добро и делиться с другими» подразумевает оказание помощи «нашим братьям [Свидетелям Иеговы], находящимся в нужде, переживающим какие–либо бедствия или времена подавленности»[967].Но, как и в случае с принесением «жертвы хвалы» (которая в «Сторожевой башне» была сведена к «всенародному проповедованию»), смысл указания «делать добро и делиться с другими» был также сужен до вышеупомянутых рамок и относился лишь к оказанию помощи соверующим Свидетелям, а не всем людям.
Однако сама Библия подобных ограничений на значение выражения «делать добро» не накладывает — эти слова могут иметь самый широкий смысл. То же самое можно сказать и о словосочетании «делиться с другими», четкого определения которому также не дано[968]. Опять– таки, подобное утвержденное сверху определение, накладывающее ограничения на апостольское выражение и сводящее его смысл исключительно к оказанию помощи сохристианам (то есть другим Свидетелям Иеговы) в крайних обстоятельствах, приводит к тому, что многие Свидетели проявляют отчужденное, прохладное и невнимательное отношение к своим ближним и соседям — отношение, свойственное священнику и левиту из притчи, которой Иисус ответил на вопрос о том, кто является человеку «ближним». У этих религиозных деятелей, активно занятых «священным служением», было немало более важных дел, чем какая–то там забота о пострадавшем путнике, и лишь самаритянин —
Только так станете вы сынами своего Небесного Отца, потому что Он велит всходить солнцу и над добрыми и над злыми и посылает дождь и для праведных и для грешных. Если будете любить только тех, кто любит вас, за что вас тогда награждать? Разве сборщики податей делают не то же самое? И если вы приветливы только с друзьями, что особенного вы делаете? Разве язычники поступают не так же?
Главная цель статей, напечатанных в «Сторожевой башне» в 1980 году — вынести служение Богу в отдельную категорию дел. Была сделана попытка провести границу между просто «служением» и «священным служением» Богу, сводя последнее к ограниченному числу четко определенных «необыкновенных» дел. Действительно, обсуждаемое понятие (
Автор статей, напечатанных в «Сторожевой Башне» в 1980 году, справедливо отмечает, что для иудеев «священное служение всегда ассоциировалось с поклонением, которым выражалось послушание Союзу закона». Однако он делает необоснованный вывод о том, что для христиан «основные необходимые действия повседневной жизни» священным служением быть не могут. В то время как «послушание Союзу закона» действительно включало в себя некоторые «необыкновенные», неповседневные дела, Закон также распространялся и на массу обыденных занятий. Закон не только предписывал периодические жертвоприношения животных, посты, священные праздники и церемонии, но также призывал к ежедневному проявлению справедливости, праведности, честности, сострадания. Заповеди Закона призывали к проявлению доброты не только к братьям–израильтянам, но и к странникам, чужеземцам, рабам, и даже животным (в том числе птицам)[972]. В основном своем большинстве израильтяне стали придавать этим указаниям минимальную важность, в отличие от церемониальных и сугубо «религиозных» аспектов жизни. Последние давали им повод для гордости, словно не повседневные дела, а именно церемонии доказывали их преданность Богу. Подобный ошибочный курс прослеживается и в «Сторожевой башне».
Апостолы Иисуса Христа показали: «основные необхо?димые действия ежедневной жизни» могли совершаться «как для Господа», «к славе Божьей». Понимая это, автор статьей пытается выявить несуществующее различие между «служением» Богу и «священным служением» ему. Но как может служение Богу быть несвятым? Разве Бог приписывает обычным делам меньшую ценность, чем каким–либо «необыкновенным» занятиям? Порицая израильтян, Иегова ясно показал, что это не так. Повседневное проявление милосердия, сострадания и справедливости со стороны людей было для него гораздо важнее дел, которые израильтяне называли «святыми». Бог говорит:
Ибо благочестия хочу Я, а не жертвоприношений, и познания Бога (больше), чем всесожжений[973].
Что касается этого «познания Бога», то через своего пророка Иеремию Иегова спросил сына царя Иосии:
Разве ты будешь царствовать, потому что обстроил себя (строениями) из кедра? Ведь отец твой ел и пил, но творил суд и правду, и потому он благоденствовал. Разбирал он тяжбу бедного и нуждающегося, потому и хорошо было. Именно это значит познать Меня, — сказал Господь[974].
Подобно воскликнувшим во время Пятидесятницы: «Братья, что нам делать?», израильтяне также вопрошали, как же им правильно служить Богу. Через пророка Михея, Иегова повторил их вопрос и ответил следующим образом:
С чем предстать мне пред Иеговой, поклониться Богу Всевышнему? Предстать ли мне пред Ним со всесожжениями, с тельцами единолетними? Удовлетворится ли Иегова тысячами овнов, тьмами рек елея? Дать ли мне первенца моего за преступление мое, плод чрева моего за грех души моей? Он указал тебе, человек, в чем добро, и чего требует от тебя Иегова: исполнять закон и любить добродетель, и смиренно ходить пред Богом твоим[975].
Автор статей в «Сторожевой башне» принижает важность побуждений, способных превратить обычные дела в священное служение Богу. В то же время огромная важность побуждений подчеркивалась еще в дохристианские времена, когда был в силе Завет Закона. Это подтверждается тем, что именно отсутствие правильного сердечного настроя (очевидное из несправедливого и недоброжелательного отношения к окружающим
