Фанатик

его собственная была такой же.

«Что сказать? Как сказать это? После трех лет, в течение которых тщательно соблюдал дистанцию.

И час?! Всего лишь ЧАС?! Каша, ты ублюдок!»

Шарон сломала наваждение. Её застенчивую улыбку сменил хриплый смешок, и, похоже, к ней вернулось обычное самообладание.

— Что за дела, а, Юрий? Мы оба слишком стары — и слишком солидны, особенно ты — чтобы просто прыгнуть в койку. — Она скептически осмотрела узкую койку каюты. — Оставляя в стороне то, что никто из нас не сохранил стройных юношеских фигур. Мы, вероятно, свалимся с неё в процессе, и не знаю как ты, а у меня ещё достаточно старых синяков, чтобы добавлять новые.

— Я думаю, что ты выглядишь роскошно, — твердо заявил Юрий. Ладно. Твёрдо прохрипел.

Шарон ухмыльнулась и взяла его за руку.

— Час это только час, так что давай используем его мудро. Давай поговорим, Юрий. Просто поговорим. Думаю, нам обоим это отчаянно нужно.

Они не только говорили. К исходу часа, у них на счету была пара объятий и, несмотря на разбитые губы, весьма страстный прощальный поцелуй, когда Шарон всё-таки пора было уходить. Но по большей части они говорили. Впоследствии Юрий не многое мог вспомнить, хотя всегда клялся, что это была самая увлекательная беседа в его жизни.

Что более важно, так это то, что когда Шарон ушла, и Юрий критически оценил ситуацию, в которой оказался, он понял, что в первый раз за многие годы чувствует себя просто чудесно. И будучи по натуре осторожным человеком, но не трусом, он благоразумно поддерживал это чувство, выходя в коридор и пробираясь по лабиринту переходов СД к каюте гражданки капитана Галланти.

Даже недавно увеличившаяся и повышенная в звании мышь, намеренная подвесить колокольчик к коту, сохранит достаточно здравого смысла, чтобы делать это в хорошем настроении.

7

Галланти ему не обрадовалась.

— Боже мой! — прорычала она, едва его проводили в каюту, которую она использовала в качестве кабинета, когда не находилась на мостике. — Маньяк ещё даже не покинул орбиту, а вы уже здесь, чтобы капать мне на мозги?

— Бога не существует, — безмятежно известил её Радамакэр. — Упоминание данного термина прямо запрещено инструкциями Госбезопасности.

Это немедленно заставило её замолчать. Она закатила глаза, и Юрий буквально почувствовал, как печально знаменитая своим темпераментом женщина выходит из себя. Но он тщательно продумал свою тактику ещё до того, как зашёл в каюту, и знал, что надо делать.

— Да расслабьтесь вы, ладно?

Радамакэр выдал кривую улыбку — у него была превосходная кривая улыбка; это за прошедшие годы ему говорили сотни раз — и опустился в кресло.

— Ради Бога, гражданка капитан Галланти, можете вы хоть однажды притвориться, что мы взрослые люди, а не дети на школьной площадке? Я пришел не для того, чтобы поиграть с вами в доминирование.

Как он и ожидал, это выбило её из колеи. Галланти уставилась на него, приоткрыв рот, а густые брови коренастой блондинки нахмурились скорее в замешательстве, чем в гневе.

Юрий продолжил развивать успех:

— Смотрите, вы же сами сказали: маньяк ещё даже не покинул орбиту. Так давайте воспользуемся имеющимся у нас временем и разберёмся со всем, пока он не вернулся. Если мы будем работать вместе, то к моменту его возвращения — что произойдет через шесть, а скорее даже через восемь недель — даже этот фанатик больше не сможет ни к чему прицепиться. Он смотается восвояси, и больше мы его не увидим.

Подозрительность Галланти была не менее печально знаменита, чем её темперамент. Она сузила глаза:

— А с чего такое внезапное дружелюбие?

Он развёл руками.

— А что, я когда-то проявлял недружелюбие? Не моя вина, что вы плохо меня знаете. Не мог же я сам пригласить себя к вам на обед, так ведь?

Остальное он оставил недосказанным. «А вот ты могла, о Высочайший Капитан Супердредноута — если бы не была с момента своего прибытия такой законченной стервой в отношении офицеров оперативного соединения».

Тяжёлые челюсти Галланти сжались. Поначалу в смущении. Но, как и все люди её темперамента, Галланти не была склонна к сомнениям в себе, тем более к самокритике. Так что через пару секунд смущение начало трансформироваться в гнев.

Юрий пресёк процесс в зародыше.

— Бросьте, ладно? Если думаете, что вы терпеть не можете маньяка, попробуйте оказаться избитой с его подачи.

Он прикоснулся ко всё ещё немного распухшей скуле и приоткрыл рот, чтобы было видно отсутствующий передний зуб. Регенерация уже была запущена, но брешь пока была очевидной. И перевязывая нос перед тем, как покинуть свою каюту, Юрий позаботился, чтобы повязка получилась как можно более объёмной.

Уловка сработала. Галланти выдавила полуулыбку прохладной симпатии и плюхнулась в стоящее у неё за столом кресло.

— Не правда ли он — нечто бесподобное? И где гражданин Председатель его откопал? В Девятом Круге Ада?

— Насколько я понимаю, этот круг предназначен для предателей, — мягко заявил Радамакэр, — что, боюсь, является как раз тем грехом, обвинить в котором его не получится. Во всяком случае, если вы не хотите, чтобы вас подняли на смех. Давно не перечитывал Данте, но, если память меня не подводит, неистовые фанатики содержаться на другом уровне.

Галланти уставилась на него:

— Кто такой Данте?

Не дожидаясь ответа, она перевела взгляд на дисплей на столе.

— Как только я буду уверена, что ублюдок ушёл в гиперпространство, я отошлю с курьером комплект исключительно едких донесений. Можете на это рассчитывать! То же самое сделает и Вези. — Она практически выплюнула: — Посмотрим, что будет, когда на Хевене узнают, что натворил этот маньяк!

Радамакэр деликатно откашлялся.

— Хотел бы напомнить вам о двух моментах, гражданка капитан Галланти. Во-первых, ответа мы можем ожидать не ранее, чем через шесть недель, учитывая время на дорогу между Ла Мартином и столицей. Я бы предположил, что рассчитывать стоит скорее на два месяца. Надо полагать, Госбезопасность тщательно изучит все донесения, прежде чем дать какой-либо ответ.

Она вперила в него свирепый взгляд, но через пару секунд, похоже, даже до Галланти дошло, что глупо смотреть так на человека, просто изложившего хорошо известные астрографические факты. Она нехотя кивнула и, цепляясь за угасающие злость и возмущение, выпалила:

— А что во-вторых?

Юрий пожал плечами.

— Боюсь, я не разделяю вашей уверенности в благожелательном отношении Нового Парижа к нашим жалобам.

На его взгляд, это был изящный ход. На самом-то деле, имени Юрия Радамакэра не было и не будет