Рассуждения Массюета таковы. Девяностолетний Пофин был стар, да к тому же свдел в тюрьме, так что Лиону предстояло скоро остаться без епископа. А последний в такое тяжелое время был особенно нужен. Между тем посвятить его на месте не имелось возможности, так как других епископов в Галлии не было. В виду всего этого мученики вместе с самим Пофином еще при жизни последнего и отправили Иринея к Элевферу, чтобы тот поставил его в преемники Пофина. В пользу такого предположения говорит и самая рекомендация, какую дают они св. отцу в письме к папе.[1107]
Но рекомендовать человека еще не значит выставлять его кандидатом на епископскую кафедру. Ап. Павел нередко рекомендует в посланиях своих учеников. Но это не значит, что он посылал, например, Фиву-диакониссу к римлянам (16,1) или Онисима к Филимону (10-20) с целью посвящения.
Кроме того, Евсевий, как видно из его рассказа, приводит характеристику Иринея между прочим, поступая здесь, собственно* как историк, для которого св. отец интересен был в качестве главного действующего лица. И нет никаких данных думать, что она была главным предметом или — еще более — ею преимущественно исчерпывалось содержание письма мучеников. Последнее, как мы уже доказывали, касалось, может быть, исключительно раскола монтанистов и в связи с этим — «мира Церквей».
Во всяком случае (что справедливо отметил уже Гарвей),[1108] в приведенном у Евсевия отрывке ничего не говорится о такой цели поездки, какую указывает Массюет, а без этого мнение последнего оказывается, может быть, и правдоподобной гипотезой, но все-таки висит в воздухе, не имея под собой никаких фактических оснований, и не может претендовать на всеобщее признание.
Затем, странным и невозможным кажется, как еще при жизни епископа посвящается ему преемник. Практика древней Церкви таких примеров не знала.[1109]
Некоторую видимость основательности имеет за собой лишь то соображение Массюета, что в Галлии не было епископов, какие могли бы посвятить Иринея. Поэтому-то мученики и отправили его в Рим.[1110]
Но, во-первых, как мы показали в III главе, нельзя говорить с такой уверенностью об отсутствии епископов в Галлии в последней четверти II в.
Во-вторых, если бы так и обстояло дело, все-таки не понятно, почему Массюету понадобилось послать Иринея за посвящением именно в Рим. Ведь, как мы знаем, духовной матерью Галлии была Малая Азия. С Римом же у нее не было тесного общения. Всего естественнее поэтому было бы св. отцу ехать за посвящением в Смирну, а не другой какой-либо город.
Гарвей, отрицательно относясь к гипотезе Массюета, выдвигает взамен ее свою новую, являющуюся коррективом к той.
По его мнению, мученики, отправляя Иринея в Рим, сначала не имели в виду его посвящения. Но по отъезде св. отца умер Пофин. Тогда-то они и решили использовать поездку Иринея в указанных целях. Был отправлен второй посол, который известил св. отца, что он избран епископом Лионским и ему нужно получить посвящение в эту степень от папы римского.[1111]
Теория эта, пожалуй, остроумнее массюетовской. Однако, вводя новое лицо (второй посол) и новые события (поездка последнего вдогонку за Иринеем и сообщение ему решения мучеников), нигде еще не упоминаемые, Гарвей оказывается в положении ничуть не лучшем, так как фактических оснований у него еще меньше, чем у Массюета.
А по существу против него могут быть сделаны те же возражения, какие предъявляются последнему (особенно по вопросу о епископах в Галлии вообще).
По всей вероятности, дело обстояло так. Возвратившись из поездки в Рим (св. отец ездил туда в сане пресвитера),[1112] Ириней еще в 177 или, скорее, в 178 г. был посвящен в Лионе галльскими же епископами, при участии, может быть, приехавших по этому случаю епископов и из других стран.
