не более пятнадцати минут. Сегодня он мурлыкал под нос песенку про день рождения, который, к сожалению, раз в году. Выйдя из подъезда, Троекуров прошел пару сотен метров тихой дорожкой позади своего дома. В который раз напевая про волшебника на голубом вертолете, он вынырнул из-за дома на улицу Цандера.
— И бесплатно покажет… — старательно выводил Валерка.
Окинув взглядом улицу, сбавил ход, оглянулся, немного растерянно допел мимо нот «покажет кино», словно разуверившись, что кино будет бесплатным. Останкино стало не узнать. Троекуров, конечно, и раньше видел перемены в районе: патрули, один за одним курсирующие по улицам, значительно поредевший поток прохожих, журналисты с камерами то тут то там. Но сейчас… Район напоминал картинку из голливудского фильма.
И хотя капитан принимал непосредственное участие в планировании мер безопасности, которые были введены в районе после совместного официального заявления правительства Москвы и РФ, он не ожидал такого визуального эффекта. Первым бросился в глаза войсковой «уазик» с надписью «внутренние войска» на борту, стоявший в конце улицы, на пересечении ее со Звездным бульваром. Напротив расположился микроавтобус МВД. Рядом с этой живописной картиной примостился пузатый фургончик телевизионщиков с параболической антенной на крыше. Подле него топтался корреспондент с микрофоном в руках, демонстрирующий подъехавшему милицейскому патрулю аккредитацию. В ста метрах от них стояла карета «скорой помощи», как будто за все это время в Останкино был хотя бы один пострадавший (психические травмы не в счет). На противоположной стороне улицы виднелись автобус ОМОНа и пожарная машина. Они загораживали передвижной центр «Медицины катастроф», принадлежащий МЧС. Валерка не мог его видеть, но он там был. Гайцы по-хозяйски расположились на перекрестках, закрывая проезд каждый раз, после того как встревоженные чиновники разных мастей врывались в район. Громоздкие заградительные конструкции уродливо торчали на крупных газонах, отгораживая их от граждан — их было значительно меньше, чем тех, кто призван был запугать аномальное явление, о котором говорилось во вчерашнем обращении. Сирена начальственного кортежа, несущегося по перекрытой улице Королева, старалась перекричать звук летящего вертолета: он находился вне поля зрения, но слышен был прекрасно. Ярко-оранжевые информационные стенды придавали пейзажу издевательскую праздничную атмосферу.
Вся эта мощь силовых структур производила впечатление лишь в первые пару минут. Но если вникнуть в суть происходящего… Любой, кто знал о том, что происходит в Останкине (а благодаря мировым СМИ об этом знала вся планета), прекрасно понимал, что вся эта армада, расставленная по улицам некогда престижного района, есть не что иное, как красноречивая демонстрация полного бессилия властей. Ни одно ведомство из тех, что ринулись спасать жителей Останкина, от пожарной охраны до внутренних войск и ФСБ, не имело ни малейшего представления о природе феномена. Не знали они, от чего спасать граждан и как это сделать. Самым действенным методом борьбы с этой чертовщиной были информационные плакаты и листовки, доходчиво объясняющие, что приближаться к незнакомым зданиям и вообще к чему-либо незнакомому очень опасно. Наглядная агитация содержала подробную карту Останкина, список магазинов, муниципальных учреждений, инструкцию на случай обнаружения неизвестных объектов и телефоны экстренных служб. Спецтехника же и живая сила были согнаны сюда от страха перед неизвестностью.
Топая на работу и рассматривая весь этот парад силовых министерств, медицинских и спасательных служб, Троекуров размышлял вслух, тихонько бубня себе под нос:
— Ну, предположим, случилось то, чего все так ждут — исчезновения прекратились, весь этот балаган уехал. И что дальше? Призвать людей возвращаться в свои дома? Мол, милости просим, исчезновения почему-то прекратились. Почему, мы не знаем. Кстати, почему начались — тоже. Но вы возвращайтесь. Вдруг ничего подобного не повторится? Надо же попробовать, в конце концов. Дурь, конечно! А если через годик — все заново? Кто будет за жизни отвечать? Стало быть, пока природа этого паранормального дерьма не ясна, не то что гарантировать, даже прогнозировать не получится. Чуть больше половины жителей из Останкина уже уехали. Все подъезды заклеены объявлениями «Переезд, срочно, недорого». Интересно, что дальше с районом будет?
