Клэрити разрыдалась. Ей было все равно, как она при этом выглядит, ведь ей суждено погибнуть в этой ужасной пещере. Уж лучше попасть в плен к бандитам, терпеть от них унижения, чем ждать медленной смерти в каменном склепе.
— Флинкс, я не хочу умереть здесь.
— А мне безразлично, где умирать, — хладнокровно отозвался он. — Для меня гораздо важнее — когда. Лишь бы не сейчас. Пойдем, нечего зря терять время. Будем идти, ползти, карабкаться вверх, скользить вниз, но продвигаться. Говорю тебе, другой выход должен быть обязательно!
Они пустились в путь вдоль стены, следуя в северном направлении по светящемуся компасу на хронометре Флинкса. Эта замечательная вещица имела еще добрую сотню полезных функций. Флинкс надеялся быстро отыскать проход к периферийным помещениям какой-нибудь фирмы или экспедиции. Но Клэрити оказалась права. Он неплохо изучил космические бездны, но о подземных имел самое смутное представление.
Первая проблема заключалась в том, что идти приходилось отнюдь не по ровной поверхности. Как ни старались они продвигаться горизонтально, вскоре обнаружилось, что дорога уводит все глубже. Да и стена, правее которой они шли, не изгибалась по направлению к порту, а ломалась бессмысленными зигзагами. В конце концов Флинкс заподозрил, что эта стена уже давно позади, и они идут вдоль другой.
Самый узкий лаз мог привести их к спасению, в то время как самый просторный скорее всего кончался завалом. Беглецы предполагали, что отыщут дорогу по сквозняку, но в потолке на высоте нескольких сотен метров хватало крошечных отверстий, которые пропускали воздух с поверхности. В результате возникали завихрения, которые совершенно сбивали путников с толку.
Клэрити, надо отдать ей должное, не устраивала истерик — она держалась из последних сил.
— Может, оно и к лучшему, что мы спускаемся, — рассуждала девушка, пытаясь убедить себя, что нет худа без добра. — Под «Колдстрайпом» был еще ярус, и не один. По-моему, под космодромом располагаются обширные складские помещения. Главное, не забраться чересчур глубоко, а то пройдем под складами и выйдем с другой стороны.
— Мы выберемся, — пообещал Флинкс с уверенностью, которой вовсе не испытывал.
Флинкс на распутье
ЎЎЎ
Глава одиннадцатая
Они прошли какое-то расстояние, несколько раз останавливаясь на привал, подкреплялись концентратами и двигались дальше. Флинкс уже понял, что здесь недолго и с ума сойти.
Его мало утешили слова Клэрити о том, что многие геологи верят в существование огромного, на весь континент, пещерного лабиринта. Проход к помещениям других компаний так и не нашелся. Не заблудиться в этой паутине подземных ходов было практически невозможно. Даже если не спускать глаз с компаса.
Дикие фотоморфы шарахались в стороны — пугались света трубок. Как-то раз беглецы встретили какое-то невидимое существо — оно ткало удивительно яркую розовую паутину. Флинкс и Клэрити с предельной осторожностью обошли липкие светящиеся нити и остановились полюбоваться ими на приличном расстоянии, не рискуя привлечь к себе внимание их хозяина.
Флинкс уже давно убедился, что идти прямым маршрутом здесь невозможно. И очень трудно было понять, далеко или близко от них колония. Правда, в разговорах с Клэрити он излучал непоколебимую веру в успех, но, проблуждав несколько дней среди сталагмитов, не повстречав ни разу людей или транксов, чувствовал, что надежда оставляет его самого.
Настроение Пип и Поскребыша полностью отражало душевное состояние их партнеров. Они почти не летали, а уныло сидели, как на насесте, на плече или на руке. Присущей им живости и любознательности как не бывало.
