не войдет! — Халцедон поклонился аж три раза подряд. (Орфею нравились его повадки.) — Позвольте лишь последний вопрос. Это та самая книга, что была у вас похищена?
— Нет, к сожалению, это ее младшая сестра! — ответил Орфей, не поднимая глаз от страницы. — А теперь отстань наконец!
Орфей поднял голову.
— Смотри-ка, до чего мрачная история, — пробормотал он. — С чего это старик вдруг такое сочинил? Наверное, этот чертенок так его разозлил, что Фенолио решил придумать ему подходящую колыбельную. Пожалуй, эта история может понравиться и деду Якопо.
И он снова склонился над страницей, на которой Бальбулус изобразил Призрака, черными пальцами хватающего буквы.
— Да, это просто отлично, — прошептал он. — Халцедон, подай перо и бумагу! Поживее, а то я тебя лошадям скормлю!
Стеклянный человечек поспешно выполнил приказ, и Орфей взялся за работу. Полфразы из одного места, несколько слов из другого, для связи несколько обрывков со следующей страницы… Слова Фенолио. Легче и небрежнее, чем в 'Чернильном сердце' — Орфею слышалось из-за страниц хихиканье старика, — но с той же неповторимой мелодией. Так почему бы им не оживать не хуже тех, из старой книги, коварно у него похищенной?
— Да. Так. Звучит вполне в его духе! — шептал Орфей глядя, как бумага впитывает чернила. — Только нужно сделать поярче…
Он листал и листал иллюминованные страницы в поисках нужных слов, как вдруг стеклянный человечек с визгом забился ему под руку.
У входа сидела сорока.
Халцедон испуганно вцепился в рукав Орфея (задирой он был только с теми, кто меньше его). Надежда, что это окажется обычная птица, развеялась, как только сорока разинула клюв.
— Вон отсюда! — прошипела она Халцедону, и тот ринулся наружу, хотя там солдаты Змееглава кидались в него желудями и орехами.
Мортола. Конечно, Орфей знал, что она найдет его рано или поздно. Но почему именно сейчас? 'Сорока! — подумал он, глядя, как она прыгает к нему на птичьих ногах. — Если бы я умел превращаться в животных, каких дел можно было бы натворить!' Потрепанный у нее вид, однако! Наверное, ее шуганула куница или лиса. Жаль, что не поймала.
— Что ты здесь делаешь? — сердито спросила Мортола. — Я тебе разве велела предлагать Змееглаву свои услуги?
Старуха совсем обезумела. Не говоря уж о том, что ее сварливый голос не внушал страха, выходя из желтого клюва. 'Твоя история закончилась, Мортола! — подумал Орфей. — Она позади. Зато моя только начинается…'
— Что ты на меня таращишься? Он поверил тому, что ты рассказал о его дочери и Перепеле? — Она схватила клювом жука, заползшего в палатку, и расклевала с таким хрустом, что Орфею стало дурно.
— Да! — сказал он с раздражением. — Разумеется, он мне поверил. Я говорил очень убедительно.
— Хорошо. — Сорока вспорхнула на книги, украденные Орфеем из библиотеки замка, и посмотрела с высоты стопки на исписанные листы. — А это что? Змееглав тебе тоже заказал единорога?
— Нет, нет… Это… ничего. Просто… м-м… сказка, которую я сочиняю для его урода-внука. — Орфей как бы случайно прикрыл слова рукой.
— А Пустая Книга? — Мортола пригладила клювом растрепанные перья. — Ты узнал, где Змееглав ее прячет? Она у него наверняка при себе!
— Тысяча чертей, нет, конечно! Ты думаешь, Змееглав так и ходит с ней у всех на виду? — На этот раз Орфей не пытался скрыть презрение, и Мортола клюнула его в ладонь с такой силой, что он вскрикнул.
— Мне не нравится твой тон, Луноликий! Где-то он ее да прячет, так что поищи, раз уж ты тут. Я не могу все делать сама.
— Ах вот как? А что ты вообще сделала? — 'Сверни ей тощую шею, Орфей, — думал он, стирая кровь с ладони. — Ты же видел в детстве, как отец сворачивает головы курицам и голубям'.
