- Что ты хочешь от меня?
Я на миг теряюсь и даже распрямляю ссутуленную спину, глухо переспрашивая:
- В каком смысле, «что я хочу»?
- В прямом и самом глобальном, - нехотя поясняет Снейп и, наконец, смотрит на меня. Не мимо, не сквозь, а только на меня, почти как раньше: прямо и открыто.
В таком густом полумраке сложно что-либо разглядеть, но я отчётливо вижу, как отражаются дрожащие огоньки свеч в его зрачках, и нервно сглатываю.
Потому что ответ: «Вас» вряд ли будет звучать корректно.
Глава 35
Мы разошлись ни с чем: я не смог сказать хоть что-то, а профессор не стал настаивать. К счастью, кошмар не повторился, мне удалось выспаться и подняться до того, как Сириус и Андромеда покинули Великобританию. Когда я заваривал чай и ленивыми движениями намазывал джем на тост, то даже не догадывался, какие сюрпризы готовил мне грядущий день.
Прибытие Тонкс становится неожиданностью. Но видя, с каким трепетом Андромеда обнимает её, не желая оставлять дочь так скоро, сердце сжимается от тоски. Тонкс, которая старше меня всего на год, пошла по стопам матери с поразительной точностью. Нимфадора появилась на свет когда Андромеда окончила школу: та рассказывала однажды, как ей приходилось скрывать беременность в конце седьмого курса с помощью особых чар в надежде избежать косых взглядов и насмешек. Последнее было бы обеспечено её ровесником Барти, ведь они учились на Слизерине и выпускались в один год. К счастью, всё обошлось, и волшебница вместе с Тэдом Тонкс, отцом своей дочери и мужем, уехала во Францию, где колдомедицина стала её призванием. Время шло, Нимфадора росла, и Андромеда решила, что девочка должна получить английское образование. Так Тонкс оказалась в Хогвартсе, а спустя год появился я и мои друзья. Никто и подумать не мог, что Тонкс, вспыльчивая девушка с волосами невообразимого цвета, влюбится в нашего профессора Ремуса Люпина. Конечно же, это было тайной, поэтому новость об их помолвке, облетевшая знакомых и друзей в июне минувшего года, стала искренним удивлением для многих. И всё же, друзья на то и друзья, чтобы принимать близких такими, какие они есть, и уважать их выбор. Уже к Рождеству стало известно, что Тонкс носит их с Ремусом ребёнка, но мне, мягко говоря, было не до этого: Снейп пропал на многие недели, и я едва ли помнил самого себя.
Сейчас понимаю её, как никогда раньше, ведь, по сути, оказался в похожей ситуации: доучиваюсь на седьмом курсе и…
С ложки, застывшей на полпути к бутерброду, срывается капля клубничного джема и неудачно приземляется прямо на джинсы. Ругаясь себе под нос, тру полотенцем липкое пятно, не реагируя на предложение Сириуса удалить его магией. Причина подобной рассеянности проста: не представляю, какое однозначное выражение способно идентифицировать то, что чувствую к Снейпу.
Спустившись, профессор кивком приветствует волшебников, не задерживая взгляд на каждом дольше секунды, и только я становлюсь исключением. Он вскользь оглядывает меня с ног до головы, словно пытается понять настроение. Едва заметное покачивание головой что-то объясняет ему, и я перестаю быть объектом подобного внимания.
Прощание с Сириусом даётся вполне легко: в любом случае, мы скоро увидимся. Андромеда притягивает меня к себе, обнимая, и пока никто не видит, шепчет на ухо:
- Дамблдор согласен.
Хмурюсь в непонимании, пока не догадываюсь, что речь идёт о возможности остановиться дома у Андромеды, когда Орден окажется во Франции. Лукавое подмигивание становится красноречивым ответом на широкую улыбку, но её приходится быстро стереть, чтобы не вызвать подозрений.
Портключ срабатывает секунда в секунду: из коридора доносится бой напольных часов, и Сириус с Андромедой исчезают. Сильный поток магии шевелит листья роз в высокой вазе, я подавляю тяжёлый вздох и провожаю Тонкс до двери, оставив Снейпа в одиночестве. Понимание того, что с этого момента мы - единственные жильцы дома, настигает на пороге кухни, куда я вернулся с книгой Малфоев. И это заставляет напрячься.
