в период его, как смел надеяться Лондо, очень продолжительного отсутствия, — но это ещё не значило, что Лондо был обязан проявлять к ней уважение.
В обществе, где брак по любви считался поступком вызывающим, глупым и опасным, семейное счастье было исключением, — оно приходило, только если молодожёнам крупно везло. Лондо являлся ярким примером обратного. Тимов ненавидела его, Даггер без зазрения совести пользовалась его положением в своих собственных корыстных целях, а Мэриел… нет, о ней лучше не говорить ничего, чтобы не перейти рамки приличий. И, тем не менее, у Лондо был единственный повод для радости. Это был Рифа, а не он, кому «посчастливилось» взять в жёны прекрасную леди Эльризию.
Да, Лондо признавал, что, если оценивать её с точки зрения внешности, она была прекрасна. Даже если её красота была того сорта, что живёт в баночках и отнимает несколько часов поутру, чтобы снизойти на свою владелицу. И ещё Эльризия была проницательна, умна и обладала очень высокими запросами. Хорошие качества для мужчины и очень, очень плохие — для женщины. Тем более, для такой, чьим истинным предназначением было продолжать знатный род и постоянно выглядеть ягодкой, а в случае необходимости — стать связующим звеном между двумя династиями. Ум для этого не требовался совершенно.
Эльризия честно сыграла свою основную роль — у неё и Рифы был сын. Он постоянно блистал на военных парадах, полагая, вне всякого сомнения, что способен наповал сразить нарнов своей элегантностью. Эльризия символизировала крепкий союз между двумя знатными домами, так что в этом отношении она была безупречна. И она постоянно вращалась в светских кругах, блистая своей красотой. Это было бы более чем достаточно для любой женщины, но нет! Ей хотелось большего.
— О, министр Моллари, — сказала она. — Мы не ждали, что вы явитесь во дворец этим утром. Что заставило вас сорваться, и умчаться в такую даль из вашего поместья?
— Э… некоторые дела особого рода. Ничего существенного.
— Это связано с убийством леди Мореллы? Ужасно. Просто ужасно. Я слышала, что убийца уже находится в тюрьме?
— В тюрьме находится подозреваемый, госпожа. Его вина ещё не доказана.
— О, правда? Ну что ж, у нас есть надёжные способы доказательства вины, не правда ли, дорогой? — она улыбнулась своему компаньону.
Лондо приходилось несколько раз встречаться с Картажьей. Племянник старого императора Турхана, Картажья был отпрыском царственной линии, и, таким образом, требовал повышенного внимания к своей особе. Впрочем, следовало сказать, что царственная линия мало выигрывала от его присутствия в своих рядах. У Лондо мелькнула шальная мысль, — неужели он всё ещё такой же слюнявый, каким был в детстве?
— Именно, — подтвердил Картажья. — Мы же ведь можем задать работу нашим придворным палачам… ой, простите… болевым техникам. Хм, болевые техники? В смысле, что за дурацкое словосочетание? Нет, в самом деле! Вы, может быть, скажете, что как их ни называй, будет одно и то же, но нее-е-ет, у них имеется своя организация, и они настаивают, чтобы их называли именно болевыми техниками. Я просто не нахожу слов. Так или иначе, организовать дело будет совсем не сложно.
— Боюсь, что в данный момент… пытки не вполне уместны, лорд.
— Ты что же это, Моллари? Не хочешь даже дать мне шанса поразвлечься? Ну, да это ведь просто нечестно!
— Заткни свой рот, дорогой, — мягко проговорила Эльризия.
Лондо раньше не приходилось видеть члена императорской семьи с такой недовольной физиономией. Смотреть на него в этот момент было необычайно занятно.
— Примите мои поздравления с вашей недавней помолвкой, — сказал Лондо Эльризии. — Кстати, где сейчас наш император?
— Он отдыхает. Дело в том, что он был очень… сильно загружен этой ночью. Полагаю, что к моменту своего запланированного совещания с Центаурумом он уже будет в полном порядке. Кстати говоря, возник вопрос о том, кто должен заменить нашего бедного Урзу.
