империалистических захватчиков Окамура Ясудзи
Японцы — воистину черти заморские: увидев, что он всё равно не отвечает согласием, они начали регулярно поставлять господину Юйтину большие количества белой рисовой муки. В то время это было очень редкой вещью: к примеру, в Маньчжурии те из простых людей, кто ел много риса, являлись нарушителями закона и должны были быть наказаны. Господин Юйтин характер имел твёрдый, и предпочитал умереть с голоду, но не есть присылаемую захватчиками пищу, и потому посылал сына Цзядуна на улицу стоять в очереди за мукой из кукурузы и бобов. Однажды Цзядун выстоял в очереди полдня, но вернулся домой с пустым мешком. Оказалось, что цены выросли, и денег не хватило… Выхода не было, и Юйтин, скрепя сердце, приказал Цзядуну бросить учёбу и пойти в магазин помощником. В то время Цзядуну было всего 11 лет, но он уже постигал суровую школу жизни.
Воспоминания представителей старших поколений оказали огромное влияние на душу маленького Цзядуна. Он утвердился в намерении «стать таким же, как дед — подпирать небо, стоя на земле».
Синьжун рассказал: «Мне очень повезло, с детства я был вместе с дедом. В детстве меня воспитывал дед; я вырос равняясь на деда, который дожил до 95 лет и умер, ничем не болея. В то время мне было 28».
Таким образом, Синьжун под родственным руководством деда изучал боевое искусство около 20 лет. Он натренировал тайцзицюань, стилевые методы обращения с копьём, саблей, мечом, шестом, а также синъицюань, багуачжан, паочуй, 36 дорожек дуаньда. Его сильной стороной является тайцзицюань У Цзяньцюаня, основанное Цюанью и передававшееся через ученика Ван Маочжая, а затем через деда, он глубоко осознал истинный смысл тайцзицюань.
Сделать крест и раскрыть лотос
Прочно запомнить «две добродетели»
Однако Синьжун рассказывает: «Самое первое, чему я научился у деда — это тому, как быть настоящим человеком». Всем сердцем он запомнил, что «тренирующий боевое искусство первым долом должен научиться добродетели».
В маленьком возрасте Синьжун задал деду детский вопрос: «Какой стиль самый лучший? Синъи, багуа или тайцзи?».
Дед покачал головой, и важно сказал: «Ты не должен так спрашивать. Если стиль передавался в течение долгого времени на практике — он хороший. Лишь самостоятельно достигнув мастерства, глубоко исследовав стиль, ты сможешь действительно прочувствовать насколько он хорош».
На мгновение глубоко задумавшись, Синьжун продолжил: «Насколько я помню, никогда не приходилось слышать, чтобы дед назвал бы какой-то стиль плохим. Я крепко-накрепко запомнил наставление деда, и теперь сам глубоко осознал, что это как «добродетель рта», так и требование практического поведения».
«Дед часто говорил, что добродетель рук тоже необычайно важна. В старое время многое было не так, как сейчас, в те времена открыть преподавание было очень нелегко; чтобы завоевать место под солнцем и найти источники к существованию — неизбежно нужно было скрещивать руки с другими учителями кулачного искусства, сравниваться мастерством, если у тебя нет парочки схваток за плечами — как ты можешь утвердиться в этом обществе? Иногда люди приходили вместе с учениками, и требовали, чтобы дед с ними посравнивал мастерство; дед в таких случаях старался вежливо уклониться, не доводя дело до схватки. Если же уклониться не получалось, то дед старался действовать максимально осторожно, чуть коснётся — и всё, лишь чтобы противник мог осознать мастерство, но ему не пришлось бы при этом явно оказаться проигравшим на глазах учеников. Ведь в противном случае люди не смогли бы дальше преподавать! Как бы они тогда зарабатывали на жизнь? У всех семьи, у всех иждивенцы, всем нелегко!»
