адмиралтейство поручило оружейной фирме Генри Нока изготовить два опытных образца, испытав которые, заказало ещё 500. Первые три или пять экземпляров (источники расходятся во мнении) были нарезными. Потом одумались: заряди-ка семь стволов, с усилием пропихивая по нарезам каждую пулю! Этот контракт намертво связал семистволку с именем Генри Нока. И по сей день мало кто из авторов, упоминая залповое ружьё, вспомнит Уилсона; пишут о «семистволке Нока», в лучшем случае, о «семистволке Уилсона-Нока».
Многостволку флот заказал отнюдь не из любви к диковинам. На Атлантике кипели бои с судами американцев, поддерживаемых Испанией и Францией. В сентябре 1782 года адмирал Ричард Хоуи был командирован охранять транспорты, посланные для освобождения осаждённого британского гарнизона Гибралтара. Предстояла драка, и Хоуи постарался экипировать своих ребят по высшему разряду. Под «высший разряд» попали и семистволки: на каждый линкор их взяли 20 штук, на каждый фрегат 12.
Очень скоро иллюзии относительно нового оружия у флотских подрассеялись. Как и всякий курьёз, многостволка обладала кучей недоработок и неисправимых пороков. Переносное залповое ружьё для пальбы с реев по палубе противника оказалось хитрой своенравной тварью. Вопреки замыслу изобретателя вспыхнувшая затравка поджигала порох далеко не во всех стволах одновременно, и при перезарядке стрелок вынужден был гадать, какие стволы выстрелили, а какие нет, рискуя в случае повторной зарядки лишиться головы и рук (ствол-то от двойной зарядки и разорвать может). Плюс, в горячке боя легко перепутать, какой ствол ты только что зарядил, а какой ещё нет. Для ведения огня с мачт семистволка и вовсе не годилась. Во-первых, сноп искр при выстреле грозил воспламенить оснастку собственного корабля. А, во-вторых, отдача, подобная, как точно заметил Бернард Корнуэлл, «…удару копыта взбесившегося мула» С мачты стрелка сбрасывало на раз, да и на земле часто ломало плечо или ключицу. Рекомендация Палаты Вооружений вдвое уменьшать порцию пороха в заряде не слишком пособила. От многостволки шарахались самые дюжие и отчаянные матросы, что проняло неспешных обычно чиновников. Оружие было объявлено опасным в использовании. В 1805 году его списали. Нок, ещё на что-то надеясь, некоторое время пытался сбагривать семистволки гражданским лопухам как спортивное оружие, но успеха не добился. Плохую репутацию пугача не могли превозмочь ни украшения ложи, ни внешние усовершенствования. В конце концов, Нок тоже махнул на семистволку рукой.
Так и сгинула бы семистволка в Лете, кабы не Голливуд. В 1960 году выходит фильм «Аламо», повествующий о техасской заварушке 1836 года (желающих знать подробности тех событий отсылаю к опусу А.Бушкова «Неизвестная война». О Техасе там тоже кое-что есть. И не врёт ведь, собака, но как интерпретирует!) В руках у соратника главного героя красуется наша старая знакомая, хотя каким ветром её занесло вглубь американского континента спустя три десятка лет после отставки с флота, ведает лишь Господь и американец-сценарист. Спасибо, что семистволка, а не Калашников. Возможно, этот фильм и навёл Корнуэлла на мысль вооружить сержанта Харпера семиствольным ружьём. Возможно.
Многая знания – многая печали. А ещё большая «печали» - знания поверхностные. Переводя «Выкуп Шарпа», я спотыкнулся на одном эпизодце. Драгунский сержант Шалон, пробуя палаш Шарпа, презрительно фыркает: «Дрын, а не оружие!» С чего бы такое пренебрежение, недоумённо думал я, ведь французские драгуны и кирасиры вооружались подобными же палашами? Подобными, да не совсем, как выяснилось.
Палаш англичане передрали у австрийцев после нидерландской кампании 1797 года. Чтобы управляться с этим тяжеленным оружием, да ещё и не в седле, от Ричарда Шарпа требовалась недюжинная сила. Судите сами: общая длина палаша – 103 см, длина клинка – 89 см при ширине 4. Французский палаш был поизящней: общая длина – 116 см, клинок – 95 см при ширине 3,5. Увесистый клинок, по всей видимости, должен был компенсировать английской тяжёлой кавалерии отсутствие того, что в те годы, собственно, и делало тяжёлую кавалерию тяжёлой, - кирас. Да, у английской тяжёлой конницы, не в пример французским кирасирам и русским кавалергардам, не было кирас. Может, потому Веллингтон однажды едко заметил, что не хотел бы видеть столкновение четырёх английских эскадронов с четырьмя французскими.
