Все Грани мира

мне заслужить то место в Преисподней, которого я, без сомнения, был достоин. Но я не в обиде на вас. Я...

— Ты обратился не по адресу, — перебила его Инна. — По этому поводу предъявляй претензии своему хозяину. Если кто и виноват, что твоя блестящая карьера не удалась, так это он. Ты стал покойником в тот самый момент, когда по его приказу просочился внутрь купола, чтобы убить Сандру.

— Я не держу на вас зла, — продолжал Сиддх, начисто проигнорировав её замечание. — Уйдя из земной жизни, я не прекратил своего существования, как личность. Я остаюсь Виштванатаном Сиддхом и в Нижнем Мире. Повелитель милостив и справедлив, — опять поклон в сторону Велиала, — он учёл моё искреннее рвение, оценил мои таланты и дал мне шанс выслужиться уже здесь, при его особе.

— А вот я служил на Гранях долго, — как по команде, отозвался Женес. — Дольше, чем любой другой слуга моего повелителя; дольше, чем слуги других Хозяев. Наградой за мою долгую и верную службу стало место, которое я занял в Преисподней. Высокое место — выше меня стоят только Хозяева. Я сохранил свою индивидуальность и остался Женесом де Фарамоном. Нижний Мир не вынуждает своих подданных отречься от своего «Я», здесь мы остаёмся теми же, кем были при земной жизни. Слугам Хозяев смерть не страшна. Смерть для нас — лишь переход в другой мир, более прекрасный, более совершенный. При этом переходе мы ничего не теряем, зато многое обретаем.

— Теперь видите, от чего вы отказываетесь? — произнёс Велиал. — Вы отвергаете вечную жизнь ради фальшивых и насквозь прогнивших идеалов. Вы говорите о свободе воли и праве выбора, а сами цепляетесь за полтора-два столетия рабского существования в полной зависимости от так называемых сил Света и Добра. А ведь я предлагаю вам шанс войти в Вечность людьми, а не бесплотными, лишёнными собственной индивидуальности призраками.

— Людьми ли? — с сомнением промолвила Инна. — Что-то я не вижу перед собой людей. Разве это, — она указала на Сиддха и Женеса, — люди? Разве сам ты — человек?

Сандра прошептала с мольбой:

— Пожалуйста, не спорьте с ним.

Велиал начал что-то говорить, но тут же умолк на полуслове. Сиддх и Женес вздрогнули и одновременно повернулись вправо. Мы посмотрели туда же.

День открытых дверей в нашем сне наяву продолжался. В стороне от нас возникло золотое сияние, из которого вышли три призрачные человеческие фигуры в длинных лазоревых туниках. Сквозь них легко проглядывались очертания зала, но вместе с тем они были достаточно плотными, чтобы я мог рассмотреть их лица.

Я узнал всех троих — и высокого тёмноволосого мужчину, и его юных спутников, подростков четырнадцати и шестнадцати лет с вьющимися белокурыми волосами. Это были...

— Дядя Ривал! — воскликнула Сандра, быстро отстранившись от меня.

Призрак Ривала де Каэрдена тепло улыбнулся ей.

— Здравствуй, Сандра, — сказал он. — Не беспокойся, девочка, теперь я с тобой и в обиду тебя не дам.

На лице Велиала впервые промелькнуло что-то человеческое — гнев.

— Презренные! — громогласно произнёс он. — Кто позволил вам вмешиваться? Как вы посмели явиться сюда?

— Посмели, потому что имели право, — спокойно ответил Ривал. — Ты сам открыл нам путь, когда допустил встречу живущих с ушедшими. Или ты думал, что в Вышних об этом не узнают? — По мановению его руки Сиддх и Женес исчезли. — И ты уходи, Князь Тьмы, — сказал он Велиалу. — Твоё время истекло.

— Не тебе отсчитывать моё время, раб, — надменно возразил Велиал. — Я уйду, когда сам захочу. Ты здесь не хозяин.

— Ты тоже. Хозяева они. — Ривал кивнул в нашу сторону. — И только от них зависит, кто из нас здесь останется. — Он умолк и значительно посмотрел на нас, ожидая нашего решения.

— Уходи, Велиал, — сказала Инна. — Нам больше не о чем говорить.

— Что ж, ладно, — с царственным видом кивнул тот, словно оказывал нам большую милость. — Не буду навязывать вам своё общество, это ниже моего достоинства. Я ухожу, но моё предложение остаётся в силе. Запомните, что я скажу: рано или поздно настанет день, когда Добро покажется вам хуже всякого зла, а Свет — мрачнее самой кромешной тьмы. Поверьте мне, это случится неизбежно. И если вам станет совсем невмоготу, позовите меня — я тотчас приду к вам на помощь.

С этими словами Велиал воздел над головой руки и растворился в клубах ядовито-зелёного дыма.

Небрежным жестом Ривал заставил дым развеяться и направился к нам. Юноши не отставали от него ни на шаг. Они внимательно смотрели на Инну, их лица выражали какое-то неземное спокойствие и умиротворённость, а на губах играли ласковые улыбки. Взгляды обоих, как и взгляд Ривала, были не от мира сего, но в них я не чувствовал ни пугающей пустоты, как у Сиддха и Женеса, ни пробирающего до костей холода, как у Мэтра; они лучились нежностью и теплотой. Мне просто не верилось, что лишь недавно эти чистые и невинные души были пленниками тёмных сил.