Не спеша дойдя до ОВД, Троекуров принял вялые поздравления коллег. О пьянке не могло быть и речи. В коридорах было тесно от начальства всех рангов. Того и гляди сам президент нагрянет. Распрощавшись с загубленным днем рождения, Валерка достал «Регламент взаимодействия министерств и ведомств в рамках операции по контролю за криминогенной обстановкой и поддержанию общественного порядка в районе Останкино». С тоской глянув на увесистый документ, разработанный в Экстренном штабе, открыл его и тупо уставился в первую страницу.
К 13 часам пропавших без вести не было. Это в отделе не обсуждали, боясь сглазить. Группа физиков под охраной сотрудников ФСБ второй день работала в местах, где двое свидетелей видели «архитектурные фантомы», как их нарекли в Экстренном штабе. По слухам, никаких результатов. Да никто их и не ждал, этих результатов.
А ждали совсем другого. Валерка предупреждал об этом Еременко еще тогда, когда началась сенсационная шумиха в прессе. Но тогда было не до того, хватало забот поважнее. А вот теперь Еременко решил собрать совещание с участием кураторов из ФСБ. Когда все расселись в кабинете начальника отделения, хозяин долго смотрел в какие-то листки, перекладывал их и наконец дал слово Троекурову. Валерка не ожидал такого поворота событий. Тщательно подбирая слова, он начал:
— Ситуация, по поводу которой мы собрались, вполне закономерная. На первый взгляд вроде ничего особенного по сравнению с тем, что у нас тут творится. Как мы и ожидали, в район потянулись искатели приключений. Экстремалы, экстрасенсы, колдуны всякие, рисковые журналисты. Пока их не так много. В основном — наши сограждане. Информации по данному вопросу у нас явно недостаточно.
— Уже собираем. К вечеру будет что показать, — встрял молодой следователь Борька Белинин.
— Значит, вечером и проанализируем, что имеем. И главное. Чего от них можно ожидать? К сожалению, район формально открыт. То есть правовых оснований для того, чтобы запретить экстремалу Ване гулять тут ночью в поисках фантомов, у нас нет.
— Белинин, продумай, какие у нас есть рычаги влияния на эту братву, — мрачно буркнул Еременко.
— Легальные? — переспросил его Борька.
— Не криминальные, Белинин. Эффективная разъяснительная работа.
— Ну, с родными гражданами мы как-нибудь договоримся, — продолжил Валерка. — Но я уверен, что приезжих, которые потянулись в район, скоро сильно прибавится, — сказал он, вынимая из пиджака мятый сложенный лист. — Вот распечатка с канадского сайта. Желающие появились в Штатах, Англии и Финляндии.
Листок пошел по рукам. Это была распечатка рекламы экстремального тура в Останкино. Канадское турагентство предлагало его всем желающим.
— Если завтра в гостинице «Космос» поселится пара сотен отмороженных янки, которые начнут носиться по району…
— Не каркай, — строго сказал Троекурову шеф.
— Не буду, — отозвался тот. — Но предупредить обязан.
— Мы свяжемся с МИДом и нашим союзом туроператоров, — важно сказал федерал Лукашин. — Я думаю, удастся организовать грозное предупреждение про смертельную опасность. Ну, и визы, само собой.
— Было бы здорово, чтоб волну остановить. Визы — надежнее всего. Эту публику издалека видно. Надо их разворачивать, — размышлял вслух Валерка. — А можно на наших туроператоров нажать покрепче, чтоб они не оказывали поддержку тем буржуям, которые такие туры продают?
— Попробуем, — кивнул Лукашин, поправив галстук.
— Хорошо бы получить информацию на тех, кому визы уже дали, — сказал шеф, особо ни к кому не обращаясь.
— Да, согласен, — оживился Троекуров. — Некоторые, конечно, уже едут. Их будет не так много, но это горячие парни. Журналисты, стрингеры. Они профи, живут этим. Значит, будут пытаться добыть информацию любой ценой. Я бы на месте ФСБ аккуратно сел им на хвост.
— Мы всем миром почти две недели бьемся — с учеными, с приборами, с добровольцами. Толку —
