хамелеонах Джексона и знал, что обожают мух, поэтому я не смог придумать для Старины Джека (Old Jack) места, где он мог бы ловить мух, лучшего, чем забор позади мусорных баков, – мух там было хоть отбавляй. Для меня было приключением каждый день искать его, потому что он – чем и знамениты все хамелеоны – весьма мастерски растворялся в окружавшей его среде. Мне всегда требовалось какое-то время, чтобы определить, где он находился, и я обожал это испытание. Приспосабливание хамелеона продолжалось около пяти месяцев: со временем он стал прятаться среди виноградной лозы всё лучше и лучше, пока однажды я не смог его найти вовсе. На протяжении двух месяцев каждый полдень я искал его во дворе, но всё было бесполезно. Я не имел ни малейшего представления, что случилось со Стариной Джеком, но, учитывая бессчётное число возможностей того, что могло с ним приключиться, я всё же надеюсь, что он кончил хорошо.

Мне очень повезло, что за большинство моих магазинных проделок я не был пойман, а они порой заходили довольно далеко. Это было так глупо: на спор я украл надувной плот из магазина спортивных товаров. Это потребовало разработки некоторого плана, но я всё провернул, и каким-то образом меня не поймали.

В этом не было ничего особенного. Я открою вам свои «методы», такие, как, например, следующий. Плот висел на стене у двери запасного выхода рядом с проходом, который вёл прямо в переулок. Как только мне удалось открыть дверь запасного выхода, не вызывая подозрения, стащить плот со стены было проще простого. И как только плот переместился со стены на пол, скрытый от общего вида каким-то выставленным оборудованием для кемпинга или чем-то в том же духе, я просто дождался подходящего момента, чтобы вытащить его наружу и занести за угол, где меня ждали мои друзья. Я даже не оставил себе тот плот. Как только я доказал, что смог провернуть это дело на спор, я бросил плот перед чьим-то домом на лужайке в соседнем квартале.

Я не горжусь этим, но, в конце концов, когда я оказался за десять миль от дома без денег и со спущенной велосипедной шиной, я рад, что для меня оказалось простым делом стащить велосипедную камеру из магазина “Toys “R” Us”. В противном случае я мог оказаться на улице, добираясь до дома на попутных машинах и, только Господь знает, в какую ситуацию я мог попасть. Тем не менее, как и любой другой человек, не раз искушавший судьбу, я должен признать, что чем чаще ты убеждаешь себя в том, что твои поступки оправданны, когда ты знаешь, что они не вполне правомерны, они, в конце концов, тебя настигнут.

Что до меня, то, если мы с вами говорим о магазинных кражах, в итоге я попался в “Tower Records” на бульваре Сансет (Sunset Boulevard), в музыкальном магазине, обожаемом моими родителями. Я помню тот день до мельчайших подробностей: это был один из тех моментов, когда я знал, что что-то идёт не так, но, тем не менее, начинал свою авантюру. Думаю, мне было пятнадцать, и я помню, как думал, когда припарковал свой велосипед перед магазином, о том, что в будущем мне бы лучше вести себя в этом магазине поосторожнее. Это откровение не помогло мне в том, что последовало вскоре. Я с жадностью распихал кассеты по куртке и штанам; я так туго набил свою одежду, что подумал о том, что мне, возможно, следовало бы купить несколько альбомов, просто чтобы сбить с толку кассира. Думаю, что я подошёл к прилавку с альбомами “Dream Police” группы “Cheap Trick” и “Houses of the Holy” – “Led Zeppelin” и после того, как мне пробили чек, я считал, что я дома и я свободен.

Я был снаружи, сидя верхом на своём велосипеде, готовый нажать на педали, когда меня сзади за плечо меня схватила чья-то рука. Я отрицал всё, но меня задержали; меня отвели в комнату над магазином, откуда они смотрели через маленькое зеркальное  окно, как я воровал, и мне показали видеосъёмку. Они позвонили моей маме. Я вытащил из штанов все кассеты, и они разложили их на столе, чтобы показать моей маме, когда она приехала. Мне многое сходило с рук, когда я был мальчишкой, но попасться за кражу кассет в магазине, в котором на протяжении стольких лет мои родители имели репутацию постоянных клиентов, было оскорблением, которое в нашей семье значило большее, чем с точки зрения буквы закона. Она много не говорила, да ей и не нужно было; для меня было ясно, что она больше не думает о том, что её сын не может сделать ничего дурного.

В конце концов, “Tower Records” не стали выдвигать против меня обвинения, поскольку все товары были возвращены. Они отпустили меня при условии, что никогда моя нога не ступит в их магазин, вполне вероятно, потому, что какой-то менеджер в магазине узнал в моей маме добропорядочного постоянного покупателя.

