Фанатик

ни на одном из «едких донесений». Но, как он и предполагал, женщина типа Галланти всегда была готова принять, что все вокруг, кроме сумасшедших, согласны с ней. Так что небрежное упоминание «наших» жалоб прошло на ура. И помогло разрядить гнев, вызванный его сомнением в её мнении.

— Почему нет? — возмутилась она. — Он пристрелил почти дюжину офицеров ГБ…

— На самом деле семерых, — спокойно перебил Юрий, — остальные были младшими чинами Госбезопасности. Мясом, грубо выражаясь. И каждый из них был виновен — в этом нет сомнений, гражданка капитан, даже и не думайте — в наиболее вызывающих преступлениях и нарушениях устава ГБ. Вы не хуже меня знаете, что все и каждая из этих казней получат полнейшее одобрение Нового Парижа.

Он снова деликатно откашлялся.

— И лучше бы вам не забывать о том, что специальный следователь также отправит — уже отправил, правильнее сказать — собственные донесения. Так уж получилось — не важно как, — что мне известно о том, что эти донесения включают в себя многочисленные образцы порнографических записей, обнаруженных в личных покоях Джамки и его пособников. Не знаю, видели ли вы, гражданка капитан, какие-либо из этих записей, а вот я видел — и могу заверить, что реакцией столичного ГБ не будет «за что же Каша вышиб им мозги?» Нет, нет и нет. Вопрос будет задан совершенно другой. «Почему ни о чём подобном не было доложено до прибытия Каша — особенно командирами супердредноутов, послуживших центром криминальной активности?»

Наконец, похоже, что-то пробило броню веры Галланти в собственную праведность. Она слегка побледнела.

— Я не… чёрт подери, это не моё дело! Я командую супердредноутом, я не занимаюсь оперативным соединением! Джамка был народным комиссаром — приписанным к оперативному соединению — а не одним из моих подчинённых.

Как она не старалась, её словам недоставало убедительности. Радамакэр снова пожал плечами.

— Гражданка капитан Галланти… кстати, вы не против, если я буду называть вас Джиллиан, когда мы разговариваем наедине?

Галланти поколебалась, а затем отрывисто кивнула.

— Ладно, давайте. Только наедине. Э… Юрий, правильно?

Радамакэр кивнул.

— Итак, Джиллиан. Давайте посмотрим фактам в лицо. У нас у всех есть свои оправдания, и мы с вами знаем, что они вовсе не такие шаткие, по крайней мере, если жить в реальном мире, а не в фантазиях Каша. Но…

Он позволил фразе повиснуть в воздухе.

— Взгляните фактам в лицо, Джиллиан. Оправдания мира реального проигрывают фантастическим обвинениям, стоит только фантазирующему указать на реальные преступления. Давайте не будем обманывать сами себя. Буйство Каша очень хорошо будет воспринято Новым Парижем, даже и не думайте по-другому. — Продолжение последовало несколько циничным тоном: — Однажды, я из чистого любопытства провел анализ текстов нескольких выступлений гражданина Председателя на собраниях сотрудников Госбезопасности, приуроченных к различным событиям. Раньше, когда он ещё был директором Государственной Безопасности. Как вы думаете, какое слово, не считая местоимений и союзов, употреблялось чаще всего?

Галланти сглотнула.

— Слово суровость, Джиллиан. Или суровый. Так скажите-ка мне ещё раз, какое сочувствие встретит у босса наш скулёж о том, что фанатик Виктор Каша был слишком суров при наказании девиантных личностей, использовавших свой статус в Госбезопасности для прикрытия собственных преступлений?

К этому моменту Галланти выглядела так, словно что-то перекрыло ей дыхательное горло. Юрий плавно двинул разговор к тому, что про себя называл «сделкой». Прежде всего, он выпрямился, немного подавшись в кресле вперёд. Ничего театрального, просто… неброский невербальный сигнал человека предлагающего безвредный — нет, благотворный и выгодный — сговор. Лучше даже сказать частную договорённость.

— Гораздо вероятнее, что удача нам улыбнётся с тем, что, я уверен, вы отразили в прочих своих жалобах. То, как Каша перемешал персонал действительно возмутительно. Можете быть чертовски уверены, что Новый Париж косо посмотрит на его вариант использования морской пехоты.

— Да уж наверняка! «Косо посмотрит» — это ещё мягко выражаясь! Их удар хватит!

Юрий помахал рукой.

— Н-ну… и да, и нет. Каша — сообразительный ублюдок, Джиллиан. Не совершайте ошибку, недооценивая его. Фанатики не обязательно тупы. Не забывайте, что нести службу рядом с морпехами он повсюду предусмотрительно назначил ровно такое же количество отборных охранников Госбезопасности.

Юрий не видел нужды упоминать, что отбор, в сущности, проводили сами морпехи, и продолжил гнуть своё:

— Да, Каша согнул устав в бараний рог. Но не нарушил его напрямую — нет, не нарушил, я проверял — и всё ещё может в качестве оправдания заявить, что действовал в необычайно сложной обстановке, поскольку Джамка разложил обычный дисциплинарный персонал. К сожалению, пять из семи казнённых офицеров — и все четверо нижних чинов — принадлежали к подразделениям внутренней полиции супердредноутов. Он заявит, что у него не было выбора — и это заявление не будет на самом деле таким уж безосновательным. Во всяком случае, если смотреть на дело из Нового Парижа.

Галланти, осев в кресле, погрузилась в угрюмое молчание. Наконец, она почти прорычала:

— Всё происходящее — абсурд. Единственное, что этому прыщу полагалось сделать — это единственное, чего он не сделал! Мы всё ещё не имеем представления, кто убил Джамку. Каким-то образом эта «мелкая подробность» затерялась в суматохе.

Юрий сухо ухмыльнулся.

— Иронично, верно? И, после буйства Каша, никогда не узнаем. Но что с того? Полагаю, вы видели акт вскрытия, не так ли?

Галланти кивнула. Юрий поморщился.

— Весьма отвратительно, да? Умирал он долго, и тот, кто всё это проделал, был таким же садистом, как сам Джамка. Глядя на голограмму его трупа, я едва не поддался искушению заявить, что Джамка покончил с собой. Вот только он никак бы не смог засунуть…

Юрия слегка передёрнуло.

— Ладно, оставим тошнотворные подробности. Суть в том — вы это знаете, я это знаю, кто угодно хоть с каплей мозгов знает, — что Джамка со всей очевидностью был убит кем-то из его собственного круга. Внутренние дрязги, так сказать. Поэтому, если уж на то пошло, кого теперь волнует, кто убил Джамку? Каша перестрелял изрядно этих ублюдков, и делу конец. Туда им и дорога. Вы действительно думаете, что Оскар Сен-Жюст будет ворочаться по ночам в кровати из-за беспокойства об этом деле?

Капитан супердредноута мрачно покачала головой. Ещё более мрачно и очень тихо она произнесла:

— Это дело будет стоить мне карьеры. Я это знаю, будь оно проклято. И… — Внутренняя вера в собственную праведность и негодование снова прорвались на поверхность. — Это не моя вина. Я никакого отношения к этому не имела! Если бы этот долбанный Каша не…

— Джиллиан! Оставьте. — Это её остановило. Юрий поторопился продолжить. — Оставьте. Это бессмысленно. Моя собственная карьера также зависла над пропастью, вы же знаете. Даже если тебя признали «невиновным», запись в личном деле о проведении в отношении тебя «сурового дознания» представляет собой большую чёрную метку. Худшую, если уж на то пошло, чем что