Там в горле у нее застряло моти, Она и померла. Чужие люди Меня в деревне приютили. Я выучился погонять коней... Вот я и работаю на хозяина конного двора на станции Исибэ в Оми.
Взгляни на этот вышитый мешочек Для амулета! Узнаешь его? Нет! Я не лгу! Молчишь?.. Теперь ты поняла? Да! Я твой сын! Мне ничего не нужно... Я одного хочу: найти отца! Найти отца мне помоги. Хотя бы Один денек — втроем - побудем вместе! Ты знаешь, я умею из соломы Плести сандалии. Я прокормлю тебя. Я прокормлю отца. Найдем его! С моим отцом должна ты помириться! И, плача, он хватается за платье Кормилицы. Она потрясена. Как? Этот маленький погонщик, Похожий на косматого зверька, Он — сын ее? Давно пропавший сын! Возможно ль это! Вглядываясь, ищет Знакомые черты в его чертах... Глядит — и начинает узнавать. Да! Это он! Конечно, это он! Вот и свидетельство прямое: Мешочек, вышитый ее рукой. Ей страстно хочется обнять ребенка, Прижать к груди... Но честь?.. Но стыд?.. «Нет, главное на этом свете — долг, Позор моей семьи набросит тень На имя юной госпожи. Что ж, обмануть его и побранить? Нет-нет!.. Прогнать его? Но я не в силах! О, как мне хочется обнять его, Хоть на мгновенье Тайком прижать его к своей груди. Ах, что же делать мне?» О, радуга скорбей! О, слезы тысячи печалей! О, слезы, красные и голубые, Бегущие Из безутешных глаз... И Сигэнои, Упав, захлебывается в слезах. Вот-вот, рыдая, чувств она лишится. Но... надо с мыслями собраться: «Нет! Нет сомненья, он — мой сын. Мне кажется, Санкити очень умный мальчик. Если я попытаюсь его обмануть, он все равно мне не поверит.
И он не должен презирать меня, его родную мать, как женщину с низким сердцем: это было бы слишком ужасно!
Да! Я открою ему всю истину. Я заставлю его понять мое положение... его положение...
Он все поймет! И лишь тогда я отошлю его!»
И Сигэнои Слезы осушила И твердым голосом зовет: — Ёносукэ! Пойди ко мне! — И за руки его Она берет: — О-о! Как же ты вырос! Ты уже совсем взрослый. Ты сможешь все понять.
Ах, почему, почему тебя не так воспитали, как подобает сыну знатного самурая? Лицо твое почернело от солнца. Твои прекрасные волосы висят лохмами. А руки? А ноги? Они грубее, чем у дикой обезьяны. Я гляжу на тебя — и не узнаю. В тебе ничего не осталось от прежнего... Даже руки не те, даже ноги не те!..
О, недаром говорится: «Воспитание важнее знатного рода!» —