— Как ты со мной разговариваешь? — Сорока снова попыталась ударить его клювом, но на этот раз Орфей во время отдернул руку. — Думаешь, я все это время праздно сидела на ветке? Я убрала с дороги Черного Принца и позаботилась о том, чтобы его люди отныне помогали мне, а не Перепелу.
— В самом деле? Принц мертв? — Орфей очень старался не выдать волнения. Фенолио, наверное, очень страдает. Старик до смешного гордился этим персонажем. — А что с детьми, которых он похитил? Где они?
— В пещере к северо-востоку от Омбры. Кикиморы называют ее 'хоромами великанов'. С ними осталось несколько разбойников и женщины. Глупое укрытие, но, поскольку Змееглав счел разумным поручить поиски своему шурину, которого даже кролики умудряются перехитрить, дети там, наверное, еще некоторое время будут в безопасности.
Интересно! Вот уж действительно новость, которая убедит Змееглава, что от Орфея есть польза!
— А жена и дочь Перепела? Они тоже там?
— Разумеется. — Мортола хрипела, как будто у нее в глотке застряло зерно. — Я хотела отправить маленькую ведьму вслед за Черным Принцем, но ее мать меня прогнала. Она слишком много обо мне знает!
Чем дальше, тем лучше! Но Мортола прочла его мысли.
— Погоди расплываться от самодовольства! Ни слова ты Змееглаву об этом не скажешь! Мать и дочь — мои! Я не отдам их Серебряному князю, чтобы он их снова упустил. Ясно?
— Конечно! На моих устах печать молчания! — Орфей сразу сделал невинное лицо. — А что делают остальные — те разбойники, которые хотят тебе помочь?
— Идут за вами. Завтра ночью они устроят засаду на Змееглава. Им кажется, что они сами до этого додумались, а на самом деле это я заронила идею в их глупые головы. Где легче всего заполучить книгу, как не в лесу? Хват сотни раз устраивал такие засады, а тут даже Свистуна нет. Глупый Змей оставил дома своего лучшего сторожевого пса — наверное, хочет наказать его за то, что тот упустил Перепела. Но накажет он только собственное гниющее тело, а Мортола, может статься, уже завтра выменяет у Смерти его труп на своего сына. Жаль только, что я не увижу, как Белые Женщины забирают переплетчика, ну да ладно. Забрать они его все равно заберут и на этот раз уже не отпустят. Кто знает? Может статься, Смерть так обрадуется, получив сразу и Змееглава и Перепела, что забудет про Пустую Книгу, и Мортола сможет вписать туда имя своего сына, чтобы никогда уже больше не дрожать за его жизнь!
Она говорила, как в лихорадке, все быстрее и быстрее, словно боялась, что слова ее задушат, если она не успеет их прострекотать.
— Спрячься в кусты, когда они нападут! — проговорила она. — Я не хочу, чтобы Хват ненароком пришиб и тебя. Может, ты мне еще пригодишься, если этот дурак не справится с задачей.
Орфей, она по-прежнему тебе доверяет! Он чуть не рассмеялся вслух. Куда подевался хваленый ум Мортолы? Или все ее внимание сосредоточено теперь на жуках и червяках? 'Тем хуже для нее, — подумал Орфей, — и тем лучше для меня'.
— Отлично. Замечательно, — произнес он, лихорадочно прикидывая в уме, как распорядиться всей этой информацией. Ясно было одно: если Мортола действительно завладеет Пустой Книгой, для него игра будет проиграна. Смерть заберет себе Змееглава, Мортола впишет в Пустую Книгу имя своего сына, а он, Орфей, не получит обратно даже похищенное у него 'Чернильное сердце', не говоря уж о вечной жизни. Единственное, что у него останется, — это сказки, сочиненные Фенолио для избалованного ребенка. Нет! Так дело не пойдет. Он должен и дальше делать ставку на Змееглава.
— Что ты таращишься на меня, как лунатик? — Голос Мортолы с каждым словом все больше