Одни только гигантские размеры подземных пустот убавляли решимости. За это время беглецы могли миновать полдюжины тоннелей, которые вывели бы их прямиком к порту. Но вместо этого они попадали в тупики, либо в проходы, которые постепенно сужались до ширины пальца. Клэрити все время повторяла, что карабкаться вверх бесполезно — они лишь заблудятся на другом пещерном ярусе.
Вот если бы им удалось подобраться к колонии, увидеть вдалеке мерцающий свет, услышать какой- нибудь шум! Но вокруг лишь журчала вода, раздавалось повизгивание обитателей вечной ночи и загадочные, леденящие душу шорохи. Появлялись на пути чьи-то силуэты — и ныряли во мрак, едва только в их сторону протягивались лучи осветительной трубки.
— Кажется, фанатики и правда решили уничтожить здесь все, не только «Колдстрайп», — сказала Клэрити на третий день скитания в подземелье.
— Откуда ты знаешь? — Флинкс протискивался в узкий проход между рядами сталагмитов.
Клэрити последовала за ним, боясь разбить драгоценную трубку о торчащие в разные стороны натечные образования.
За последние часы свет ламп потускнел — совсем чуть-чуть, но и этого хватило, чтобы Клэрити запаниковала. Она не хныкала, не устраивала истерик, но Флинкс чувствовал, как тают последние крохи ее самообладания.
— Если они смогут уничтожить всю колонию, завалить все коридоры до последнего, им придется как- то оправдываться. Наверное, заявят о глобальной катастрофе. Дескать, прилетели на Длинный Тоннель для изучения экологической обстановки или для мирной акции протеста, а тут, нате вам, вся колония разрушена землетрясением или чем-нибудь в этом роде. Короче говоря, во всем виновата стихия. И если версия получится достаточно правдоподобной, то министерство, отвечающее за этот сектор, даже не сочтет нужным послать сюда инспекторов. Ну а потом бандитам не составит труда убедить власти, что дальнейшее освоение Длинного Тоннеля бессмысленно. С научной работой здесь будет покончено навсегда. Но для этого фанатикам придется уничтожить всех, не только ученых, но и промышленников, и администрацию. Всех.
Они шли некоторое расстояние молча.
— Иногда те, кто на словах печется о чужом благе, — наконец чуть слышно произнес Флинкс, светя под ноги, — на самом деле признают только свои собственные цели. — Он приподнял трубку, задумчиво посмотрел на нее. — Жаль, они не выключаются. А то держали бы одну в запасе.
Клэрити отрицательно покачала головой:
— Это устойчивая химическая реакция. Ее не остановить, разве что разбить трубку. Да она уже и сама гаснет.
— Еще поработает.
— Все равно они не вечны. Когда лампа совсем тусклая, от нее проку мало, и ее попросту заменяют. Некоторые работают чуть дольше, некоторые гаснут слишком быстро, — все зависит от свойств каждой партии биосмесей. Я своими глазами видела трубки, проработавшие считанные часы. А другие как горели, так и горят чуть ли не с тех пор, когда на Тоннеле прокладывали первые коридоры.
— Будем надеяться, что наши — из долгожителей. Послушай, а чего конкретно мы должны опасаться в подземелье? Я постоянно слышу какой-то шум.
— Я же говорила, здесь водятся хищники. Пока что нас Бог хранит. Мы наткнулись на нескольких фотоморфов и прядильника. Наше счастье, что не на соломенных червей. Они похожи на известковые нити, мимо которых мы вчера проходили.
— Известковые нити?
— Ну, длинные, тонкие кальцитовые сталактиты. Помнишь иголки, свисавшие с потолка? Между ними любят прятаться соломенные черви. Они тоже свисают, держась хвостовой присоской. Когда внизу появляется что-нибудь съедобное, они просто падают сверху. Ни один из четырех известных видов не ядовит, но у всех в пасти острые зубы в три ряда. Эти твари чем-то пиявок напоминают, только их еще
