— А что если б и был? Из всех людей ты, Темпл, должен бы знать, что только те законы имеют значение, которые подкреплены силой. Ближайшие имперские войска в неделях пути отсюда.
Улыбка Темпла лишь расширилась.
— О, они несколько ближе.
Двери внезапно распахнулись, и, под неверящими взглядами тяжеловооруженного собрания, в Церковь Костей протопали солдаты. Имперские войска, в позолоченных латах и нагрудниках, с копьями в руках и короткими мечами на бедрах, с круглыми щитами, помеченными рукой Иувина, пятью молниями и снопом пшеницы, и все выглядели, словно промаршировали прямо из древности.
— Какого
В центре этого эксцентричного почетного караула шагал старый мужчина, его короткая борода была бела, как снег, его позолоченный шлем был украшен высоким плюмажом. Он шел медленно, взвешенно, словно это причиняло ему боль, но совершенно прямо. Он не смотрел ни влево, ни вправо, словно Коска и его люди, Мэр и ее люди, Темпл и Лорсен и все остальные были насекомыми, совершенно не стоящими его внимания. Словно он был богом, вынужденным в этот миг идти среди человеческих отбросов. Наемники нервно отступили, отпугнутые не столько страхом перед легионами императора, сколько аурой неощутимой власти этого старика.
Мэр распростерлась у его ног в шелесте юбок.
— Легат Сармис, — выдохнула она. — Ваше Превосходительство, мы неописуемо почтены вашим присутствием…
Челюсть Димбика упала. Легат Сармис, который сокрушил врагов императора в Третьей Битве у Дармиума и приказал умертвить каждого пленного. Который был известен по всему Земном Круге за свое военное искусство и печально известный своей жестокостью. Который, как все они предполагали, был сейчас за много сотен миль к югу. Стоял перед ними сейчас, во плоти. Каким-то образом Димбик почувствовал, что где-то раньше видел это величественное лицо. На монете, возможно.
— Вы действительно почтены, — произнес старик, — поскольку мое присутствие, это присутствие Его Сиятельства императора Голтуса Первого. — Тело легата возможно и усохло с годами, но его голос, с легчайшим имперским акцентом, был колоссальным, отражающимся от высоких балок, повергающий в трепет, как сильный гром на расстоянии руки. Колени Димбика, всегда слабые перед авторитетом, положительно зудели преклониться.
— Где акт? — произнес легат.
Мэр поднялась и смиренно указала на стол, на котором Темпл уложил ручку и документ. Сармис поворчал, чопорно наклоняясь над ним.
— Я подписываю его именем Голтуса, ибо эта рука есть рука императора. — С жестом, который был бы возмутительным в любых других обстоятельствах, он подписал. — Итак, сделано. Теперь вы на земле империи, и вы — субъекты империи под защитой Его Сиятельства! Согретые его щедростью. Покорные его законам. — Звенящее эхо утихло, и он нахмурился, словно только сейчас заметил наемников. Его безжалостный взгляд коснулся их, и Димбика пробрало холодом до самой основы.
Сармис выговаривал слова с ужасающей четкостью.
— Кто эти… люди?
Даже Коска притих от театральности момента, но теперь, к большому беспокойству всех, снова обрел голос. Он звучал хрипло, слабо, почти нелепо после голоса легата, но все же он обрел его, махая своей полупустой бутылкой для придания веса.
— Я Никомо Коска, капитан-генерал Компании Милосердной Руки, и…
— И мы как раз уходили! — бросил Лорсен, хватая Коску за локоть.
Старик отказался двигаться.
— Без моего золота? Сильно сомневаюсь!
Димбику совершенно не нравилось, как все развивалось. Возможно, никому не нравилось. Раздался тихий стук, когда Дружелюбный бросил кости. У одноглазого головореза Мэра неожиданно оказался нож в руке. Это не выглядело, как дружелюбное намерение.
