Глава тринадцатая
ПРОСЬБЫ АННЫ ПОДЕЙСТВОВАЛИ
Выросшая вдали от света Клара не растратила на мелочные, пустые прихоти своих душевных и физических сил. Поэтому, увидев Эдуарда, она, по невольному влечению сердца, сразу полюбила его полною, глубокою и восторженною любовью. Такая любовь и может быть только у тех, которые живут в уединении тихою, мирною жизнью.
Обе сестры, Клара и Анна, провели детство в Локмебене, где их отец занимал должность главного судьи. Сестры потеряли мать именно в то время, когда материнские ласки и наставления становятся особенно необходимыми. После того, еще года два или три, они пробыли у отца. Но вот в поведении судьи Мак-Ферлэна произошла разительная перемена: на все поступки его стала ложиться печать неведомого значения. В доме начали появляться незнакомые люди и, запираясь, он вел с ним нередко продолжительные беседы. Он стал уезжать, но куда и зачем — никто не знал. Около этого времени Мак- Ферлэн обратился с просьбой к сестре своей, мистрисс Мак-Наб, матери Стефана, проживавшей в Лондоне, взять его дочерей.
В то время мистрисс Мак-Наб находилась в большой горести: ее муж был убит неизвестно кем. Поэтому она обрадовалась предложению брата, приняла с распростертыми объятиями племянниц и полюбила их материнскою любовью. Всякий раз, когда братнее приезжал в Лондон, она опасалась, что он разлучит ее с дорогими девушками, но Мак-Ферлэн об этом вовсе и не думал. Во время пребывания в Лондоне он занимался исключительно своими делами.
Стефан также истинно братской любовью полюбил кузин. Когда отец его пал под ударами убийцы, он был ребенком, но в его Памяти глубоко врезались как страшная смерть отца, так и черты лица убийцы, несмотря на то, что последнего он видел только мгновение. В его воспоминании убийца остался человеком высокого роста, сильным, здоровым. Он наносил последний удар, когда с лица его упала маска: над его нахмуренными черными бровями проходила белая полоса, след от давно зажившей раны.
Стефан стал студентом медицинского факультета в Оксфордском университете. В первые годы учения у него завязалась тесная дружба с одним из своих товарищей. Молодые люди тем сильнее привязывались один к другому, что в них все было различно, если не сказать — противоположно. Один принадлежал к высшей английской аристократии, другой родился от простого гражданина. Дворянин отличался страстностью и смелостью; у недворянина характер был положительнее, спокойнее, не дававший доходить до крайности.
Другом Стефана Мак-Наба был Франк Персеваль.
В Темпльской церкви, за вечерним богослужением, в сердце Стефана произошла большая перемена, тут ему стало ясно, что любовь его к одной из кузин — любовь не братская; здесь же он понял, что такое ревность — и грустный, опечаленный вернулся домой.
В этот вечер он был приглашен на бал к лорду Тревору и обрадовался случаю войти в новый незнакомый ему свет.
Стефан родился на границе Шотландии, где у лорда Тревора находились большие поместья. Тот знал и уважал покойного отца Стефана. Поэтому, когда Стефан по окончании университета — был представлен ему, он принял его с полным радушием, обещал стать покровителем и прежде всего сам сделался пациентом молодого доктора. Как домашнего доктора, часто бывающего в доме лорда, Стефана и пригласили на бал.
В продолжение целой недели он готовился к нему, а теперь, когда наступило время бала, он не одевался и в задумчивости сидел перед камином в своей комнате.
Около девяти часов к нему вошла мать.
— Что же ты не одеваешься, Стефан? — спросила она.
— К чему! — отвечал он, — что мне делать среди надменных аристократов, которые будут смеяться надо мной, либо вовсе не обратят на меня внимания.
— Ах, Стефан, — сказала с упреком мистрисс Мак-Наб, — ты забыл, что бедного отца твоего любили и уважали все дворяне в нашем графстве. Конечно, мы не дворяне, но все-таки выше всех лондонских граждан, потому что Мак-Набы…
— Э, полноте! — прервал ее нетерпеливо Стефан.
— Что такое сегодня с тобой, сын мой? Впрочем, поступай, как знаешь. К тебе я зашла не за тем, чтобы говорить о бале, а принесла письмо. Но ведь ты не будешь его читать, потому что это пишет дворянин.
— Письмо от Франка! — вскричал радостно Стефан.
— Да, я знаю его руку, мой милый, так как его письма доставляют тебе удовольствие.
Стефан с нежностью поцеловал мать.
— Франк здесь, в Лондоне! — вскричал молодой человек, прочитав первые строки. — Бедный Франк! Несчастлив и он!
— И он? — повторила мистрисс Мак-Наб. — Но ты разве несчастлив, Стефан?
Он заставил себя улыбнуться и добрая мать, успокоенная, оставила комнату сына. Лишь только она вышла, как послышался легкий стук в дверь и нежный голос произнес:
— Очень вам благодарна, кузен.
Нужно сказать, что хорошенькая Анна в продолжение целой недели прилагала все красноречие, чтобы отговорить Стефана от бала. У нее была своя наивная ревность. Она чувствовала, как много соблазнов имеет светская женщина; по женскому инстинкту она даже угадывала то упоение, которое охватывает молодого человека, в первый раз вступающего в светский салон, полный аромата, где улыбки и взгляды пронизывают неопытное сердце… и душой молодой девушки овладевало опасение. Ведь она любила Стефана, сколько могла любить…
Итак, Стефан Мак-Наб решил не идти на бал к лорду Тревору.
Глава четырнадцатая
СРЕДНЯЯ ЗАЛА
Эдуард, полежав немного на кушетке, встал и позвонил.
На зов вошел слуга негр.
— Сделай несколько ударов в гонг средней залы, — сказал Эдуард слуге.
— Много ли раз прикажете ударить?
— Пять раз.
И вслед за этим послышались отдаленные протяжные удары в медный таз.
Эдуард вышел из кабинета и направился в круглую залу, помещавшуюся в середине дома. Она была без окон и освещалась люстрой. Там, где следовало быть окнам, находилось шесть дверей, помещавшихся одна от другой на равном расстоянии. В зале стоял прекрасный камин и около него пять стульев и кресло.
Лишь только успел Эдуард опуститься в кресло, как вдруг отворились все двери. В первую дверь вошла мистрисс Бертрам, щегольски одетая дама, владевшая модным магазином на Корнгильской площади.
Несмотря на то, что давно прошли годы ее первой молодости, она все еще была замечательно хороша собой.
Вторую дверь отворил ювелир, щегольски одетый мистер Фалькстон. Вглядевшись пристальнее в его лицо, можно было заметить, что светло-русые его усы и роскошно завитые волосы были не натуральные.
Третью дверь скромно отворил меняла, мистер Вальтер. Черный парик, который был на нем, вовсе не