5. Борьба с гностиками
Ко времени епископства Иринея относится и наиболее интенсивный период борьбы его с гностиками.[1113] Св. отец знаком был с их учением еще через Поликарпа, может быть. В Риме (первая поездка) ему приходилось, вероятно, и лично сталкиваться с еретиками. А во второй половине II столетия гностики появились уже в области Роны, т. е. в пределах Лионской провинции.[1114] Ириней должен был выступить против них: к этому обязывало его и положение, и знакомство с ересью, и ревность к завету Христову.
Он, действительно, оказался активным борцом с гностицизмом, написав в опровержение его пять книг «Против ересей», где основательно изложил и разобрал наиболее распространенные в Галлии системы Птолемея и Марка. Против гностиков направлены и некоторые главы другого сочинения св. отца: «Доказательство апостольской проповеди» (Гл. 98—100).[1115]
Но несомненно, что борьба не ограничивалась одним изданием литературных трудов. Св. отец говорит, что в пяти книгах «Против ересей» он давал и своему другу, и себе самому лишь пособие к противоборству со всеми еретиками.[1116] Очевидно, полемика велась также и устно. На это Ириней и прямо указывает, замечая, что ему приходилось лично беседовать с гностиками.[1117] .
В открытом (в ноябре 1911 г.) епископом Карапетом Тер-Мкртчяном сочинении (на армянском языке) «Печать веры»[1118] есть два фраг-мента из творений Иринея (в издании Иордана №№ 10 и 11). Один из них помечен: «Из слова против Саторнила», другой: «Из слова против Колорваса».[1119] Ни Евсевий, ни кто-либо другой еще из древних писателей не знают, однако, о сочинениях Иринея, направленных специально в опровержение указанных гностиков. С другой стороны, содержание фрагментов нельзя отнести всецело и на счет Contra haereses.[1120] Можно думать, что они заимствованы из «Сборника проповедей»[1121] Иринея (Bif&iov oiaXeCscuv Siaxpopcov— у Евсевия);[1122] Очевидно, св. отец выступал против еретиков и с церковной кафедры.
Характер и содержание фрагментов очень напоминают большой антигностический труд Иринея: изложение и обличение еретических воззрений идет здесь параллельно с передачей и защитой православного учейия. В начале первого фрагмента замечается, что Маркион и николаиты разделяют Господа надвое и по-своему объясняют Его личность, а Кердон (?) говорит, что возвещенный Законом и пророками Бог не есть Отец Иисуса Христа. Характеризуется также отношение гностиков к Св. Писанию. В противоположность им, св. отец излагает православное учение: о Св. Писании, о Боге Самом в Себе, Лицах Св. Троицы; о человеке, его составе и падении; о Христе, пришедшем для восстановления человека в первобытное нормальное состояние, и плодах Его искупительного подвига. [1123]
Во втором фрагменте опровергается сначала мысль еретиков о страхе Христа; а далее разбираются докетические воззрения их на образ воплощения Спасителя и Его страдания. В результате Ириней вполне уверенно говорит, что, согласно свидетельству всех апостолов, Христос есть Сын Божий, Слово, соделавшееся человеком от блаженной Девы. В Нем не два лица, как говорят гностики, а одно.[1124]
Судя по этому, , можно думать, что методы устной борьбы с гностиками были у св. отца одинаковы с теми, какие употреблял он в письменном изложении и какие рекомендовал применять своему другу. Прежде всего, св. отец изучал гностические системы путем личных бесед, чтения сочинений и наблюдений над еретиками.[1125] Затем излагал их учение вместе с разбором перед православными и обличал самих гностиков.
В обращении с последними у него замечалась разница в отношении к строгим, последовательным из них и колеблющимся. Своему другу он рекомендует такой образ действий: «Более умеренных и разумных между ними (еретиками) ты отклонишь и пристыдишь, чтобы они не богохульствовали против своего Создателя, Творца и Питателя, и Господа; а более диких, ужасных и неразумных ты держи от себя
