научные знания — например, анатомию, психологию, физику — и, вобрав лучшее из них, обогатил боевую науку, опубликовав много работ по безоружной технике тайцзицюань, технике тайцзицюань с оружием, «толканию руками». Благодаря своему несколькодесятилетнему опыту изучения и преподавания кулачного искусства, он сплавил воедино тайцзи, синъи, багуа и цигун, отбрасывал примитивное и стремился к изящному, от «техники» перешёл к «Пути», и создал комплекс «девять отрезков парчи для укрепления тела и изгнания болезней», которому начал с 1980-х годов обучать учеников, этот комплекс был встречен с большим энтузиазмом и теперь публикуется.
Господин Ван быстро преодолевал ступени мастерства и стал знаменитым мастером ушу современности, он прославился как своей любовью к ушу, усердием в тренировках и природной мудростью, так и тем, что, пользуясь подворачивавшимися возможностями, учился у большого количества пресветлых учителей и получил прочный культурный базис. «Сгущение» этого большого числа факторов и дало в результате успех таланта ушу.
1Один из эпизодов Гражданской войны в Китае: боевые действия между т. н. «фэнтяньской» и «чжилийской» группировками — прим. перев.
2Свод канонических текстов конфуцианства, считавшийся основой классического образования: «Луньюй» («Суждения и беседы» Конфуция), «Мэн-цзы» и две главы «Ли цзи» («Книга ритуалов») — «Да сюэ» («Великое учение») и «Чжун юн» («Срединное и неизменное») — прим. перев.
3Пять канонических книг конфуцианства: «Ши цзин» («Канон песен»), «Шу цзин» («Канон исторических писаний»), «Ли цзи» («Книга ритуалов»), «Чжоу и» («Книга перемен») и «Чуньцю» («Вёсны и осени») — прим. перев.
4В старом Китае время измеряли в стражах, длительность одной стражи — примерно 2 часа — прим. перев.
57 июля 1937 года во время ночных манёвров у моста Лугоуцяо японская рота атаковала китайские войска. Так началась Японо-китайская война, постепенно перешедшая во Вторую мировую — прим. перев.
6Традиционное китайское спальное место, сложенное из кирпича, с проходящим внутри дымоходом — прим. перев.
Приложение 16. Корни пышные — прочность сама появляется, плоти
обильность — его сияние и слава: воспоминания о Мафусаиле тайцзи господине У Тунане
(автор Ли Лянь)
Статья опубликована в журнале «Цзинъу»1 № 3/2001
Я смолоду следовал за учителем, был рядом с ним вплоть до его кончины, всего — около двадцати лет, не только воспринял его учение, но и узнал учителя как человека.
Господин У Тунань, которого я знал
Моё знакомство с господином случилось ранней осенью 1968 года. Тогда мне было 16 лет, я как раз пошёл в старшие классы. Однажды, когда после уроков я вместе с одноклассниками шёл домой по улице, то неожиданно увидел идущего навстречу пожилого человека. Его облик излучал свет, на нём были одеты тёмные очки, волосы с проседью были аккуратно зачёсаны назад, седая борода развевалась по ветру, на нём были одеты просторные куртка и штаны китайского образца, сшитые из синего холста, на ногах — матерчатые туфли с многослойной подошвой, на сгибе руки — тросточка из жёлтой лозы, в правой руке — вылинявшая сумка из чёрной материи, макушка и поясница были вертикальны, шёл — как тигр или дракон, быстро проходя сквозь толпу людей, красное закатное солнце освещало его фигуру, ещё более оттеняя величие пожилого человека и рождая во мне чувство уважения. Я сказал шедшему рядом однокласснику: «Глянь — этот пожилой господин воистину полон духа!» Оказалось, что мой одноклассник и этот пожилой человек живут на одной улице, и он ответил мне: «Этот пожилой господин — У Тунань, заместитель председателя Ассоциации ушу, его способности действительно велики!» Я быстро спросил: «А ты не мог бы нас познакомить?» «Не выйдет, пожилой господин не обучает детей, не хочет лишних хлопот, но я знаю, что он обучает кулачному искусству в Планетарии». Услышав такое, я не пал духом, и следующие три месяца просидел на ступеньках Планетария, наблюдая, как пожилой господин преподаёт группам тайцзицюань. Наконец, настал тот день, когда шифу попросил привести меня, расспросил обо всём, и начал обучать меня тайцзицюань. С той поры я и тайцзицюань стали неразрывно связаны, также неразрывно связаны стали я и шифу.
