– Опять женщина. Черт. Почему вы не выберете более серьезного противника?
– Ты хочешь получить эти деньги?
– Конечно. Но я хочу пятьдесят за работу и еще пятьдесят потом за молчание.
– Достаточно пятидесяти.
– Мало, – бросил Билли. – Прошлый раз моим ребятам крепко досталось.
– Вы глупо вели себя.
– Прощайте! – Билли зашагал по улице.
– Подожди! – В окне мелькнуло лицо.
– Ну что еще?
– На этот раз никаких проблем не будет. Она будет одна.
Билли посмотрел в конец и в начало улицы. Переминаясь с ноги на ногу, он медлил. Потом приблизился к окну экипажа.
– Я слушаю.
Мужчина в темноте наклонился ниже. Нижняя часть его лица была чем-то закрыта.
– Через два дня в восемь часов утра она будет выходить из гостиницы. На ней будет траурное платье. Она везде ходит одна, одетая во все черное. Черт бы ее побрал.
Лошадь нетерпеливо переступала ногами. Она вертела головой и пофыркивала, выпуская из ноздрей густой пар. Экипаж сдвинулся вперед на пол-оборота колеса.
Билли должен был последовать за ним.
– Эй, держите лошадь на месте. Говоривший продолжал, будто ничего не заметил.
– Вашингтон – опасный город. Перед гостиницами всегда интенсивное движение. С ней может произойти несчастный случай. Фургон, крытый, конечно, как тот, что вы использовали прежде, может случайно потерять управление.
Билли злорадно усмехнулся.
– Может, переехать ее и не остановиться. Такое часто случается.
– Вот именно. – Кошелек открылся, и теплые золотые монеты потекли в руку Билли.
– А потом вы приедете на это же место и принесете мне еще пятьдесят? – спросил он.
– Точно.
Билли выпрямился и спрятал деньги в карман штанов. Потом положил руку на окно.
– Не вздумайте провести меня, сенатор. В экипаже наступила тишина. Уличный бродяга язвительно усмехнулся.
– Вы не знаете, как сейчас трудно заработать. Если хочешь научиться добывать деньги, надо держать ухо востро.
– Вот имя женщины и название ее гостиницы, – наконец произнес голос. – Сделаешь дело, и я или кто другой принесет тебе еще пятьдесят долларов.
– Лучше, если это будете вы, сенатор. – Билли протянул руку за запиской. – Я не возьму деньги из руки, в которой может оказаться нож.
Записка легла ему в ладонь, и в тот же момент раздался стук трости в крышу наемного экипажа. Кучер натянул поводья, и экипаж покатился в темноту.
Билли со смехом спрятал деньги и записку поглубже в карман.
Сцена восьмая
Правда всегда скажется.[68]
По спине Миранды пополз холодок. Она поежилась. За ней явно кто-то следил. Она передернула плечами, но ощущение осталось. Резко обернувшись, она обвела взглядом вестибюль гостиницы.
В кресле у противоположной стены сидел мужчина. Газета, которую он, видимо, читал, лежала на коленях, а пара страниц соскользнула на пол. Их взгляды встретились, и на его лице отразилось неподдельное удивление.
Слишком поздно он осознал, что надо было прикрыться газетой, и покраснел. Потом, будто желая показать, что он не следил за ней, мужчина, наклонившись, поднял упавшие страницы, свернул газету, положил ее на колени и отвел глаза. Его взгляд остановился на пожилом мужчине, мирно дремавшем в залитом солнцем кресле.
Миранда нахмурилась. Его лицо показалось ей знакомым.
Мужчина сунул руку в карман и привычным жестом вынул сигару. Воспользовавшись серебряным ножичком, он отрезал кончик, зажег спичку о подошву своего высокого ботинка, а затем довольно затянулся.
Опытная актриса, она сразу распознала игру. Возможно, он всего лишь обычный зевака. Она привыкла, что люди смотрят на нее. В роли английской аристократки она часто чувствовала на себе любопытные взгляды и слышала шепот за спиной.
Однако здесь было нечто другое. Его игра была слишком хорошей, слишком рассчитанной. И с каждой минутой он казался ей все более знакомым. Облачко дыма закрыло его лицо.
– Чем могу помочь, леди Эджмонт? – обратился к ней дежурный.
Она повернулась к нему.
– Мой ключ, пожалуйста.
– Слушаюсь, мэм. – Он подал ей ключ.
– Есть ли почта для лорда Эджмонта или для меня?
