ты столь жестока и безжалостна, что не умолить тебя и не спастись от тебя ни дарами, ни смелостью! Молодым и старым, богатым и бедным, красивым и безобразным не схорониться от тебя ни в высоких замках, ни в горах, ни в глубоких долинах!».
И лежал так, размышляя о неизбежности смерти и неведении часа ее прихода. И покуда он столь жестоко страдал, никто не сумел и не смог отвлечь его от тех фантазий, и впал он также в жестокий недуг, чахотку, каковую именуют Ethica,[113] и день ото дня спадал с тела. Когда он ощутил, что означенная хворь у него день ото дня усиливается, он разослал во все концы за наилучшими врачевателями, какие только сыщутся, дал им и обещал великое богатство, чтобы они помогли ему. Но они не смогли утешить его и исцелить, хотя и свершили все наилучшее, что было в их силах, дабы продлить ему жизнь, и употребили в том свое усердие, взяли за это немалые деньги. Фортунат, однако, не испытал облегчения, он хорошо видел, что смерть его близка и ему не отринуть ее.
Как Фортунат умер, напутствовав на смертном ложе обоих своих сыновей и поведав им о силе и свойстве кошелька и шляпы
И когда настал его смертный час, то, лежа в постели, послал он за обоими своими сыновьями, Ампедо и Андолозием, заговорил и сказал: «Видите, любезные сыны, матушка ваша, с таким прилежанием взрастившая вас, опочила. Настало время и мне проститься с этим миром, не откладывая надолго, и я хочу наказать вам, как вам вести себя после моей кончины, дабы наслаждаться почестями и богатством, как наслаждался я до самой своей смерти». И поведал сынам, что у него есть два сокровища – кошель и шляпа. Он открыл им, каким свойством обладает кошель до конца их дней, но не дольше, а также какое свойство имеет шляпа и сколько добра давал взамен нее Солтан. Фортунат приказал им, пусть они не делят сокровища меж собой, никому не говорят о кошельке и берегут его, как ничто иное. Если они возьмут себе жен, каковых будут горячо любить, то и им ничего не говорят про кошель. Ибо едва о том прознает один человек, как следом узнают многие. «И коли это станет известно, вас будут осаждать и днем и ночью, так часто и так долго, покуда не лишат вас через то жизни. И знайте, я владел кошельком шестьдесят лет, но ни разу никому не сказал о нем, и вы ныне первые, кто слышит об этом из моих уст. Будьте осторожны, если вы лишитесь его, вам не вернуть его назад. Было бы весьма жаль из великого богатства очутиться в нищете. Еще одно я наказываю вам, любезные сыны, чтобы в честь девицы, одарившей меня счастливым кошельком, отныне и ежегодно вы праздновали первый день июня и в означенный день не вершили брачных дел, будь то заключение супружества или расторжение оного. Вы должны также дать четыреста золотых в денежном исчислении той земли, где кто-либо из вас окажется с кошельком, бедной девице, каковую отец и мать не могут выдать замуж. Я делал это, и покуда кошель был у меня, я всегда исполнял клятву». И немногое сказал он после тех слов, был приведен ко всем причастиям и испустил дух. Тут сыновья с большими почестями схоронили его в прекрасной церкви, каковую Фортунат выстроил сам. Состоялось там много богослужений с мессами, раздачей милостыни, и умри сам король, то я ему не выказали бы больших почестей.
Теперь же послушайте, что через те два сокровища приключилось далее с Ампедо и Андолозием, обоими сыновьями Фортуната. Когда их господин и отец преставился, они носили целый год траур, а по прошествии года устроили пышные поминки, как и подобало. И поскольку Андолозий целый год бездействовал и не мог ни состязаться в поединках, ни исполнять иных придворных обычаев, он налег на книги своего отца, прочел их и постиг, какое множество христианских королевств тот объехал и как много пересек земель, принадлежащих маврам. Это показалось ему заманчивым и доставило такое удовольствие, что он также всерьез вознамерился пуститься странствовать. Заговорил он и сказал своему брату Ампедо: «Любезный брат, как жить нам далее? Давай отправимся странствовать и добьемся славы, что и сделал наш отец. Если ты не читал, какие дальние земли он объехал, так прочти о том».
