оттенок.
— Хорошо! Дай одеться, — приказал маркиз, принимая от него рюмку.
Выпив его содержимое, он ушел в соседнюю комнату. Когда Рио-Санто вышел оттуда, его нельзя было узнать: глаза горели ярким огнем, бледные щеки покрылись румянцем, стан выпрямился, поступь была тверда. Анджело смотрел на него с суеверным изумлением.
Через четверть часа карета маркиза подъехала к дому графини Дерби.
— Анджело, я скоро вернусь, — сказал маркиз.
Графиня Дерби была одна в комнате. Ее печальные мысли рассеялись, когда ей доложили о маркизе. Сначала она с радостью бросилась к двери, но потом ее вдруг объял ужас, ибо она вспомнила о том, что она открыла Персевалю. Быть может, она совершенно погубила этого человека, которого так любила.
В отчаянии она упала в кресло. Рио-Санто вошел и взял ее дрожавшую руку. Смущение леди Офелии передалось и ему. С беспокойством он посмотрел на хозяйку дома. Та не вынесла его взгляда. Рио-Санто нахмурился. Заметив, что она плакала, он холодно поцеловал ее и пошел к двери.
— Милорд! — вскрикнула она умоляющим голосом.
— Не уходите!
Рио-Санто остановился и вдруг нежно посмотрел на нее:
— Вы раскаиваетесь. Я верю, миледи. Вы хотели дорогой ценой искупить вашу нескромность.
— Ценою моей крови, милорд! — умоляла леди Офелия.
— Верю, бедная моя Офелия. Вы добры и любите меня… Я знаю, что ваше раскаяние искренно, но того, что сделано — не воротишь.
— Вы знаете все?
— Я ничего не знал, миледи, совсем ничего. Вы сами сказали мне все. Прежде вы встречали меня так весело, были так счастливы. А сегодня я вижу слезы!.. Но это большое несчастие, миледи.
— Как! Разве опасность угрожает вашей жизни?
— Моя жизнь! — грустно сказал маркиз. — Что моя жизнь? Разве не довольно Вебера?
Глаза графини мигом высохли.
— О, милорд! — вскрикнула она. — Я не хочу, не желаю понимать ваших слов!
— Однако вы их хорошо понимаете, миледи. Вашей нескромностью вы погубили не меня, но другого.
— О, сжальтесь, милорд! Умоляю вас, сжальтесь над ним!
Леди Офелия опустилась на колени перед маркизом. Тот поднял ее и посадил рядом с собой.
— Бедная Офелия! — сказал он. — Сколько горя и страданий принесла вам моя любовь. Я же люблю вас еще больше! И я готов исполнить вашу просьбу. Ну-с, садитесь и пишите сэру Франку.
Офелия с готовностью исполнила его желание. Рио-Санто стал за ее креслом и продиктовал:
— Теперь подпишите. Завтра вы отправите туда ваш экипаж. Сами останетесь дома, а я буду ждать сэра Франка.
Офелия посмотрела на него с беспокойством.
— Клянусь вам, дорогая Офелия, продолжал маркиз, поняв значение ее взгляда, — клянусь, я пощажу его жизнь. Запечатайте письмо.
И маркиз, посмотрев на часы, взялся за шляпу.
— У меня крайне важное дело, — продолжал он, — мне необходимо уехать. Вы колеблетесь. Но знайте, что это единственное средство спасти жизнь сэру Франку Персевалю.
Простившись с леди Офелией, Рио-Санто воротился к Анджело.
— На Корнгильскую площадь, к магазину Фалькстона, — приказал маркиз кучеру.
— Анджело, ты говорил об опасностях, они наступили.
— Тем лучше, милорд! — глаза Бембо сверкали.
— Бембо! Не вверяй никогда своих тайн женщине. Мой план еще не вполне созрел, но, несмотря на это, женская нескромность принуждает меня действовать прежде времени.
— Я не расстанусь с вами, милорд!
— Я знаю это, Анджело, и благодарю.
Маркиз замолчал. Карета остановилась там, где он приказал. Лицо маркиза вдруг сделалось грустным.
— Итак, Анджело, — сказал он, — ты сделался моим адъютантом.
— Располагайте мною, милорд, я жду ваших приказаний.
— Распорядись, чтобы сегодня вечером все «ночные лорды» собрались в Вейт-Чепльском доме. Через два часа я приеду туда сам. К вечеру ты доставишь мне сведения о банковском проходе.
— Исполню, милорд.
— До свиданья!
Маркиз завернул за угол, ко входу в контору Эдуарда и K°. Карета осталась ждать около магазина Фалькстона, а Анджело уехал на извозчике.
Глава двадцать четвертая
ПИСЬМО
В доме Эдуарда и K° нигде не видно было огня. Малютка Эреб, соскочивший с запяток, когда карета остановилась, отворял уже маркизу дверь в контору.
— Позвони один раз в гонг средней залы, — приказал ему маркиз и вошел в круглую залу без окон. Едва послышался удар в гонг, появилась Фанни.
Несомненно, мистрисс Бертрам была когда-то красавицей. И теперь еще, назло всем злоупотреблениям удовольствиями, ее лицо было выразительно. Во всех ее движениях просвечивалась упоительная нега. Но красота и грация как бы подавлялись апатией.
Она когда-то любила и сама была любима маркизом Рио-Санто. Ее нисколько не удивила и не поразила перемена, произошедшая в маркизе относительно нее. Она даже не огорчилась. Но с этих пор она заглушила в себе голос пламенной страсти, прервала знакомство со всеми и дышала лишь одной безгранично-беспредельной преданностью к маркизу.
В руках у нее находился красивый ящик.
— Есть письма? — нетерпеливо спросил маркиз.
— Много, милорд.
Фанни села рядом с ним и раскрыла ящик. Маркиз заглянул в него. Там находилось около двадцати писем. Одному из них — в грубом, сером конверте, с ирландской почтовой печатью — он чрезвычайно обрадовался. По мере того, как он его читал, лицо Рио-Санто оживлялось радостью.
— Десять тысяч! — вскрикнул он. — Десять тысяч храбрецов!
Им овладел неистовый энтузиазм. Он еще раз перечитал письмо, прежде чем взять другое.
— Боже мой! — вскричал он, едва распечатав следующее письмо. — Они здесь в Лондоне! А я еще не готов!.. Потерял целые шесть дней!
Маркиз просмотрел все письма. Он хотел уже встать, когда Фанни подняла с полу еще одно, оброненное им, письмо.
— Вот еще письмо, милорд.
Маркиз поцеловал руку, в которой она держала письмо.
— Мой добрый гений, — с благодарностью проговорил он, принимая письмо. — Вы бережете и храните мои тайны, даже и не пытаясь проникнуть в них. Благодарю вас.
Фанни хотела улыбнуться, но вместо улыбки на глазах у ней показались слезы. Фанни не могла забыть прошлого. Рио-Санто сосредоточенно прочитал письмо и вдруг нетерпеливо скомкал его.
— Пустые слова! — с досадой и неудовольствием проговорил он. — Умный человек, но адвокат. Пусть