Стеклянный взгляд приклеивается к Кикимеру, неторопливо убирающему посуду после завтрака, пальцы нервно постукивают по плотному переплёту, пока не замирают от блестящей догадки.
- Кикимер, ты знаешь домовиху по имени Винки? - спрашиваю как можно более уверенным тоном и старательно сохраняю беспристрастное выражение лица, когда домовик смеряет меня подозрительным взглядом. Он отвечает не сразу, продолжая перекладывать тарелки со стола в мойку:
- Может и знаю…
Интонация говорит о том, что меня не воспринимают всерьёз, а это, в свою очередь, подтверждает необходимость заявить о своих правах.
- В доме нет ни одного представителя рода Блэков, что означает: на данный момент я являюсь его хозяином, и… - запинаюсь, не в силах произнести «ты должен служить мне», но быстро нахожу, что сказать взамен, - будет правильно, если ты будешь слушаться меня.
Кикимер, придвинувший табурет к мойке, так и замирает, а мне становится неловко. Не в моей привычке командовать эльфами.
- Ты можешь мне помочь? - добавляю более мягко, но с повелительными нотками, и домовик сдаётся. Распрямившись, он разворачивается ко мне и, смерив более-менее снисходительным взглядом, отвечает:
- Да, я знаком с Винки. Что Кикимер может сделать для вас?
Немного расслабившись, прошу эльфа связаться с ней, в надежде получить свои куртку и джемпер обратно, если, конечно, они до сих пор целы. Нисколько не удивлённый необычностью просьбы Кикимер хочет раствориться в воздухе, но недоверчиво водит ушами, однако, стоит мне обмолвиться о том, чтобы он не беспокоился о грязной посуде и он, поколебавшись, исчезает. Я домываю блюдца из-под бутербродов и чашки: родители никогда не держали эльфов, и всю домашнюю работу мы без проблем выполняли сами.
Позже, устроившись на одном из стульев с книгой, принесённой Драко, изредка прислушиваюсь к звукам в доме в попытке определить местоположение Снейпа, но всё без толку. Любопытство привычно ускоряет сердцебиение, когда я вновь изучаю то самое заклинание. Допустим, всё пройдёт успешно, и часть души Реддла действительно перейдёт в неодушевлённый сосуд. Вопрос в том, что это будет: любой предмет или тот, который уже хранит в себе часть души? Почему нельзя сделать это сейчас? Чего мы ждём? Тогда всё будет значительно проще, останется только уничтожить остальные крестражи и…
Возведя глаза к потолку от собственной глупости, захлопываю книгу и начинаю грызть ногти. С кольцом и медальоном всё понятно, но как быть с зеркалом? Неизвестно, где оно вообще спрятано, информатор молчит, наверняка выстраивая собственный план, а мне хочется лезть на стену, ведь завтра ночью мы должны дать ответ! Это более чем ужасно.
Воспоминание о ночном кошмаре удивительным образом вклинивается в ряд безрадостных мыслей о скором будущем, вынуждая задуматься: что, если это был не сон, а правда? Как несколько месяцев назад, когда я мог «подглядывать» через змею? Те волшебники были похожи на Пожирателей Смерти. Вдруг Том задумал устроить показательную казнь, демонстрируя, что станет с миром в случае нашего отказа?
Сразу же отметаю мрачную мысль: если бы это было правдой, Снейп или Орден узнали бы первыми. Не проходит и секунды, как появляется новая, не менее ужасающая догадка: вдруг Том вновь мягко вторгся в моё сознание, показав несуществующие события опять-таки с целью наглядной демонстрации своих намерений? Он не раз так делал, но что, если связь работает в двух направлениях? Я знаю, что вместе с частью души мне передалась часть его знаний и умений, а ведь Реддл является блестящим легилиментором. Что, если…
Закрыв глаза, концентрируюсь на собственных ощущениях, не совсем понимая, что надо делать. Единственное, что приходит на ум, это попытка представить того, до чьего разума хочу достучаться. Внутренний взор рисует образ Тома, но этого явно недостаточно. Тогда вспоминаю эпизод в Малфой-мэноре, его, стоящего возле камина, тихо говорящего о сюрреалистичных вещах. Мысли уплывают по волнам