— Да, — согласился Лондо, стараясь, чтобы скрип его зубов не был слишком громким. «Бедный Урза» был его другом. Лучшим другом, и если его смерть — случайность, тогда Лондо — юпитерианский древесный червь.
— Императору и мне кажется, что вы страдаете от слишком тяжёлой деловой нагрузки, Лондо, — проговорила Эльризия. — Вы проделали настолько великолепную работу, что кажется просто недопустимым взваливать на ваши плечи новые обязанности в то время, как вам лучше отдохнуть. Ведь вы уже далеко не так молоды, как раньше.
— Работа поддерживает во мне огонь молодости, моя госпожа. Но… чью кандидатуру вы бы предпочли видеть утверждённой Центаурумом?
— О, лорд Джарно чудесно умеет работать. Он ведь заслуживает известного признания своих заслуг, не правда ли?
— Конечно, моя госпожа. Вы полностью правы.
Лорд Джарно? Этот человек — идиот! Лондо припомнил его незабываемое выступление перед Центаурумом. После этого все его члены, как один, проголосовали за то, чтобы стерилизовать его во имя сохранения чистоты расы. С другой стороны, он был женат на леди Джарно, к которой вышесказанное также относилось в полной мере.
Ещё лорд Джарно был известен как скромный поклонник азартных игр. Точнее говоря, он просто не знал в них меры. Впрочем, то же самое относилось и к Лондо, но он, по крайней мере, всегда чувствовал, в какой момент пора завязывать. Лорд Джарно не располагал этим даром и, в результате, задолжал кругленькую сумму не кому-нибудь, а самому лорду Рифе. По законам Центавра, Рифа, — или ответственная за управление его владениями леди Эльризия, — могли в любой момент в погашение долга наложить лапу на собственность Джарно. Это делает его легко управляемым, разве не так?
— Да, превосходный выбор, — согласился с ней Лондо.
У него были свои подозрения о причинах прокатившейся по Приме эпидемии «несчастных случаев», и о том, кто стоит за кулисами всего этого. А ещё он понимал, что слишком стар для того, чтобы постоянно переживать покушения на свою жизнь.
— Нам очень приятно, что вы одобряете этот шаг, Лондо. Я прошу прощения, но пришло время, когда мне нужно пойти и разбудить императора. Всего хорошего, Лондо.
— До встречи, моя госпожа. Всего хорошего, принц Картажья.
Они ушли, и Лондо остался в одиночестве, злобно бормоча что-то себе под нос. Женщины и политика! Тьфу! Потом она, чего доброго, захочет занять место императора!
Ему действительно нужно было отдохнуть. И выпить. И перекинуться с кем-нибудь в карты. И…
В эти дни на Проксиму прибывало очень мало кораблей. Вся колония была взята под жёсткий военный контроль. Но даже если и не принимать это во внимание, всё равно мало кого тянуло сюда в такой момент. Появление минбарцев ожидалось минуты на минуту. И уж особенно сюда не тянуло нарнов.
Кха'Ри официально отказал в какой-либо помощи Проксиме-3, объяснив это тем, что нарны не в состоянии отвлекать свои силы от задачи сдерживания Центавра, хотя в области, где происходило противостояние центавриан и нарнов, не происходило ничего угрожающего. Правда же заключалась в том, что члены Кха'Ри были достаточно проницательны, чтобы разглядеть признаки неотвратимого поражения, и могли придумать тысячу других способов угробить свои корабли, помимо бросания их на съедение сверхмощной минбарской армаде. А что касается тех из них, кто, подобно, например, советнику На'Тод, был осведомлён о… скажем так, иных обстоятельствах, то они считали, что было бы недальновидно помогать планете, с которой им, возможно, самим придётся сражаться в скором будущем. Мало кому было известно мнение Ха'Кормар'А Г'Кара на этот счёт, но Та'Лон знал, что, будь он в силах сделать это, он бы помог Проксиме.
Большинству оставалось лишь строить догадки насчёт того, кому же он помогал на самом деле.
Та'Лон предполагал, что ему будет нелегко попасть на Проксиму, особенно если учесть, что по его прикидкам он заявится туда за каких-нибудь несколько часов до минбарцев. И хотя Правительство Сопротивления будет радо любому лишнему кораблю, у Та'Лона останется крайне мало времени на