Синьжун гордо добавил: «Так как мой дед ратовал за гуманность и справедливость, всегда был верен слову, то пользовался большим почётом в кругах людей, связанных с ушу. У него было очень много друзей, в доме постоянно сидели гости и знакомые. Учеников у него было — свыше десяти тысяч, из всех слоёв общества. Были там и многие известные люди. Если не упоминать лиц, известных в мире ушу, то были среди них такие видные общественные деятели, как Ян Сюфэн, Фу Цзои, Чжу Цзюньмай, Чэнь Юньтао, Чжан Юньси и т. д. Было и немало иностранных друзей. Воистину, как гласит поговорка — персики и сливы переполняют Поднебесную».
«После смерти деда Всекитайская ассоциация ушу прислала письмо соболезнования, в котором были такие слова: «Почтенный господин Ян всю жизнь изо всех сил развивал культурное наследие нашей страны и распространял дело ушу. Его смерть — трудновосполнимая утрата для дела ушу!»
«Меня воспитывали и увлекали не извне, а изнутри».
Мастерство — в «постоянстве»
Синьжун рассказал: «Дед часто говорил мне: чтобы хорошо натренировать кулачное искусство — нужны «четыре зарока и одно постоянство». «Четыре зарока» заключаются в том, что человек должен избегать «алкоголя, разврата, богатства и гнева». Старики говорят: если кто-то не обращает на это внимания, или плохо соблюдает это, то тому трудно достичь высоких уровней в тайцзицюань».
Эти «четыре зарока» Синьжун освоил неплохо, он всем сердцем предан работе, отлично преподаёт. У него прекрасная семья. Жена поддерживает его в работе, деятельности по преподаванию кулачного искусства, полностью взяв на себя домашнее хозяйство. Иногда они сильно спорят. Хотя в прошлом им жилось не так хорошо, но они всё равно радостны. Сын Ян Фэй сейчас ходит в старшие классы, он тоже с детства увлекается ушу и явно станет преемником семейных традиций искренности и упорства.
Что заставляет людей меняться в лице, так это базирующееся на принципе «постоянства» мастерство Синьжуна. Он накрепко запомнил слова деда о том, что «ленивый ушу не натренирует, тренирующийся должен иметь волю, цель, соблюдать постоянство», и много лет следовал принципу «летом тренироваться в три периода жары, зимой тренироваться в третью девятидневку морозов», тренировался с утра до ночи, не разделяя праздники и будни. В те годы он интенсивно работал на 1-м машиностроительном заводе, и очень уставал, ведь целый день махать 18-фунтовым молотом — это весьма утомительное занятие, однако при этом он не прекращал тренировок: тренировался по утрам, тренировался в обеденный перерыв, тренировался вернувшись вечером домой — три раза в день.
Дедушка и бабушка глядели — и радовались. Однако радость дедушки обычно никак не проявлялась внешне. Синьжун вспоминал: «При жизни во время тренировок дед никак меня не отмечал, лишь потихоньку восторгался, говоря бабушке, что из старшего внука вышел толк».
Синьжун имел привычку докапываться до сути. Изучая каждый приём, спрашивал деда: «а зачем?». Дед имел привычку вставать на заре в 4 часа, а ложиться в полдевятого вечера, и видя, как Синьжун, в поисках того, зачем то, а зачем это, полностью запутывается, веселился. Однако иногда намеренно прилагал к нему одно усипие-
К тому же ещё и друг
Я разыскал несколько учеников Синьжуна и побеседовал с ними. Я спросил:
— Почему вы занимаетесь у учителя Яна?
— Учитель Ян — очень хороший человек!
— У учителя Яна — боевое искусство незаурядное!
В более подробной беседе выяснилось следующее. Чжу Чжи-хуа, который старше Синьжуна на 5 лет, рассказал: «Я закончил училище ВВС сейчас занимаюсь строительной техникой. С учителем Яном я
