Восторгаясь давними демократическими традициями англичан, наши журналисты об истории возникновения парламента пишут скупо. В лучшем случае скороговоркой упомянут «Великую хартию вольностей» с её непременным «…ни один свободный человек не будет арестован или заключён в тюрьму… иначе, чем по законному приговору…» Вот, де! Уже тогда! В тринадцатом веке англичане! А мы! Да что, мы, сермяжники… Эх! Между тем, парламент в Англии создавался, как вполне себе изменническое предприятие, и эту-то традицию парламентарии свято блюли на протяжении веков. С точки зрения простой порядочности, не говоря уже о каких-то рыцарских идеалах, мышиная возня вокруг той же «Великой хартии…» выглядит гаденько: бароны, присягавшие в верности королю, воспользовались его затруднениями для того, чтобы вырвать из глотки дополнительные льготы для себя, любимых, и признание законности их права поднимать против него мятежи, буде он потребует от них исполнения вассального долга. (И, кстати, под «свободными людьми» «Великая хартия…» понимает лишь тех, кто относится к благородному сословию. Согласитесь, трудно представить себе купца или крестьянина, возводящими «…в рыцари первородного сына…» или выкупающимися из плена, а в тексте именно так. Текст в Интернете имеется, он короткий, ознакомиться с ним хватит нескольких минут.) Эстафету «хартейцев» принял через полвека «Бешеный парламент» - откровенно олигархическая форма ограничения королевской власти, при которой монарх не мог шагу ступить без разрешения совета, состоящего из пятнадцати магнатов. Король почему-то демократических устремлений «лучших сынов народа» не понял, а счёл это обычным мятежом. Пока Его Величество собирал армию, лидер заговорщиков Симон де Монфор созвал в подмогу к представителям знати выборных от городов и худородного дворянства, да себя объявил «лордом-протектором». Кромвеля из него не вышло, погиб в бою. (
Парламент, тем не менее, сохранился. Короли продолжали его собирать, только урезали полномочия до одобрения (или неодобрения) новых налогов. В XIV веке магнаты добились для народного собрания права издавать законы – «билли», но Его Величество свёл усилия жадных до власти вельмож на нет. Здраво рассудив, что купцы и мелкие рыцари едва ли станут плясать под дудку лордов, король узаконил существование нижней палаты. Система двухпалатного парламента (Палата лордов, где заседает знать, и палата общин для горожан и шляхты. Крестьянство в ту пору «рылом вышло» для участия в «демократическом процессе» лишь у нас и у шведов) оказалась на диво удачной, вплоть до восшествия на престол несчастного Карла I верно храня августейших особ от неприятностей со стороны представительской демократии. «Билли» либо спускались сверху монархом для утверждения обеими палатами, либо выдвигались палатами, и тогда требовалась подпись короля, чтобы превратить «билль» в закон. Помимо налогов и законодательской деятельности парламент разбирал коллективные жалобы и легитимизировал королей (Генрих IV Ланкастер). В XVII-XVIII веках парламент постепенно отобрал у короля большую часть властных функций. Ими отныне наделялось правительство, формируемое из самих народных избранников. К тому моменту в парламенте исторически сложились две партии – «тори», защищавшие интересы крупных землевладельцев, и «виги», за которыми стоял промышленный и торговый капитал. Победившая на выборах партия и получала власть. Проигравшая уходила в оппозицию язвить и брызгать ядом. В течение нескольких веков, до самой реформы 1832 года, английский парламент свято хранил традиции прошлого. На практике это означало, что, например, избирательное право регулировалось законом 1414 года. В палату общин своих представителей посылали по два «…рыцаря…» каждое графство, и по два человека – каждый крупный город. Статус «крупных», полученный городами в далёком 1414 году, сохранялся за ними и в 1614, и в 1814. Многие из таких «мегаполисов» к XIX веку захирели, но исправно посылали по два депутата в парламент. Прозвали их «гнилыми местечками». В одном из них, Олд Сарум, правами избирателя пользовался всего один человек, а избирал этот счастливчик целых двух членов палаты общин! Само собой разумеется, голоса таких
