Марку юноша, смуглый и темноволосый. Именно ему принадлежали последние слова.
– Эйнар! – воскликнула Герти радостно и немного растерянно. – Эйнар… Это ты?.. Что с тобой?..
– А, совсем забыл! – Он на ходу взмахнул рукой, воздействовав на себя чарами. – Просто маскировка.
Смуглость с его лица исчезла, оно стало светлым, даже бледным, а волосы из темных превратились в белокурые. В таком виде он показался Марку знакомым. И это естественно – Эйнар Ларссон был очень похож на своего отца, черного мага Свена Ларссона.
Мастер Аль-Нури и госпожа Корелли бросились было останавливать эту троицу, но затем, видимо, получив от Ильмарссона мысленный приказ, не стали чинить им препятствий.
– Значит, белые маги, рыцари Правды и Добра, – вновь заговорил Эйнар Ларссон, обращаясь к де Каэрдену, который, похоже, был застигнут врасплох появлением новых действующих лиц. – Вот к чему стремится Вышний мир! И небось ваши белые маги будут точно так же привязаны к вам, как черные привязаны к Преисподней. Будет Белое Причастие, будут жертвоприношения на алтарях Света, потом появятся белые одержимые и белокнижники… Это то будущее, о котором они мечтают, милая Герти. То будущее, которое страшит меня еще больше, чем настоящее. – Эйнар подступил почти вплотную к окружавшему Герти облаку Сущности. – Извини, я не успел вовремя и многое пропустил. Я не знаю точно, что это за сила, которая хочет войти в тебя, вряд ли она злая изначально – иначе великий и мудрый мастер Ильмарссон не стал бы держать ее в школе. Но все равно я не советую ее принимать. Она тебе ни к чему – ты хороша такая, как есть. Оставайся собой; оставайся той Герти, которую я люблю.
– Ах, Эйнар! – произнесла Герти со слезами в голосе. – Я уже не могу… Это моя судьба…
– Судьбы нет! – твердо возразил он. – Есть только свободная воля, данная каждому из нас.
– Не слушай мальчишку, Герти, – вмешался де Каэрден. – Он ничего не понимает. Исполни свое предназначение. Исполни то, для чего ты рождена.
– Предназначение, говорите? – Ларссон взглянул на Вышнего со злой насмешкой. – А где же было это предназначение на Зелунде? Ты должна знать, Герти, что твоя мать погибла не случайно, ее убийство было подстроено Велиалом…
– Я знаю, Эйнар.
– Ну да, об этом тебе могли рассказать. Но я очень сомневаюсь, что тебе рассказали и о другом. О том, что пастор, требовавший твоей казни, действовал не по собственной инициативе – ему был сон от Вышних. Они хотели твоей смерти, но потом передумали и решили, что ты еще окажешься им полезной. В этом вся их суть, они такие же безжалостные, как их антиподы, только рядятся в белые одежды Добра. Не связывайся с ними, умоляю тебя.
Казалось, Герти вот-вот разрыдается.
– Но я… я принадлежу им…
– Ты никому не принадлежишь, только себе! – заверил ее Ларссон и ласково улыбнулся. – Ну может, еще и мне – потому что я люблю тебя. И в той же самой мере я принадлежу тебе. – Он протянул ей руку. – Сбрось эту пелену, родная, иди ко мне.
Герти послушалась и сделала шаг к нему. Но Сущность двинулась вместе с ней, и кончики пальцев Ларссона погрузились в голубую с золотыми искорками дымку…
Что-то ослепительно сверкнуло, громыхнул гром, и Ларссона отбросило на добрый десяток метров вдоль коридора. Он ударился о стену, рухнул на пол и замер неподвижно. Ильмарссон с неожиданной для своего возраста прытью побежал к нему, опередив и Абигаль, и Беньямина, и госпожу Корелли.
– НЕТ! – в отчаянии закричала Герти. – ЭЙНАР, НЕТ!
Она сделала рывок, и на этот раз ей удалось освободиться от Сущности. Лишь тонкие нити еще тянулись к ее рукам и голове, но она решительно разорвала их и, продолжая кричать «Эйнар! Эйнар!», бросилась к Ларссону, над которым уже склонился Ильмарссон. Он воздействовал на парня диагностическим заклятием и, когда плачущая Герти подбежала, быстро успокоил ее:
– С ним все в порядке, дорогая. Никаких повреждений нет, он просто в обмороке.
Герти опустилась на пол, обняла своего возлюбленного и зарылась лицом в его волосы.
А Марк взглянул на Ривала де Каэрдена, который в этот самый момент с величайшей досадой смотрел на Ульриха Сондерса.
– Ну что ж, – произнес Вышний, – получай свои цветочки и голубки. Подавись ими! – После чего растаял в воздухе.
Инга не слышала последних слов де Каэрдена, но его исчезновение заметила.
– Так, ладно, – сказала она. – Хорошо то, что хорошо кончается. Теперь посторонитесь, друзья, сейчас я верну нашу беглянку на место.
Марк, Андреа и Гвен послушно отошли в сторону, но это оказалось ни к чему. Облако Сущности по-прежнему не желало подчиняться Инге. Несколько секунд оно висело неподвижно, затем медленно поплыло по коридору в направлении Герти…
Хотя нет, вдруг понял Марк. Не к ней, совсем не к ней…
А вот Инга этого не поняла и распорядилась:
– Заберите отсюда Герти, поскорее! Мастер Ильмарссон, срочно вызывайте Нильса.