Старший из них, Сигурд, был похож на своего отца: у него были такие же крупные черты лица, такой же волевой подбородок, такие же рыжеватые волосы и изумрудные глаза. Младший, Гийом, наверное, пошёл в мать. Голубоглазый, с волосами цвета спелой пшеницы, он был по-девичьи смазлив и чем-то неуловимо напоминал... да, да — свою старшую сестру! Неудивительно, что Ривал де Каэрден так пялился на Инну при нашей первой встрече. Герцог тоже заметил это сходство, правда, не сразу, а позже, когда немного пришёл в себя после штурма замка и впервые присмотрелся к Инне. С того самого момента он так и пас её глазами, а в его взгляде раз за разом мелькал немой вопрос вкупе с робкой надеждой на чудо. Теперь я знал, что это был за вопрос; знал, на какое чудо надеялся герцог; и знал, что чудо свершилось...

— Прежде всего, я хочу попросить у тебя прощения, Инга, — произнёс Ривал, остановившись перед нами. — Тебе известно, за что.

— Да, знаю, — кивнула жена. — Вернее, догадываюсь. По приказу Мэтра вы подменили меня при рождении.

— Это было необходимо, Инга. Надеюсь, ты понимаешь.

— Понимаю, — без особой уверенности ответила Инна и виновато взглянула на Сигурда с Гийомом, которые при жизни обладали слабеньким колдовским даром, а посему были оставлены Мэтром фактически на произвол судьбы. Но, руководствуясь принципом «после драки кулаками не машут», она решила не развивать эту тему и задала другой вопрос: — Кстати, почему Инга? С Владиславом всё ясно, его усыновили в двухмесячном возрасте. А разве мне успели дать имя?

— Твоё имя было известно ещё до того, как ты родилась. В семье герцогов Бокерских старших дочерей принято называть по имени матери отца. Эта традиция держится уже много столетий, и Мэтр не хотел нарушать её. По законам и обычаям твоей родины тебя зовут Инга Алиабела де Бреси.

— А как насчёт меня? — вмешался я. — Вы знаете о моём происхождении?

— Знаю, — ответил Ривал. — Но ничего сказать не могу. Извини.

Я разочарованно вздохнул. Ещё задавая свой вопрос, я почему-то был уверен, что услышу именно такой ответ.

— Однако, — между тем продолжал де Каэрден, — мне велено кое-что передать тебе. — В тот же миг в его протянутых руках невесть откуда появился меч в скромных, почти без украшений, ножнах. В отличие от призрачного Ривала, меч казался вполне материальным и осязаемым. — Возьми его, он твой.

Я протянул было к нему руки, но тут же отдёрнул их.

— Это же... Если не ошибаюсь, это меч верховного короля. В Кэр-Магни я видел точно такой же.

Ривал утвердительно кивнул:

— Да, это он самый. Но в Кэр-Магни ты видел его физическую оболочку, а сейчас перед тобой его внутренняя сущность.

Я с сомнением посмотрел на эту «внутреннюю сущность».

— Ну, не знаю... Когда я попытался взять физическую оболочку, она меня здорово «ужалила»...

— Потому что ты не владел сущностью, — объяснил Гийом. Голос у него был такой же девичий, как и внешность.

— Возьми, не бойся, — добавил Сигурд октавы на две ниже брата.

Я взял его, стараясь не прикасаться к рукам Ривала. Мне совсем не хотелось проверять, насколько бесплотно его тело. Зато меч оказался самым настоящим — разумеется, с поправкой на то, что всё это происходило во сне. Под пальцами я чувствовал шероховатую кожу ножен и холод металла на эфесе. Выдвинув на несколько сантиметров клинок, я убедился, что он выкован не из серебра, а из стали.

— Только не до конца, — предупредил меня Ривал. — Никогда не обнажай этот меч полностью, если не намерен сражаться.

— Хорошо, запомню, — ответил я и вдвинул клинок в ножны.

Инна протянула руку и неуверенно прикоснулась к рукояти. Меч её не ужалил.

— Он такой же твой, как и Владислава, — сказал Гийом.

Инна посмотрела на братьев.

— Как вы там... поживаете? — спросила она, споткнувшись на последнем слове.

— Спасибо, хорошо, — ответил Сигурд. — Мы не помним, что происходило с нами в последние три года. Мы знаем, но не помним. Это две разные вещи.

— Да, понимаю...

— Однако мы помним, как вы с Владиславом освободили нас, — продолжал старший из моих шуринов. — Женес обрёк нас на небытие после земной жизни, и только благодаря вам мы избежали этой участи. Вы подоспели в самый последний момент: ещё немного, и проклятие сбылось бы. Теперь мы перед вами в неоплатном долгу.

Смущённая Инна хотела объяснить, что нашей заслуги в этом нет, что их освобождение произошло само по себе, лишь при нашем пассивном содействии, но Гийом опередил её.

— Впрочем, сестра, — сказал он, — мы пришли не только затем, чтобы поблагодарить за наше спасение. У нас к тебе есть одна просьба. Большая просьба.

— Мы знаем, — тут же подхватил Сигурд, — что Мэтр нашёл тебе хороших приёмных родителей. Мы знаем, что ты любишь их. Но ты — единственное, что осталось у нашего отца на этом свете; только ты можешь вернуть ему смысл жизни. Мы очень надеемся, что в твоём сердце найдётся место и для него.

В глазах Инны заблестели слёзы.

— Да... Конечно, найдётся...

— Ну что же, — отозвался Ривал де Каэрден. — Нам пора уходить. А вы возвращайтесь на Грани, ваш путь только начинается. Мы не вправе давать вам советы, подсказки, указания. Вы должны сами найти свою цель и выбрать верную дорогу к ней. И вы с этим справитесь, я уверен. Вы справитесь со всеми своими проблемами.