Фалкингтона. Когда они уже подъезжали к деревне, он неожиданно резко выкрутил руль и свернул направо.
— Куда это мы едем? — озабоченно спросила Одетта, прижимая к груди Уинни, которая едва не свалилась с сиденья.
— Мы едем навестить друга, — ухмыльнулся Джимми. — Я только что вспомнил, что обещал к нему заскочить.
— А ваш друг не будет возражать против моего присутствия? — поинтересовалась Одетта, невольно задаваясь вопросом, с кем это Джимми так близко сошелся в здешней округе. По мнению Сид, местные были людьми скрытными, нелюбопытными и не особенно общительными.
— Этот — не будет, — сказал Джимми. По усыпанной гравием подъездной дорожке они покатили к стоявшему неподалеку от шоссе старинному особняку.
Из его дверей выскочила крохотная, похожая на взъерошенную птицу старушонка в твидовом костюме и замахала Джимми рукой. Со всех сторон двора к ней сбежались собаки и подняли такой лай, что у Одетты заложило уши.
— Роланда! — Джимми выпрыгнул из машины, подбежал к старушке и стиснул ее в своих могучих объятиях.
Одетта осталась сидеть в машине, прижимая к себе Уинни. Нельсон же выскочил из салона и присоединился к стае, которая насчитывала теперь не менее дюжины псов всех пород и размеров. Неожиданно округу огласила громовая команда: «Сидеть!», мигом успокоившая и заставившая присесть на задние лапы всех собак, включая крайне эмоционального и несдержанного Нельсона. Трудно было поверить, что из столь крохотного тела хозяйки дома мог вырваться звук такой густоты и силы. К большому своему удивлению, Одетта поняла, что знает эту пожилую даму. Это была леди Фулброк, с которой она познакомилась в магазине секонд-хенд.
Одетта вылезла из пикапа и подошла к хозяйке дома.
— Мое дорогое дитя! — Леди Эф протянула Одетте свою тонкую и сухую, как птичья лапка, ручку и так сильно сжата ей ладонь, что Одетта едва не вскрикнула. — Если бы вы знали, как я рада вас видеть! Я много раз говорила Джимми, чтобы он вас привез, и вот наконец это свершилось. Вы приехали как раз к чаю. Заходите в дом и отведайте свежеиспеченной сдобы. Ваш Джимми большой до нее охотник.
Судя по всему, эта дама преотлично знала его вкусы, да и вообще неплохо его изучила. Джимми с удовольствием пил чай, которым она его угощала, и ел предложенную ему сдобу с хрустящей корочкой. При этом он во всех подробностях рассказывал хозяйке дома о вечере проводов Джун. Одетта машинально, сама того не желая, внесла в его рассказ посильную лепту, напомнив об упущенных им деталях, когда он описывал сцену пробуждения в доме Гленнов.
— Какие вы молодцы, — сказала под конец леди Эф. — Развлекли и развеселили такую старую курицу, как я. Я бы с радостью познакомила вас со своим мужем — он, в сущности, совсем еще молод душой, — но у него, увы, очень дряхлое тело. Так что не стоит его беспокоить… — Неожиданно посмотрев на Одетту в упор, леди Фулброк указала глазами на Джимми и заговорила о нем: — Держитесь этого человека, деточка. Таких, как он, я еще не встречала… — Тут она снова сменила тему: — Что-то я разболталась. А ведь собиралась предложить вам выпить, а потом — поиграть в теннис…
Джимми вежливо сказал, что они с удовольствием остались бы подольше, но продукты, которые они купили, могут испортиться и потому им необходимо ехать.
Когда пикап снова вырулил на шоссе, Джимми повернулся к Одетте.
— Эта женщина — большая моя поклонница, — застенчиво улыбаясь, произнес он. — Но, клянусь, я привез вас сюда вовсе не для того, чтобы вы выслушивали дифирамбы на мой счет.
— Зачем в таком случае вы меня сюда привезли? — спросила Одетта, у которой и впрямь начало складываться подобное впечатление.
— Потому что эта женщина очень одинока, — сказал он. — Она долго будет вспоминать о встрече с вами, и это немного скрасит ей жизнь. Считайте, что вы сделали доброе дело. Надо же иногда делать добрые дела, верно?