Не успела она это договорить, как в воздухе рядом с Беньямином Шолемом возник кот, но вовсе не Нильс, а какой-то другой, черный, худощавый. В следующее мгновение он превратился в поджарого вороного жеребца и призывно заржал.
«Ну вот, еще один кот-попрыгун, – подумал Марк без всякого удивления. – Интересно, сколько их еще на свете?..»
– Давайте ее сюда! – сказал Беньямин мастеру Аль-Нури и госпоже Корелли, которые пытались оторвать Герти от Ларссона. – Я мигом ее увезу.
– Нет, не надо.
Это произнесла Абигаль. Она легонько потрепала гриву коня, отчего тот снова стал котом, и смело зашагала навстречу Сущности, завороженно глядя на нее.
– Аби, стой! – испуганно воскликнул Беньямин. – Что ты делаешь?!
– Я знаю, что делаю, – ответила она, не оборачиваясь; голос ее звучал отрешенно. – Я все поняла… почувствовала… это мое…
Беньямин хотел побежать за ней, но споткнулся на ровном месте. Конечно, не сам – ему помог Ульрих Сондерс, воспользовавшись сногсшибательными чарами.
– Не мешайте ей, – сказал он, заслонив собой Абигаль от мастера Ильмарссона, госпожи Корелли и мастера Аль-Нури. – Все равно не помешаете, только себе навредите.
Когда Абигаль соприкоснулась с голубым искрящимся облаком, Гвен охнула, а Андреа еще крепче вцепилась в плечо Марка. Инга лишь обреченно вздохнула – она уже догадалась, что не будет ни вспышки, ни грохота, а произойдет нечто совершенно другое.
И это произошло неожиданно быстро. На сей раз Сущность не ведала сомнений, как в случае с Герти; она сразу обволокла Абигаль и стремительно впиталась в нее. Через несколько секунд не осталось ни единого клочка голубой дымки, ни единой золотой искорки. Была только Абигаль – с виду такая же, как прежде, разве что ее взгляд неуловимо изменился. Марк не мог толком понять, что же такого особенного появилось в ее глазах, и за неимением более подходящего слова назвал это сокровенностью…
К Абигали подошел Сондерс, опустился перед ней на одно колено и наклонил голову.
– Благослови меня, Госпожа! Сочту за честь стать твоим первым учеником.
Абигаль изумленно воззрилась на него:
– Ради всего святого, мастер Сондерс, встаньте! Какое еще благословение? Почему я должна вас учить? Вы уже взрослый, сами можете учиться.
У Ульриха был такой ошарашенный вид, словно его огрели чем-то тяжелым по голове.
– Но разве… разве ты не призвана учить людей праведной жизни?
– Конечно нет. Это было бы насилием. Ведь каждый по-своему понимает праведность. И каждый сам выбирает, как ему жить. Я не собираюсь никого принуждать.
– А что же ты будешь делать, Госпожа?
– Еще не решила, – честно призналась Абигаль. – Наверное, любить. Любить людей, любить весь мир, любить все живое в нем. Это так просто и приятно! Мне нравится любить.
Марк, Андреа и Инга обменялись быстрыми взглядами. Инга послала им мысль:
„Ну и ну! Мессия-хиппи, кто бы подумал! Хотя, возможно, это и к лучшему…'
– А впрочем, – продолжала Абигаль, – еще я должна творить чудеса. То есть получать магические результаты без применения магии. Это мне тоже нравится.
Она подошла к Беньямину Шолему, который потрясенно таращился на племянницу. Но обратилась она не к нему, а к его коту:
– Ральф, чего бы ты хотел больше всего на свете?
– Говорить, – тотчас ответил кот, на пару секунд замолчал, а потом повторил по слогам, словно смакуя каждый звук: – Го-во-рить…
Громко и пронзительно мяукнув, Ральф стал прыгать по коридору, распевая какую-то песню и при этом жутко фальшивя. Марк понял значение этой сцены, лишь когда Абигаль улыбнулась Беньямину и сказала:
– На следующие пару месяцев отложи все свои дела, дядя Бен. Ральф от тебя не отстанет, пока не выговорит все, что накипело у него на душе за многие годы молчания.
После этого Абигаль подступила к сидевшей на полу Герти, которая обнимала все еще бесчувственного Ларссона.
– Ну тут никаких чудес не требуется. Разве что… так, мелочи. А остальное уладится само собой. Верь мне, Герти. – Наклонившись, она поцеловала подругу в лоб, затем выпрямилась и посмотрела на Марка: – А вот тут никакие чудеса не помогут… Мне не помогут, – с грустью уточнила Абигаль и перевела взгляд на Андреа. – Вам очень повезло, госпожа Бреневельт. Я вам завидую. По-доброму завидую и желаю счастья.
Марку стало страшно неловко. А между тем Абигаль повернулась к Ильмарссону:
– Я вот подумала насчет учебы, главный мастер…
– Боюсь, – произнес он с улыбкой, – я буду вынужден зачесть твои выпускные экзамены автоматом. Зачем мучить учителей, если ты и так сдашь все на отлично.
– Спасибо, – сказала Абигаль. – Но я вообще-то хотела попросить о другом. Мастер Сондерс говорил, что я должна учить. Это мне тоже нравится, я люблю учить, но только не взрослых и не праведной жизни. Я бы хотела учить детей, учить их магии, и самой тоже учиться. У вас. Я знаю, вы меня многому научите.
Марк никогда не думал, что когда-нибудь увидит Ильмарссона, которого кто-то поставит в тупик. Но Абигали это удалось. Главный мастер смотрел на нее и