Пожалуй, шифу преподавал тайцзицюань иначе, чем другие. Он начинал с фиксированных форм, затем переходил к непрерывно взаимосвязанным формам, «толканию руками», сабле, мечу… серьёзно и добросовестно объясняя всё по порядку и постепенно. Приступая к изучению фиксированных форм, надо было в каждом положении задерживаться на несколько вдохов-выдохов; некоторые из нас не понимали, зачем это надо, и шли к шифу с вопросами. Шифу отвечал: «Как учитель учил меня — так я и учу вас. Фиксированные формы — метод наработки усилия в стиле У Цзяньцюаня, цзибэньгун тайцзицюань, вначале нужно натренировать их как можно лучше». Шифу, не цепляясь к мелочам, объяснял эти простые вещи, обычно же он смотрел, как все тренируются, и если кто-то делал что-либо неправильно — он тут же скрупулёзно исправлял ошибки, мы называли это «разбиранием кулака». Часто он, набивая трубку табаком, вспоминал: «Мы преподаём кулачное искусство, а не продаём кулачное искусство, вы — тренируете кулачное искусство, а не болтаете о кулачном искусстве. Потому тренировка — самое базовое. Когда мы изучали кулачное искусство в доме господина У Цзяньцюаня, то часто соприкасались с бамбуковой палкой Учителя. Когда мы тренировались, то зимой на поверхности земли можно было видеть следы от струек пота. Если говорить о господине Ян Шаохоу, то у него всё было ещё безжалостнее, там вас бы заставили тренироваться под квадратным столом на восемь человек. Лишь в случае тренировки гунфу, как говорится, войдёт в тело, гунфу со временем накапливается!» В то время я был ещё очень мал, мог лишь вдыхать выходивший из трубки шифу горьковатый дымок и слушать воспоминания пожилого человека, словно понимая и не понимая. Было ему тогда уже более восьмидесяти лет, но он, не жалуясь на трудности, демонстрировал нам каждое движение. Когда он занимался наработкой каркаса, то был подобен движущимся облакам и струящейся воде, двигался центрировано и округло, расслабленно и мягко, опустошённо и ловко; когда применял движения каркаса, то в покое был подобен горному пику, в движении — убегающему зайцу, из положения покоя выходил легко и ловко, свободные движения и удары объединялись воедино; когда занимался с саблей, то в его руках она была подобна хищной птице, в рубках, пресечениях, перешибаниях и подниманиях он не терял устойчивости; когда тренировался с мечом, то поднимания, опускания, толчки и вытягивания были мощны как удары вихря, в ударах, уколах, блокировках и отводах были как устойчивость покоя, так и ловкость движения. Наблюдать за тренировкой шифу было истинным наслаждением. Обращаю взгляд на тридцать лет назад — и опять ясно вижу эту одухотворённую фигуру.
Это было как раз время Великой культурной революции, тренировки тайцзицюань и пропаганда здоровья и долголетия часто объявлялись пропагандой феодальных идей и «шкурной философии». Шифу с тяжёлым сердцем говорил мне: «Это культурное наследие китайской нации. Что плохого в том, что ты сможешь дольше быть активным, сможешь принести больше пользы людям? Когда я ещё во время работы в Объединённом северо-западном университете2 начал исследовать оздоровительные аспекты тайцзицюань, то не думал, что теперь люди будут обзывать это насаждением шкурной философии». Этот пожилой человек нашёл свой способ действий. Не знаю, откуда ему удалось достать экземпляр «красной книжки», в котором он нашёл фразу, смысл которой был примерно таков: «Если заболел — не надо