Одетта почувствовала себя виноватой. В самом деле, в последнее время она думала только о себе, а о других людях — крайне редко.
Когда Джимми подвез ее к ферме, та выглядела необитаемой. Одетта открыла дверь и была радостно встречена у порога Базуки, которая так к ней ластилась, что Одетта сразу поняла: Сид из Лондона еще не вернулась. Выпустив собаку во двор, Одетта позвонила в больницу «Тичинг». В регистратуре ей сказали, что Эльза с Флоренс уже выписались и уехали. Тогда Одетта позвонила Эльзе домой, но там трубку никто не брал. Одетта пошла на мельницу, чтобы помыться и сменить одежду. Занимаясь своим туалетом, она неоднократно пыталась представить себе, как будет выглядеть ее жилище, когда стены в нем станут ярко- желтыми, но у нее ничего не получилось.
Потом Одетта вставила новую карту в свой мобильник, и — о чудо! — он заработал. Более того, выяснилось, что к ней тоже можно прозвониться. Даже сюда, на мельницу. Случайно нажав на кнопку «воспроизведение», она выслушала по меньшей мере семнадцать сообщений от самых разных людей, в том числе и от своей матери.
Одетта сразу же ей перезвонила.
Мать спрашивала, поедет ли она на свадьбу к кузине Мелани. Одетту пронзила мысль, что мать ничего, кроме этого, не интересует. Даже такой насущный, казалось бы, вопрос, где она, Одетта, сейчас живет и чем занимается. При всем том мать настаивала, чтобы она прихватила с собой кавалера. Чтобы, как она выразилась, «не пострадала честь семьи».
— Если у тебя никого нет на примете, — сказала Клод, — придется обратиться к братьям Тернер. Они подыщут тебе какого-нибудь приятного парня…
Одетта села на мопед и поехала на ферму Сиддалс. Ехала она не по дороге, а напрямую через поля, распугивая по пути пасшихся там овей. Когда она подкатила к ферме, ее поразили изысканные запахи, доносившиеся из-за двери.
— Что же ты не позвонила, как обещала? — спросил Джимми, впуская ее. — Я бы за тобой заехал…
— Телефон опять забарахлил, — солгала Одетта.
Она надела джинсы и свитер — свой привычный в этих краях наряд, в котором чувствовала себя вполне комфортно. Джимми же буквально преобразился. Вместо фланелевой рубахи и вельветовых джинсов, которые он купил в секонд-хенде и таскал чуть ли не каждый день, на нем были теперь элегантные бежевые брюки и ослепительно белая сорочка.
Обстановка в гостиной тоже претерпела значительные изменения. Стол был застелен крахмальной скатертью, а вместо стандартных фаянсовых тарелок и кружек на нем стояла посуда из старинного фарфора и бронзовые канделябры. Золотистый свет горевших в них свечей отражался в хрустале бокалов и серебре начищенных столовых приборов. Одетте, которая полагала, что Джимми предпочитает готовить и есть у походного костра, все это показалось удивительным.
— А ты не терял времени даром… — протянула она, стараясь по возможности скрыть овладевшие ею эмоции.
— Мне не часто выпадает возможность готовить и накрывать стол для друзей, — смущенно признался он. — Но если уж выпадает, то я становлюсь жутким консерватором.
Поваром Джимми оказался весьма суетливым. Он сновал, как челнок, по кухне, то и дело поднимал крышки с кастрюль и сковородок, что-то туда добавлял, помешивал, пробовал и при этом ухитрялся еще и болтать.
— В Мпона мне не разрешали готовить, — улыбаясь, говорил он. — Поэтому готовлю я не часто. К тому же готовить для одного себя — это так скучно… Но сегодня — совсем другое дело. Сегодня у меня в гостях ты…
— Хочешь использовать меня в качестве подопытного кролика? — усмехнулась Одетта.
— Никаких экспериментов, обещаю, — откликнулся Джимми. — Но прошу тебя не быть ко мне слишком строгой. С тех пор как я приехал в Англию, это мой первый званый обед, а первый обед — это как первое свидание: могут быть допущены ошибки.