— Довольно! — прошипел Лорсен, таща Старика за подмышку. — Когда мы достигнем Старикланда, каждый человек получит бонус! Каждый!
Сворбрек сжался перед стойкой, видимо пытаясь слиться с полом, бешено строча в блокноте. Сержант Ког отступал к двери, у него были хорошие инстинкты. Шансы поменялись, и не к лучшему. Димбик умолял Коску подождать остальных людей, старый дурак, но с тем же успехом он мог спорить с приливом. А теперь все шло к тому, что он спустит курок, и здесь начнется кровавая баня.
Димбик положил руку на плечо арбалетчика, словно успокаивая норовистую лошадь.
— Тише…
— Срал я на ваш бонус! — рычал Коска, со слабым достоинством продолжая борьбу, чтобы стряхнуть Лорсена. — Где, блядь, мое золото?
Мэр отступила, держа бледную руку перед грудью, но Сармис, казалось, только вырос, его белые брови сошлись.
— Что это за дерзость?
— Я могу лишь принести извинения, — порол чушь Темпл, — мы…
Сармис ударил его по лицу ладонью, уронив его на пол.
— На колени, когда обращаешься ко мне!
Рот Димбика пересох, в голове стучало. То, что он умрет за абсурдные амбиции Коски, казалось ужасно нечестным. Его перевязь уже отдала свою жизнь за сомнительное дело, и это казалось более чем достаточной жертвой. Димбику однажды говорили, что лучшие солдаты редко отважны. Это было, когда он был уверен, что армия станет его карьерой. Он начал двигать руку к мечу, далеко не уверенный, что будет делать, когда она достигнет рукояти.
— Я не буду снова разочарован! — взвизгнул Старик, пытаясь добраться до своего эфеса, а Лорсен тормозил его, и полупустая бутылка все еще была зажата в другом его кулаке. — Люди Милосердной Руки! Обнажите…
— Нет! — Лорсена гаркнул, словно хлопнула дверь. — Генерал-капитан Димбик, возьмите предателя Никомо Коску под арест!
Последовала небольшая пауза.
Возможно, не дольше вздоха, хотя ощущалась она намного дольше. Пока все оценивали шансы и исходы. Пока все судили, у кого сейчас переходящая власть. Пока все устаканилось в сознании Димбика, и, несомненно, в сознаниях каждого присутствующего. Лишь вздох, и все поменялось.
— Конечно, инквизитор, — сказал Димбик. Два арбалетчика подняли оружие, наставив его на Коску. Они выглядели слегка удивленными, что делают это, но все равно делали.
Дружелюбный оторвался от своих костей и нахмурился.
— Два, — сказал он.
Коска разинув рот глазел на Димбика.
— Так вот оно как? — Бутылка выпала из его нервных пальцев, ударилась об пол и покатилась, разливая спиртное. — Вот оно как, да?
— А как еще могло быть? — сказал Димбик. — Сержант Ког?
Почтенный солдат шагнул вперед с впечатляющей военной расторопностью.
— Сир?
— Прошу, разоружите мастера Коску, мастера Дружелюбного и мастера Сворбрека.
— Заключите их в кандалы на время поездки, — сказал Лорсен. — Их ждет судебный процесс по нашему возвращению.
— Почему я? — пропищал Сворбрек, с глазами размером с блюдца.
— А почему не вы? — капрал Брайт посмотрел на автора и, не найдя оружия, вырвал карандаш из его руки, отбросил его на пол, и устроил целое представление, растаптывая его каблуком.
— Заключенный? — пробормотал Дружелюбный. По какой-то причине на его лице была легкая улыбка, когда наручники защелкнулись вокруг его запястий.
— Я вернусь! — рычал Старик, разбрызгивая слюну через плечо, когда Ког тащил его, извивающегося, прочь; хлопали пустые ножны. — Смейтесь, пока можете, но Никомо Коска всегда смеется
