Тысяча журавлей. Антология японской классической литературы VIII—XIX вв.

Ёнэхати. Ну, То-сан, раз принесли закуску, нужно выпить. Я тоже выпью. (Достает чайную чашку.)

Тобэй. Опять за свое... Ладно, оставим этот разговор, посидим спокойно за рюмочкой. Кое-кто, правда, собирается пить из чайной чашки, а это не сулит покоя... (Он произносит свое замечание как можно мягче.)

Ёнэхати. Так ведь нездоровилось мне: к гостям не выходила и вина в рот не брала. Да и не хотелось. Только сегодня потянуло. Налейте же!

Тобэй. Ну, изволь. (Наливает.)

Ёнэхати (с улыбкой принимает чашку). От этого недуга мне не излечиться до самой смерти. (Разом выпивает политое.) А нам, То-сан, не нравится пить из чайных чашек?

Тобэй. Да нет, я не возражаю.

Ёнэхати. А если не возражаете, пейте. Вот, я налила.

Тобэй. Что ж, погибнуть, так в бою с вином. А ты, Енэхати, как я помню, на прежнем месте не пила столько...

Ёнэхати. Пила, не пила.

Тобэй. Ну полно, полно. Лучше ответила бы мне прямо. Как раз сегодня я настроен мирно, ни на чем не настаиваю и не выйду из равновесия, чем бы ты меня ни удостоила.

Ёнэхати. Ваши слова так великодушны... А я ничего не могу на это ответить: не могу быть неблагодарной, но и по-другому не могу. Я веду себя своекорыстно, да. Вы знаете сами, и не стоит говорить об этом. Но давайте рассудим, взглянув на дело пристальнее, не упуская ни одной мелочи. Вспомните, ведь я доверилась госпоже Коноито, потому что она разбирается в жизни и в людях... Это именно она попросила о помощи вас, господин Тобэй. Ведь верно? На самом деле, я всей душой благодарна вам за доброту и заботу... (Голос ее срывается.) По ведь вы знаете, что есть одна причина, из-за которой мне трудно что-либо вам ответить! Я избегаю грубого отказа, ведь вы мой благодетель, но как же быть? Думаю, думаю, но выхода не вижу... По правде говоря, эти мысли не дают мне покоя! (Утирает слезы.)

Тобэй. Ну оставь, пожалуйста, беду накличешь! К тому же в последнее время слезы плохо на меня действуют, я уже устал от одних и тех же сцен. Постные блюда приедаются, и сегодня мне хочется жирной темпуры или сасими из мяса тунца. Жду от тебя ответа, обильно приправленного маслом и специями!

Ведь ты уже прижилась здесь, воды реки Фукагава приняли тебя в свое лоно. Даже манера говорить у тебя стала здешняя — ты изрядно преуспела. По ведь это я вытащил тебя, благодаря мне ты теперь работаешь сама на себя, не отдавая ничего хозяину. В новой своей роли ты разговариваешь со мной заносчиво. А ведь знаешь, что бывает, если неумеючи залезать в крытую лодку, на каких плавают по Фукагаве красотки со своими гостями, — непременно стукнешься об навес и расшибешь лоб.

Своей трубкой с длинным чубуком он постукивает Ёнэхати по колену. Ёнэхати отодвигается подальше.

Пора привыкнуть ей: богатый гость,
Вином разгорячась, язвителен бывает.
А уж настойчивость в любовных притязаньях
Мужчинам свойственна от века.
Но тот, кто хочет непременно знатоком
Прослыть в кварталах развлечений,
Усвоить должен прочно: только гейша
Вольна отвергнуть страсть или принять.
Мужчине же пристало деньги тратить,
Безумствовать и простодушно верить.
Быть может, это и зовут любовью?

Ёнэхати. Ах, То-сан, не нужно говорить обо всем этом так громко! Давайте снизим тон. (Достает сямисэн и трогает струну.)

То не колокол зарю бьет?
Звон заслыша, к реке ворон летит.
У причала на бревна присел —
Чистит перья, чистит клюв поутру.
А неумный кошелек достает —
Ночь веселую он хочет продлить...

О, эти струны! Тронешь нежно, и гнев улегся...

Отмерен час прилива и отлива, и точно так же гостю здешних мест свой час знать надлежит. Не забывает же сюда прибывший пешим омыть стопы — пусть столь же непреложно он знает меру и прощанья срок. Тогда никто не назовет его мужланом иль оборотнем, спутавшим день с ночью.

Здесь, в покоях на втором этаже, нишу украшает узкий свиток, на котором кисть неизвестного каллиграфа вывела слова, быть может и не соответствующие духу увеселительного заведения, но весьма уместные в данном случае:

Язык всегда причина бед.

Откроешь рот —
И губы стынут.
Осенний ветер[378].

Глава 6

«Изменчив, как бегущая вода,
Лик в зеркале...»
Так, на ходу затверживая строки,
По сторонам не глядя лишний раз,
Спешит прилежная девица
На лекцию о мастерстве чтеца.
Луне пятнадцатого дня она подобна,
Прелестный рот, как лепесток цветка,
В полоску платье перехватывает ловко
Бант шелковый —
Как раз такой, как носят
Все модницы, он «ивушкой» зовется.