Вздохнув в знак поражения, я отворачиваюсь в стремлении вновь лечь, Снейп даже успевает вновь зажечь свечи, как вдруг меня осеняет, что неплохо было бы раздеться, а то не очень-то удобно спать в джинсах и футболке.
Решительно сдёргиваю с себя одеяло, чем зарабатываю ещё один взгляд, так и говорящий: «Что-то я не понял». Тяну край футболки вверх, тем самым демонстрируя свои намерения, а Снейп лишь хмыкает.
Повесив футболку на спинку второго стула, я задумываюсь над тем, что неплохо бы призвать пижамные штаны, ведь спать в ином виде, мягко говоря, неприлично. В свете последних событий палочка всегда при мне, поэтому уже через двадцать секунд я ныряю обратно под одеяло. К счастью, Снейп не видит всю эту мою возню с переодеванием и вообще делает вид, что ему глубоко безразлично моё поведение.
Язык не поворачивается пожелать спокойной ночи человеку, ночь напролёт читающему книгу, а на краю сознания появляется вопрос о том, когда он спит и спит ли вообще. Быстро осознав бессмысленность подобных размышлений, я глубоко вдыхаю и ложусь на спину. Дрёма наваливается на меня, смывая тяжесть нового знания, как следы с песка, ощущение времени полностью теряется, а методичное шуршание страниц только усиливает ватное состояние, пока вдруг мягкое прикосновение ко лбу резко не выталкивает меня из кошачьего сна.
Мои широко распахнутые глаза являются зеркальным отражением глаз профессора, который явно не ожидал, что я проснусь. Он едва успевает убрать руку, пальцами которой наверняка отодвигал пряди волос с моего лба.
Сон услужливо отходит на второй план, но чувствую, ненадолго, поэтому я пользуюсь случаем и медленно приподнимаюсь в кровати. Опираясь на локти, смотрю на упорно молчащего и будто окаменевшего Снейпа из-под чёлки и произношу:
- Вы так и не ответили на мой вопрос, как стали Пожирателем Смерти. Ведь вы мне расскажете?
Голос хрипит ото сна, но мне тривиально лень откашляться, тем более вид постепенно отмирающего от каменного состояния Снейпа - ещё то зрелище. Плавно выгнув брови, он ведёт подбородком так, что голова деловито запрокидывается, и сухо отвечает:
- Безусловно, я всё тебе расскажу.
- В это же время?
Возмущённо вздёрнутая бровь становится красноречивым ответом, но, видимо, я совсем умом тронулся, раз это нисколько не пугает меня. Плавно подавшись вперёд, облокачиваюсь на край стола и пристраиваю подбородок в сгибе локтя. В таком положении получается, что я смотрю на Снейпа снизу вверх, и вид у меня, готов поспорить, бесконечно преданный.
Конечно, он прекрасно понимает подоплёку моего вопроса. Его принципы, через которые он не собирается переступать. Мерлина ради, я тоже пообещал себе, что и пальцем не пошевелю, как бы ни было велико моё желание находиться в его личном пространстве, но зачем тогда он прикасается ко мне, думая, что я не смогу это почувствовать? Для такого педантичного и организованного мужчины, как он, подобное поведение выглядит жутко нелогично. Ему далеко не семнадцать лет, как мне, когда всё можно списать на возраст и бурлящие гормоны, поэтому дело явно в чём-то другом.
- Ты даже не представляешь, какую недопустимую черту переступаешь, но как ни странно, я согласен. Мы оба заняты днём. Если, конечно, ты не слишком беспокоишься о собственном режиме.
А он даже не представляет, как мало я думаю о собственном режиме, когда слышу его положительный ответ.
Глава 27
Гермиона потрясающе играет на фортепиано. Почти так же хорошо, как мама.