Конечно, когда через шесть лет меня пригласили в этот самый магазин в отдел видеозаписей, в каждую свою смену на протяжении первых шести месяцев я убеждал себя, что кто-нибудь вспомнит, как я попался за воровство, и меня уволят. Я считал, что теперь в любой момент кто-нибудь мог разгадать, что я нагло врал в анкете и приуменьшал то, что было правдой, а именно: то, что мне действительно удалось украсть до того, как меня поймали, стоило гораздо больше, чем мой доход за несколько месяцев.

Все эти изменения должны были произойти во мне в течение последующих восьми лет, когда я обрёл постоянную «семью» собственного творения.

В пустоте, которая образовалась после развала моей семьи, я создал свой собственный мир. Мне крупно повезло в том, что, несмотря на свой возраст, когда я познавал, на что я способен, я приобрёл одного друга, который всегда был со мной рядом даже тогда, когда нас разделяли океаны. Он по-прежнему один из самых близких мне друзей, что по прошествии тридцати лет говорит, мать твою, о многом.

Его зовут Марк Кантер (Marc Canter), его семья владеет известным в Лос-Анджелесе заведением «Деликатесы Кантера» (“Canter’s Deli”) в районе Северного Ферфакса (North Fairfax). Семья Кантеров переехала в Лос-Анджелес из Нью-Джерси и открыла тут в сороковых годах ресторан, который с тех пор стал центром для деятелей шоу-бизнеса из-за особой еды, которую в нём подают, а также того, что он открыт 24 часа в сутки. Он расположен в полумиле от Сансет-Стрип (Sunset Strip)* , в шестидесятых был пристанищем для музыкантов и остаётся таковым и поныне. В восьмидесятых группы вроде “Guns N’ Roses” часто приходили глубоко за полночь поужинать в этом ресторане. Сколько концертов замечательных музыкантов помнит «Зал “суфлёров”» (“The Kibbitz Room ”), который считается баром, а также местом для выступления музыкантов. Кантеры всегда для меня были приятными людьми, они дали мне работу, они дали мне крышу над головой, и я не могу найти слов, чтобы их отблагодарить за это.

Я познакомился с Марком в начальной школе на Третьей улице (Third Street Elementary School), но друзьями мы стали не сразу, пока в пятом классе я почти не украл его велосипед.

Наша дружба стала крепкой с самого начала. Мы с Марком вместе проводили время в Хэнкок-Парк (Hancock Park), который располагался рядом с богатым районом, в котором жил Марк. Мы, бывало, наведывались на руины Театра Пан-Пасифик (Pan Pacific Theater, Pan Pacific Auditorium), на месте которого сегодня находится торгово-развлекательный центр “The Grove”. Пан-Пасифик был изумительным реликтом – в сороковых годах он представлял собой ослепительный по красоте кинотеатр со сводчатыми потолками и огромным экраном, на котором показывали ролики новостей, и значил многое в кинематографической культуре целого поколения людей. В моё время он всё ещё был прекрасен: зелёные своды в стиле «Ар- Деко» были нетронуты, хотя остальная часть здания превратилась в гору булыжников. Рядом с кинотеатром находилась публичная библиотека и парк с баскетбольной площадкой и бассейном. Как и в Лорелской начальной школе, здесь собирались подростки от двенадцати до девятнадцати, кто – каждый по своей причине – находил сюда ночью свою дорогу.

Мы с моими друзьями были младшими в компании; среди нас были девчонки, настолько выделявшиеся на общем фоне, что мы даже не могли предположить, чем они могли зарабатывать себе на жизнь, – хотя мы пытались. В той компании были неудачливые  или бросившие учёбу подростки, многие из которых жили на развалинах кинотеатра и кормились тем, что воровали продукты на сельскохозяйственной ярмарке, которая проводилась по соседству два раза в неделю. Нам с Марком льстило, что среди этих людей мы получили признание, потому что обычно у нас была «травка», которая толпа всегда была в удовольствие. Знакомство с Марком произвело во мне изменения; он был первым моим лучшим другом, был первым, кто понимал меня, когда я чувствовал, что меня не понимал никто. Ни у меня, ни у него никогда не было жизни, которую можно было бы назвать нормальной, но я горд, оттого что могу сказать, что мы сегодня с ним близки так же, как были в те дни. Таково моё определение семьи. Друг по-прежнему будет знать тебя настолько хорошо, насколько знал раньше, даже если вы и не виделись друг с другом на протяжении долгих лет. Настоящий друг – там, где он нужен тебе; настоящие друзья не просто компания на праздники или уик-энд.

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

1

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату