мелодичной речи, и я не замечаю, что как будто теряю связь с реальным миром, перемещаясь в мир воображаемый. В висках начинает стучать, череп словно стягивает металлическим обручем, и когда я уже хочу оставить эту глупую затею, голос Реддла внезапно раздаётся в ушах:
- Нехорошо подглядывать чужие мысли, Гарри.
Дёргаюсь, как от удара током, отчего локоть встречается с ребром столешницы. Шипя сквозь стиснутые зубы, потираю ушибленное место, лихорадочно соображая, потому что голос определённо настоящий. Неужели мне удалось?..
- Заметь, я наяву не проникал в твоё сознание, потому что уважаю личную территорию каждого волшебника. Жду того же самого в ответ.
Нет, я не дёргаюсь во второй раз, но наверняка сливаюсь с цветом молочно-белого керамического «фартука» над плитой, и настороженный вид только что вошедшего Снейпа служит тому подтверждением.
- Всё в порядке?
Киваю несколько раз подряд, незаметно переводя дух, потому что в голове остаётся только моё сознание без чьего-либо присутствия. Не знаю, как объяснить разницу, я просто чувствую это, вот только в висок будто осторожно ввинчивается гвоздь.
Похоже, ответ не совсем устраивает Снейпа, но он зажигает огонь на плите под чайником и открывает дверцы подвесного шкафа, моментально забыв о моём присутствии. Чтобы хоть как-то развеять чувство неловкости, тянусь к яблокам в вазе, произнеся ради эксперимента:
- Ночью мне приснился кошмар с участием Пожирателей Смерти, если вам, конечно, интересно.
Едва надкусив яблоко, перестаю жевать, потому что профессор оборачивается.
- Интересно, - односложно отвечает он, готовый слушать.
Чайник закипает как раз тогда, когда я заканчиваю свой рассказ.
- Описание места из твоего сна совпадает с особым помещением в Отделе Тайн в Министерстве, - клубы белёсого пара растворяются над плечом Снейпа, когда он, стоя спиной ко мне, наполняет кружку кипятком, - однако не думаю, что это может быть правдой. В противном случае, я был бы в курсе подобных событий, хотя некоторая осторожность не помешает.
Желание выпить чашечку травяного чая сгоняет со стула, я тянусь к стеклянной баночке на верхней полке шкафа, пока Снейп не собирается попросить Кикимера об услуге.
- Эльфа сейчас нет на месте, - бросаю между делом, и профессор мгновенно откликается:
- Где он?
- Я отправил его в дом Крауча забрать мои вещи, оставшиеся там.
Лишённый возможности видеть Снейпа из-за открытой дверцы шкафа, не сразу понимаю причину столь затяжной и тяжёлой паузы. Увлекшись процессом приготовления чая, особо не задумывался над собственными словами, двоякий смысл которых лишь сейчас открывается во всей красе.
Мои вещи, оставшиеся в доме человека, подарившего чудесный засос и шлейф собственного одеколона. В мыслях вспыхивает ярко-красная лампа, и раздаются звуки сирены, истошно орущей о том, что Снейп не знает, насколько далеко зашли мои зажимания с Барти. И тут как снег на голову - новость об оставшихся вещах, что в сознании профессора только упрочит вывод о том, что я был совершенно не против перехода на более интимный уровень.
Открываю рот в попытке оправдаться, но все возможные слова самоуничтожаются, как только лицо Снейпа предстаёт взору, хоть он снизошёл только до лихо выгнутой брови, но вот взгляд…
- Я был ранен. Барти помог мне, - произношу с нажимом, ведь в противном случае голос грозит сорваться.
Ловушка во взгляде захлопывается, не оставив ни единой эмоции. Он забирает кружку и стремительно покидает кухню:
- Неинтересно.
Складывается впечатление, что это действительно так, отчего острое желание догнать, вцепиться в плечи и встряхнуть со всей силы надёжно поселяется под корой головного мозга.
- «Неинтересно», значит, - мрачно усмехаюсь, автоматическими движениями размешивая сахар. Ложка стучит о стеклянные стенки, сливаясь с дальнейшими словами, которые я произношу не для того, чтобы Снейп их услышал (не знаю, здесь ли он ещё, у меня нет глаз на затылке), но потому, что не могу больше держать всё в себе:
- Так же как неинтересен ответ на вопрос, который вы, профессор, задали этой ночью.
Сладковатый аромат мелиссы немного усмиряет пыл, сильнее разгоревшийся, едва обнаруживаю, что Снейп по-прежнему в кухне, стоит в нескольких шагах от выхода и, кажется, боится шевелиться, словно я - птица редкой породы, которую ему посчастливилось лицезреть. Впрочем, терять нечего, слишком много уже сделано и так мало сказано. Мягкий вкус чая приятно расслабляет горло, возможно, именно поэтому голос звучит увереннее, стоит отставить кружку и произнести, глядя прямо в бездонные глаза профессора:
- Если вопрос по-прежнему актуален, то скажу: я хочу, чтобы после того, как мы победим Тома Реддла, наши с вами пути не разошлись.
Возможно, кому-то это вообще ничего не скажет, но Снейп должен понять, ведь я признался в том, что хочу быть с ним всю оставшуюся жизнь. Теперь выбор за ним - согласиться или послать меня, надоедливого, на все четыре стороны.
Снейп находит блестящий ответ: едва эффект от осознания услышанного проходит, он высокомерно приподнимает подбородок и отрезает:
- В свете последних событий едва ли это является правдой.
Мне хочется побиться головой о стену. Или по привычке спрятаться в свою раковину и оставить всё как есть, надеясь на более благоприятные времена, но не в этот раз. Мерлина ради, сколько можно ходить вокруг да около? Снейп всегда найдёт, к чему прицепиться, а случай с Барти является отличным источником для нескончаемого потока саркастичных замечаний в мою сторону. Вот уж нет, либо мы разбираемся здесь и сейчас, либо бросаем эту, очевидно, безнадёжную историю длиной в полгода.
Ничего не стоит скрестить руки на груди и, метнув недовольный взгляд исподлобья, оскорблено заявить:
- Я не спал с ним.
Даже не нужно уточнять личность, скрывающуюся под местоимением «ним», хотя грубости этой фразе не занимать.
Реакция не заставляет себя ждать, и то, что открывается взору, захватывает дух: Снейп оттаивает. Явление мирового глобального потепления лопнуло бы от зависти, потому что на смену непробиваемому слою льда приходит огонь, которым пылает взгляд и переливается интонация. Знаю, его бесит формулировка, что только играет мне на руку.
- Насколько ты успел заметить, я не интересовался такими подробностями, - скороговоркой отвечает профессор, делая шаг вперёд, и меня обдаёт жаром. Ситуация начинает ему надоедать, и Снейп не будет собой, если не положит ей конец, только я на такое не согласен. То, что я придумал - истинное безумие, но оно - мой единственный помощник.
- Что очень странно, - хмыкаю, как ни в чём не бывало, и отступаю назад ровно на шаг: со стороны может показаться, что я пытаюсь уклониться от наступления. - Потому что вам не всё равно. Вам никогда не было всё равно.
Наглости мне не занимать, а это - одна из тех вещей, которую Снейп не переносит. В любом случае, чтобы выбить из меня дурь, ему для начала нужно приблизиться.
- Верно, никогда, - соглашается профессор, поравнявшись с рядом стульев. Стол разделяет нас, но Снейп не торопится играть «в догонялки», - однако ты часто в этом сомневался.
- А что мне оставалось делать? - всплескиваю руками, натурально изображая изумление, отмечая, как сжались пальцы профессора на спинке стула. - Вы уповали на мою проницательность, но, простите, с ней мне не повезло.
- Именно поэтому ты так заинтересовался прямолинейным Барти Краучем-младшим, - яда в его голосе хватит на то, чтобы отравить половину Хогвартса. Он двигается с места, и адреналин в крови резко зашкаливает. В висках начинает стучать, потому что Снейп облегчил задачу, самостоятельно повернув разговор в нужном направлении. Плавно обогнув угол стола, держусь на расстоянии, потому что реакция на
