Я обнял ее левой рукой за плечи и поцеловал в губы. Ее нежные губки пахли мятой. Она не ответила сразу на поцелуй, а покорно отдала мне их. Я целовал ее нежно, но настойчиво, постепенно усиливая давление, пока она не ответила мне. Губки приоткрылись и кончиком языка я их слегка раздвинул…
Она прикрыла глаза, и рука ее робко обняла меня за талию.
Мы после лежали рядом… Остывала испарина на коже. Ладошка девушки беспорядочно блуждала по моей голой груди.
— Виолетта — это же конфландское имя?
— Да, моя мама родом из Конфландии… Она умерла в родах, и отец женился на другой…
— Отец знает, что ты зарабатываешь своим телом?
— Отец погиб в прошлом году под Давингтоном… Мачеха заставляет меня спать с мужчинами, иначе грозит выгнать прочь…
— Как давно ты торгуешь своим телом?
— Уже два месяца…
Она отвечает тихо, я не вижу ее глаз. Взгляд мой уперся в беленый известью потолок
Похоть во мне угасла. Нарастала жалость и желание помочь, укрыть, спрятать эту мою женщину от неприятностей, злых людей и угрюмого будущего….
«Ты добрый ангел шлюх, Грегори!» — смеялась Габриель. Что делать, если я не могу быть равнодушным!?
— Который сегодня день, Виолетта?
— Четвертый день месяца, сьерр….Завтра коронация… Хоть одним глазом взглянуть на нового короля! Говорят, он молод и пригож…
Виолетта улеглась к стенке, вытянув руки вдоль тела. Я накрыл нас простыней.
— Я устал, Виолетта, и мне нужно выспаться. Просто полежи рядом. Не беспокойся — два талера все равно твои… И я добавлю еще два…
Разбуди меня на закате. Хорошо?
— Хорошо…
Мощеная площадь у собора Святого Марк чисто выметена. Среди немногочисленных зевак я проходу вдоль цепочки гвардейских алебардистов. За их спинами шагах в пятидесяти стоит цепочка конфландских пикенеров. У ступеней, ведущих в собор, прогуливаются не спеша монахи в черных рясах. На паперти стоят кучкой телохранители принца Клермона в тускло отсвечивающихся доспехах, опираясь на обнаженные мечи. Завтра коронация и собор тщательно охраняется.
Собор окружен двойными рядами солдат, как я успел уже убедится.
Набросив на голову капюшон плаща, я брожу вокруг уже два часа.
Как мне проникнуть в собор? Задача практически неразрешимая…
Поворачиваю на ближайшую улицу, и через пару минут ноги приносят меня к знакомому зданию. Постоялый двор «Королевская милость».
Я рассматриваю его ярко освещенный фонарями фасад. Здесь во время турнира была моя штаб– квартира. Здесь со мной были Адель и Бернадетта… Здесь мы пили вино юга с Хэрри…
Прошел год, и я снова здесь. Только совсем один.
Заманчиво желтели окна на первом этаже. Подает ли сейчас мэтр Окшотт терпкое вино в запыленной бутылке?
Я сделал шаг.
— Не ходите туда, там много дворян из свиты покойного короля Руперта. Вас могут узнать.
При первых словах я резко разворачиваюсь на этот знакомый голос.
Из-под капюшона монахини мне улыбается Мария.
— Идемте, сын мой, я знаю место более привлекательное во всех отношениях, и ни слова!
Она приложила пальчик к губам. Я последовал за нею молча, но с радостью и облегчением. Баронесса выжила и не попала в лапы конфландцев! Я опять не один в этом большом и холодном городе.
Мария завела меня в темный переулок и отворила дверь в стене ключом.
Я вступил в слабо освещенное помещение. Свет тускло пробивался в щель между неплотно закрытой дверью в соседнюю комнату и косяком. Мария заперла дверь, судя по звукам, и подошла ко мне.
Я обнял ее, она привстала на цыпочки и мы поцеловались.
— Я счастлива, что мы вместе!
— Как тебе удалось спастись?
— Идем, я все расскажу!
Мы прошли в освещенную одной свечей комнату и сели возле стола в развалистые кресла с мягкими подушками.
Марию спасло от гибли в горящем доме то, что когда явился конфландский маг и устроил пожар, она была в подвале дома, спустившись за копченым окороком.
Увидев бушующее пламя, она через тайный ход перебралась в подвал дом напротив.
— Об этом ходе не знал мой привратник Тристан, и это меня спасло. Полагаю, именно Тристан поставил в известность Перье о моем госте. Ревнивец явился для выяснения отношений и в гневе спалил весь дом.
— Маг узнал меня по глазам, Мария.
— Ты уверен в этом?
— Абсолютно!
— Но теперь то он мертв, и мне кажется, с твоей помощью он оставил наш грешный мир!
— Ты очень догадлива, моя милая!
— Где ты скрывался эти четыре дня?
— Это не моя тайна, Мария.
— Вот как?!
Ее зеленые глаза сощурились.
— До утра мне нужно попасть в собор. Как пройти через цепи воинов и внутреннюю охрану?
— Это самое легкое из дальнейшего!
Я обернулся на знакомый голос. Монахиня вышла из?за тяжелой шторы и откинула капюшон.
Я встал ей навстречу.
Моя зеленоглазая жена, моя Адель, шла ко мне, протягивая руки.
Мы обнялись. Она расплакалась.
Я держал ее подрагивающее тело, слышал ее всхлипы и гладил по спине и по волосам. На ощупь она была такой же худенькой, как и при нашей первой встрече в подвале корнхоллского замка. На ней тогда также была монашеская ряса…
Она, подняв лицо, заглянула в мои глаза. Слезы проторили на ее щеках две мокрых дорожки.
— Я прощена?
— Да.
— Я могу вернуться? Ты назовешь меня своей королевой?
— Конечно, милая, как же иначе.
— Я буду всегда верной и покорной тебе, Грегори! Только обещай, что кроме меня в твоей жизни не будет других женщин! Все, что было до сегодняшнего дня, я забуду, но больше никого кроме меня! Обещай!
В моей голове пронеслись лица: надменная смуглянка Доротея, Грета и Молли, мотающие пряжу в маноре Хаттон, малютка Виолетта, что выкуплена мной у мачехи и поселена в мансарде на улице Старой конюшни сегодня вечером… Забыть о них и вычеркнуть из жизни? А сколько милых и прекрасных ждут меня на моем пути по жизни?
Отказаться от всех и сейчас и на будущее?
Голос Сью печально прозвучал в моей голове: «Я немного одолжу тебя… на время… все равно ты мой… был и будешь….»
Адель нахмурилась.
— Грегори, почему ты молчишь?
