ли они что-либо, потому он стал забывать об оппозиции в Риме и свои помыслы целиком устремил на борьбу с Карфагеном.
8
