пришлось подождать, пока капитан Шеридан не вернется на Вавилон.
— Это замечательно. Сейчас практически невозможно найти настоящий фруктовый сок.
— Вообще — то это не…
— Вы подумывали, стоит ли идти, не так ли?
— Вы меня сканируете?
— Нет, — солгала Лита. — Это просто наблюдение. Я не слишком навязчива?
— Нет… просто… зачем вы попросили меня прийти? Вы едва меня знаете.
— Вы меня заинтриговали, а это вообще — то не так просто. Вы меня… интересуете, — он выглядел готовым удрать в любую секунду. — Давайте, присаживайтесь. А то еда остынет. У меня есть бутылка сносного центаврианского бренди. Гораздо лучше этой нарнской сивухи.
— Я… не… пью спиртное, — осторожно произнес он. Лита посмотрела на него и мысленно себя обругала. Она могла легко это прочувствовать: совсем неглубоко, под самой поверхностью; неконтролируемая ярость, порожденная опьянением и питаемая ненавистью. Он был… когда — то был алкоголиком.
— Не беда, — сказала она. — Мы попробуем ваш апельсиновый сок.
Он молча ел, не обращая внимания на ее слова, в крайнем случае, давал односложные ответы. Она не спрашивала его о семье — в его разуме ощущалось чувство потери — но Лита слышала о бойне на Веге- 7. По крайней мере, она знала официальную версию случившегося; она также знала, что эта версия была либо ошибочной, либо попросту придуманной.
Она произвела несколько быстрых, поверхностных, незаметных сканирований. Он вроде бы не заметил, и она старалась не выдать себя внешне. Маркус был зол. В нем была скрытая, но жгучая, едва не переливающаяся через край, злость, направленная на весь мир, на минбарцев, на… что — то, чего она не могла распознать, да и не хотела; но более всего на самого себя. Злость и ненависть, ужас и горе, все в одном флаконе. Лита была уже не заинтригована. Она была очарована.
— Вы действительно так ненавидите минбарцев? — спросила она.
Маркус дернулся, как ошпаренный. Он посмотрел на нее, не зная, что ответить. Лита слегка склонила голову набок и надела самую нежную и дружелюбную улыбку из своего гардероба.
— Они отняли у меня все, все, чем я когда — либо владел, — прошептал он. — Они отняли у меня мое наследие, мои мечты, мои цели в жизни, обоих последних близких мне людей. Да, я ненавижу их. А вы?
Я не знаю. Я никогда об этом не думала. То, что произошло… то произошло. Потеряла ли я друзей на Земле? Да. Семью? Да. Но… ненависть не вернет их. Смерти минбарцев не вернут их. Пси — корпус погиб вместе с Землей, а он был единственным, ради чего я жила. Корпус — мать, Корпус — отец. Меня вырастил Корпус, он кормил меня и одевал, а теперь его больше нет. Но… это не значит, что я прекращу быть тем, чем он меня сделал. Я служу Правительству Сопротивления, потому что это мое призвание. Все, что вам нужно — найти свое призвание.
— Я уже нашел, — произнес он охрипнувшим голосом.
— Нет. Извините, Маркус, но я думаю, что у вас этого никогда не было. Вы ходите за капитаном Шериданом, потому что надеетесь где — нибудь удачно сгинуть, — она грустно, и в то же время ободряюще, улыбнулась. — Вам нужно то, ради чего стоит возвращаться, — Она протянула руку над столом и дотронулась рукой в перчатке до его щеки. — А я… я думаю, мне тоже кое — что нужно. Мне нужно помогать людям. Я могу помочь вам.
— Вы это все прочитали у меня в голове?
— Нет, — она солгала еще раз. — Я просто… привыкла годами наблюдать за людьми. Это делают мою работу проще. Я могла бы войти в ваш разум, если вы не против. Я могла бы помочь вам, но только если вы сами этого хотите.
