– Ты жив. Ты жив, – повторяла она. Наконец она выпустила его из объятий и отступила. Потом начала ощупывать его плечи, руки, грудь. – Ты в порядке?
– Да, – глухо произнес он.
Она опять обняла его. На этот раз без поддержки сопровождавших его мужчин он застонал и покачнулся.
Полицейский, дежуривший в холле, вышел вперед и взял Шрива под руку.
– Позвольте проводить вас в комнату, сеньор. За доктором уже послали, сеньора.
– За доктором? Да, конечно, gracias.[48] – Она взяла Шрива под другую руку и помогла ему сесть в кресло. – О да, сразу же пригласите его.
Лицо Шрива было распухшим и багрово-красным. Дотронувшись до его щеки, она почувствовала, что у него жар. Губы у него опухли и потрескались. Белки глаз покраснели.
– Шрив, дорогой, что с тобой случилось? Он беспечно махнул рукой, хотя его лицо оставалось напряженным.
– Та же старая проблема.
– Что? – Она опустилась перед ним на колени. И тут она все поняла. Его взгляд не следил за ней. Глаза смотрели в ту точку, где она только что находилась. – О Шрив, родной мой.
Он сразу же «посмотрел» на нее.
– Пара ударов по черепу, – невесело усмехнулся он, – и я опять в прежнем положении.
Ей стало так плохо, что она зажала рот, чтобы не вскрикнуть.
– Миранда? Она откашлялась.
– Ты выглядишь не лучшим образом. Он опять усмехнулся.
– Я удивлен, что ты вообще узнала меня. Я кое-как перебирался с места на место, ехал по крайней мере на двух телегах, полз через лес, валялся в пыли, ловил цыплят. Но больше всего меня ели москиты.
– Звучит очень романтично. За исключением москитов. – Это объясняло вид его опухшего лица и даже высокую температуру.
– Лучше бы я обошелся без этой романтики. Честно сказать, я не хотел бы вновь с ней столкнуться. – Он устало откинул голову на спинку кресла и закрыл глаза.
– Тебе надо принять ванну и хорошенько выспаться.
– И чего-нибудь поесть и попить. Боже, как меня мучит жажда.
– Ванна и горячая еда сейчас будут готовы, сеньор. – Управляющий отелем подошел со стаканом янтарной жидкости. – Вот восстанавливающий силы напиток. Я взял на себя смелость доставить вам бутылку лучшего коньяка «Наполеон».
Миранда взяла стакан из его рук и подала Шриву.
– Большое спасибо.
– Если я еще могу вам чем-нибудь помочь... Миранда встала и проводила его до двери.
– Вы уже обо всем побеспокоились. Он с сомнением посмотрел на нее.
– Может быть, прислать камердинера, чтобы помочь сеньору раздеться?
– Шрив, тебе нужен камердинер?
– Боже мой, конечно, нет. – Он сделал большой глоток коньяка, облизнул губы и улыбнулся. – Может быть, еще немного вот этого.
Управляющий тоже улыбнулся.
– Коньяка, сеньор?
– Si, коньяка.
Не успела она закрыть дверь за управляющим, как доставили ванну. Пока горничные ставили ширму, Миранда подошла к Шриву и поцеловала его в лоб. Потом принялась развязывать на нем галстук.
– У твоей кожи соленый вкус.
– И не только. Хотя мне доставляют наслаждение твои поцелуи, я прошу тебя пока воздержаться от них. Как говорила моя мама, кто знает, где побывали эти москиты.
Миранда обняла его, слезы текли у нее по лицу.
– У тебя грязный воротник.
– И кожа под ним тоже.
– У тебя страшная рана на затылке. – Она прикоснулась к ней кончиком пальца.
– Сюда пришелся удар. – Костяшки его пальцев, сжимавших подлокотник кресла, побелели. – Он ударил меня тростью. Негодяй. Я еще посчитаюсь с ним.
Миранда расстегнула его забрызганную грязью рубашку.
– Куда он отвез тебя?
– В бордель.
Она едва не задохнулась от слез.
– Я так и знала. Я знала. Мы с Джорджем искали тебя там, пока у нас были силы. Сейчас я как раз собиралась продолжить поиски.
– Ты плачешь?