Тонкие девичьи пальцы порхают по пожелтевшим от старости клавишам, инструмент охотно отзывается на прикосновения, рождая на свет красивую мелодию (
Чуть меньше недели проходит с Рождества, завтра Новый Год. Ребятам быстро надоедает находиться в четырёх стенах, поэтому сегодня они отправляются в Лондон, а я беру с них обещание привезти что-нибудь вкусное из магазина сладостей. Жаль, что я не могу поехать с ними, - правда, вечерние рассказы Снейпа компенсируют этот недостаток. К тому же Гермиона не забыла о своём обещании помочь мне с экзаменами, которые я пропустил из-за того, что находился без сознания благодаря вторжению Волдеморта в мой разум. Последние дни подруга только и делала, что бегала за мной с учебниками в руках. Ну как бегала…я не сопротивлялся. В конечном счёте, кому из нас двоих это нужно? Таким образом, я оказался готов практически ко всем экзаменам в кратчайшие сроки, остался только самый сложный - зельеварение. Вчера вечером девушка принесла мне свой учебник по этой дисциплине с собственными пометками на полях и два варианта контрольной работы, которые она каким-то чудом смогла выпросить у Снейпа сразу после успешной сдачи экзамена.
До отъезда в Хогвартс осталось три дня (если считать сегодняшний), поэтому я вполне успею подготовиться.
Сегодня я просыпаюсь на удивление рано - солнце только-только начинает выглядывать из-за кромки снежного поля - и, чтобы не терять времени даром, спускаюсь на кухню, чтобы выпить чай, а заодно почитать учебник. Именно здесь я застаю Гермиону за фортепиано. Когда-то давно, в моём глубоком детстве мистер Уизли привёз домой этот инструмент, а почти через неделю похожий появился у меня дома в Годриковой Впадине. К сожалению, я не обладаю музыкальным слухом, так же как и вся мужская половина семьи Уизли. Лишь Джинни и Молли могут сыграть что-то красивое и мелодичное. И Гермиона.
Половица скрипит под подошвой кед, и музыка прерывается.
- Гарри?
Я прохожу к столу и машу учебником в знак того, что пришёл позаниматься, а подруга понимающе улыбается.
- Не сидеть же мне без дела, пока вы будете развлекаться в Лондоне, - подмечаю без злости или обиды, но Гермиона всё равно заламывает брови в сожалении.
Она оставляет фортепиано, даже не опустив крышку, и присаживается на соседний стул.
- Мне очень жаль, что ты не можешь пойти с нами.
Её интонация такая же мягкая и тёплая, как солнечный свет, постепенно проникающий в кухню через высокие окна. Вот он аккуратно подкрадывается к большой плетёной корзине с яблоками, играет на их ярко-красных бочках, а потом по-хозяйски располагается на лестнице, подсвечивая кружащиеся в воздухе микроскопические пылинки. Я наблюдаю за их танцем несколько мгновений, прежде чем перевести успокаивающий взгляд на Гермиону.
- Мне жаль не меньше твоего, поверь, но что я могу поделать. Нет ничего страшного в том, что я останусь и приготовлюсь к экзамену, - легко похлопываю ладонью по учебнику, отчего немного повеселевшая Гермиона снисходительно хмыкает.
- Ты же знаешь, я приеду и проверю, - задорные ямочки образуются на её щеках, а я театрально киваю с самым умным видом, чем зарабатываю широкую улыбку подруги.
Тихо посмеявшись, мы почти одновременно встаём со стульев, чтобы заварить чай, несколько раз цепляем друг друга локтями, Гермиона чуть не рассыпает заварку, когда я шутки ради тыкаю кончиком ложки ей в бок. В отместку она грозится подсыпать соли в мой чай, но я прекрасно понимаю, что это тоже всего лишь шутка.
Когда над нашими кружками вздымается лёгкий пар, а Гермиона находит в шкафу остатки рулета с миндалём, я рассказываю ей всё то, что смог узнать от Снейпа. Подруга слушает меня с серьёзным видом, иногда её брови сходятся к переносице, что так контрастирует с той открытой беззаботной улыбкой, которую я видел несколько минут назад.
- Неудивительно, почему мы так и не смогли продвинуться в расследовании загадочного беспамятства Леотрима. Да что мы: ни Артур, ни бармен Ларри не помогли бы нам, - сетует Гермиона, отщипывая кусочек