— Никто не может помочь мне. Вообще никто. Даже вы.
— А капитан Шеридан? Хм, я думала, вы будете возражать. Он так же плох, как и вы, Маркус. Ему даже хуже. Лучше держитесь от него подальше. Однажды он уйдет на самоубийственное задание и не вернется, а я не хочу, чтобы с вами случилось то же самое.
— Почему? Только из — за того, что я… заинтриговал вас?
— Ваша смерть будет напрасной. Я думаю, у вас еще есть, что предложить жизни.
— Все, что я могу предложить кому бы то ни было — моя смерть. Не забирайте это у меня.
— Я должна, Маркус. Я… я ощущаю, что у вас никогда не было много друзей, не так ли? Лишь несколько людей, которым вы небезразличны? Вы всегда были одиноки? — Он кивнул и отвел взгляд в сторону. — Я согласна выслушать, и поговорить, и просто побыть здесь. Если вы этого хотите.
— Почему вы обо мне заботитесь? Я не могу поверить, что вы готовы на столь многое.
— Может, оттого, что я тоже одинока. Потому, что я прожила столько чужих жизней, что я не знаю, где начинается моя собственная. Или может, просто потому что мне не хватает моего призвания.
Маркус поднялся.
— Вряд ли вам понравится то, что вы обнаружите в моем разуме. Спасибо за ужин, но мне пора идти, — он направился к двери.
— Маркус! — он обернулся. — Если вам будет нужна моя помощь, приходите. Я всегда буду здесь.
Он попытался что — то ответить, но затем опустил голову и вышел. Лита посмотрела на закрывающуюся дверь и устало покачала головой. «Хорошо, что мне нравятся сложные задания…» — подумала она.
Дни проходили за днями, наполненные мукой и агонией, вопросами и ответами, болью и унижением. Деленн не могла сказать, сколько времени прошло с тех пор, как Шеридан в последний раз посетил ее. Надо полагать, он ушел на свое задание, оставив ее на милость мистера Уэллса и мисс Александр.
Она рыдала, кричала, взывала к Валену, молила о помощи; но никто не откликнулся. Она пыталась медитировать, сопротивляться, пробовала думать о Неруне, Драале, об отце, о Дукхате; но никто из них не смог облегчить ее страдания. Она пробовала думать о Шеридане, но эти мысли приносили ей только боль.
Дверь открылась, и она подняла глаза, ожидая увидеть телепатку. Уэллс расспрашивал ее о Рэйнджерах, но вдруг прервался. Это был капитан Шеридан.
— А, капитан. Снова пришли посмотреть? — Деленн не удалось уловить эмоций в его голосе. Казалось, их вовсе не было.
— Не совсем. Я ухожу на пограничное патрулирование через несколько часов, и я забираю ее с собой, — Уэллс приподнял бровь. — Обсуждению это не подлежит.
— Мы с ней еще не закончили.
— Меня это не волнует. Отныне вы будете допрашивать ее только в моем присутствии. Она будет содержаться под стражей на борту «Вавилона». Ее присутствие здесь вызывает слишком много беспокойства.
— Понятно. Кто дал вам полномочия на это?
— Я сам. Больше ничьи полномочия мне не нужны.
— Ясно. А вы не находите, что вы… злоупотребляете своим положением?
— Нахожу.
— Ладно, капитан. Забирайте ее. Я надеюсь, что вы не совершаете тем самым большую ошибку. Она все еще ценна для нас.
— Более ценна для меня, — Деленн подняла взгляд и посмотрела ему в лицо, в первый раз за эту встречу. Он улыбнулся, подошел к ней и протянул ей руку. Деленн приняла ее и поднялась на ноги. Под циничным взглядом Уэллса она, прихрамывая и опираясь на Шеридана, прошла к выходу.
Деленн никогда не чувствовала себя более свободной, чем когда они вышли в коридор, а дверь камеры закрылась позади них.
Она улыбнулась.