Ампедо весьма добродушно ответствовал брату, сказав: «Кто хочет странствовать, тот пускай странствует. Меня это вовсе не прельщает, ведь я легко могу очутиться там, где мне не будет так же привольно, как тут. Я хочу остаться здесь, в Фамагосте, и окончить свою жизнь в этом прекрасном дворце». Андолозий сказал: «Если твои намерения и помыслы таковы, давай поделим наши сокровища». Ампедо ответствовал и сказал: «Неужто ты хочешь преступить завет отца? Разве ты не знаешь, сколь серьезным было его последнее желание, чтобы мы не делили сокровища меж собой?». Андолозий возразил: «Мне нет дела до его речей, он мертв, а я жив, и я желаю их поделить». Ампедо сказал: «Тогда возьми шляпу и отправляйся, куда хочешь». Андолозий ответствовал: «Возьми ее сам и оставайся тут!». И не могли прийти в том деле к согласию, ибо всякий желал оставить себе кошель.
И сказал Андолозий: «Любезный брат, я знаю, как нам это дело уладить. По совету отца мы никого не позовем на наш дележ, давай наполним гульденами из кошелька два сундука. Возьми их себе и прощай, тебе не потратить их до самой твоей кончины. Оставь у себя также шляпу, дабы всячески развлекаться, а мне отдай кошель, я отправлюсь странствовать и добывать славу и шесть лет пробуду в отлучке, а когда вернусь сюда вновь, то дам тебе кошель также на шесть лет, и тогда мы будем сообща владеть и пользоваться им». Ампедо, будучи человеком добросердечным, позволил всему случиться так, как замыслил его брат.
Как Андолозий, взяв кошель, покинул Фамагосту и благополучно прибыл ко двору французского короля
Когда Андолозий уразумел, что брат уступает ему кошель и позволяет взять его с собой, он всем сердцем обрадовался и повеселел, обзавелся добрыми слугами и крепкими конями, велел снарядить себе повозку, на какой должны были всюду следовать за ним его доспехи и то, что употребляется в придворном обиходе. Он простился с братом и с сорока красавцами, восседавшими на отменных конях и от первого до последнего одетыми в богатое платье одного цвета, выехал из Фамагосты поначалу ко двору французского короля и повел дружбы со знатью, с графами и баронами. Он был богат и весьма охотно позволял себя обирать, отчего многие держались с ним очень благосклонно, он служил так же королю, как будто поступил к нему на службу. И когда он там находился, приключилось так, что устроили состязания, скачки, борьбу и прыжки. Он превзошел в этом всех других, и пошла о нем слава, что он во всем сильнее прочих. А после состязаний устраивались обыкновенно веселые танцы со знатными дамами, в чем он также весьма преуспевал, и ему также отдавали первый танец. Дамы спросили, как прозывается он и откуда. Тут он поведал им, он – знатного рода и именуется Андолозием из Фамагосты, что на Кипре. И благородные дамы вызывали его на то, чтобы он любезничал с ними. Ему это также нравилось и было по вкусу. Король пригласил его в гости.
Так как он пришелся им по нраву и знати его компания и общество были приятны, он позвал благородных господ со всеми их женами в гости и дал им роскошный обед, чем донельзя угодил знатным дамам. Лишь тогда они поверили, что он благородного происхождения. Меж тем как предавались они увеселениям, обретался при дворе короля некий дворянин, у него была жена, воплощение красоты, своею прелестью несравненно превосходившая других дам. Супруг означенной дамы был товарищем Андолозия в состязаниях, и разумели они друг друга лучше, нежели прочие.
Андолозий воспылал к означенной даме чрезмерной страстью, и начал всерьез ее домогаться, и обещал ей дать тысячу крон, если она переспит с ним ночь. Дама подумала, что можно было бы скоро заработать тысячу крон, но она была столь благонравна, что не пожелала сделать этого и сказала о том мужу. Муж ответствовал: «О женщина, тысяча крон нам не помешала бы, мы бы нашли ей употребление. Однако делать этого не подобает, ибо честь превыше всяческого богатства». И сказал ей: «Как тебе это понравится, у нас красивая и статная соседка, она – привлекательная конкубина[114] и за деньги никому не отказывает в обладании своим телом. Скажи ей, с каким делом к тебе обратились, но твой супруг строго блюдет свою честь, и ты не смеешь пойти на это, ибо страшишься лишиться жизни».
Дама исполнила наставление мужа и сказала соседке. «Коли ты решишься взяться за одно дело, то я устрою так, что ты в моем доме и в моей постели переспишь, будто это я, с дворянином, доблестным воином, что ныне здесь. Он обещает дать мне тысячу крон, коли я проведу с ним ночь. Если ты сделаешь это, я дам тебе сто крон».
Добрая девица отвечала: «Мне это не суть важно, с подобным воином я готова спать и даром. Но я боюсь, что, коли исполню это, вы не дадите мне ста крон, а быть может, расплатитесь со мной одной либо двумя кронами, поскольку с девицами такого нрава не церемонятся». Дама сказала: «Я дам тебе сто крон
