всему кораблю.
67
Свет в тоннеле полнится голосами, говорящими на древнем, забытом языке.
- Мать нового мира. Она доказала, что готова.
- Но она не должна была выжить…
- Всего лишь один из вариантов развития. Теперь она станет их Богиней. А ее имя – легендой.
- Так все начинается и все заканчивается.
- Те люди у корабля, они все еще борются. Думают, у них есть надежда.
- Борьба за жизнь заложена в них изначально. Они будут бороться еще очень долго, пока след последнего из них не заметет снегом.
- Когда-нибудь они вернутся домой.
- Все когда-нибудь возвращаются обратно. Так устроена вселенная.
- Как вернулись и мы.
- Это место больше не похоже на дом, из которого мы уходили.
- Покидая жилище, будь готов к тому, что по возвращению ты его не узнаешь. Но все же – это наш дом. То место, где нас создали древние.
- Древних больше нет!
- Они стали светом.
- И теперь их место заняли мы.
- Что будет с людьми?
- Их ждет естественный отбор. И неминуемое исчезновение.
- Как скоро это случится?
- Время разбрасывать и время собирать…всему свое время.
- А что Ева?
- Она доказала, на что способна ради своего ребенка. Отдайте ей сына. Пускай их разлучат люди, и она обрушит на них свой гнев.
68
Отец Андрея, кряхтя, вытаскивает сына из грязи и волочет к развалинам панельных домов. Усаживает к стене и прощупывает пульс. Снимает противогаз и легонько шлепает по щекам.
- Андрей, ты меня слышишь?
Андрей приоткрывает один глаз и глядит на старика расширенным зрачком. Мир перед глазами плывет и вместо человеческого лица Андрею чудится уродливая голова Стража. Он дергается, пытаясь отползти, но отец хватает его за плечи и прижимает к себе.
- Все в порядке, Андрей. Это я. Все хорошо.
- Отец, - шепчет Андрей, чувствуя подступившие слезы. – Ты вернулся за мной.
- Конечно, мой мальчик. Ведь я твой папа.
Андрей вжимается в отца сильней, словно боится, что он пропадет, как мираж из его детских грез. И беззвучные слезы текут по щекам Андрея, когда он шепчет, как сильно скучал по нему и по маме.
- Я буду рядом. Теперь я всегда буду рядом, - говорит ему отец и гладит сына по голове. А вокруг, в рассеявшемся тумане, черными рифами проступают развалины городских зданий. Странным хороводом они кружатся вокруг людей, словно требуют от них внимания и тепла. Брошенные собаки, оставшиеся без хозяев - они бесцельно бродят вокруг, с каждым днем приближаясь к неминуемой кончине.
Андрей смотрит поверх отцовского плеча в окна одного из разрушенных домов и слышит внутри себя его голос.
Почему вы перестали приходить ко мне? Почему я перестал чувствовать ваши шаги на своих ступенях, ваше тепло внутри себя, ваш звонкий смех? Почему я перестал быть нужным?
Не бойся, мы не уйдем. Где мы еще будем так счастливы? – думает Андрей. – Где еще сможем быть вместе?
Мы должны остаться. Потому что нашли свой дом.
- Вернемся к людям? – спрашивает Андрей и отстраняется от отца. Смотрит ему в глаза.
- А как же Боги? – спрашивает старик. Он оглядывается к монолиту Ковчега. – Они открыли для тебя двери…Ты можешь встретиться с ними. Попросить у них…
- Они не вернут ваших друзей, - звучит сзади голос австрийца Йохана Хартмана. Андрей с отцом глядят на молодого ученого, заляпанного кровавыми пятнами, и думают о том, насколько крепко ему досталось. Йохан ковыляет к ним и осторожно присаживается на разрушенный край стены.
- Смехов мертв, - говорит он, разглядывая ладони. – Его убила собственная жена. То, что воскресили Боги, оказалось чудовищем.
- Что ты такое говоришь? – спрашивает отец Андрея.
