после которых каждый раз, размахивая в воздухе руками, я пускался в безумный танец радости. Именно тогда я узнал, что не был обманщиком дзэнский наставник Да-хуэй, писавший о том, что можно испытать восемнадцать великих сатори и бесчисленное множество малых.
Раньше я вынужден был носить таби в несколько слоев, но мои подошвы все равно чувствовали холод, как если бы их окунули в ванны со льдом. Теперь же, даже в третий месяц года, в это самое морозное время, я могу обходиться даже без обуви (47). Не нужна больше жаровня для того, чтобы поддерживать тепло. В этом году мне уже больше восьмидесяти лет, но даже сейчас меня не мучит даже малейшее расстройство. Несомненно, все это происходит от той нескончаемой благодатной радости, которую я не перестаю чувствовать с тех пор, как начал упражняться в тайных приемах чудесной медитации самоосознания.
Послесловие
По сей день, когда я вспоминаю об этом, слезы струятся по морщинистым моим щекам, и я не могу остановить их (48). Четыре или пять лет назад мне приснился такой сон. Наставник Хакую проделал огромный путь от гор Сиракава для того, чтобы повстречаться со мной в Сёин-дзи. Всю ночь мы проговорили друг с другом, смеялись. Радость моя была столь велика, что на утро я рассказал обо всем жившим в храме монахам. И они, словно в поклонении божеству, сложили свои ладони и совершили поклоны. 'Боже! Боже! - восклицали они. - Может статься, так и произойдет. Этот сон может стать явью. Если наставник Хакую придет сюда, он окажет величайшую честь храму.
О наставник, вы миновали рубеж восьмидесяти лет, но тело ваше и дух сильны и полны энергии. Вы обучаете нас, но при этом успеваете оказывать помощь другим ученикам по всей стране. Не наставника ли Хакую следует благодарить нам за это? Позвольте двоим или троим из нас отправиться к Киото и пригласить его в Сёиндзи. Ведь он мог бы поселиться в храме, а мы, прося подаяние, обеспечили бы его всем необходимым'.
Чувство восторга охватило всех монахов храма, они стали прикидывать так и этак. Наконец один из них воскликнул: 'Постойте! Вы ошибаетесь, как тот человек, который 'пометил на борту лодки то место, куда упал меч'. Мне очень жаль, но я должен сказать вам, что наставника Хакую нет больше в живых. Прошлым летом он умер'.
Монахи удивленно всплеснули руками.
'Тебе не следовало бы повторять подобные слухи! - попытался я переубедить его. - Хакую не такой, как обычные люди. Он - один из бессмертных мудрецов, которые только по случаю нисходят на землю. Как же он может умереть?'
'Именно в этом и была его ошибка: он встретил свою смерть, коснувшись земли. Прошлым летом он гулял по горам и шел по краю глубокого оврага. До другой ее стороны было не менее ста локтей. Он попытался перепрыгнуть ее, но не сумел и упал на скалы. Жители окрестных деревень оплакивают его смерть'.
Лицо монаха, рассказавшего нам эту историю, источало жалость. Мои глаза тоже были наполнены слезами.
Что и говорить, - старый Хакуин, полумертвый, на последнем издыхании опрометчиво нацарапал длинную череду пустых бессмысленных значков в надежде на то, что сможет обмануть превосходящих его способности учеников. Ведь то, что записано здесь, никак не предназначено для тех, кто обладает изобильем духовных сил. Такие высокие искатели сути дзэн способны пробудиться от одного только удара колотушки наставника. Только такие тупые, заблудшие дурни, как я, относящиеся к тому разряду людей, которых может настичь и моя болезнь, прочтут эту книгу и поразмыслят над ней. Нет сомнения в том, что она сможет им хоть немного помочь. На самом же деле, рассмотрев все это пристальнее, я понимаю, что польза от нее будет немалая. Так или иначе, самым главным остается медитация самоосознания. Вот что мы должны почитать и лелеять.
Весной седьмого года Хорэки [1757 г.] я на японском языке записал сочинение, которое назвал 'Задушевные беседы в ночной лодке'. В нем я изложил основополагающие принципы медитации. И с тех самых пор самые разные люди: монахи, монахини, миряне и мирянки - рассказывают мне, как благодаря чудесным следствиям медитации самоосознания им удалось избавиться от несчастия тяжкой и неизлечимой болезни, причем даже тогда, когда оставался только один шанс против десяти. Бессчетное количество таких людей приходило ко мне в Сёиндзи специально для того, чтобы поблагодарить меня.
Два или три года назад в храме появился некий молодой человек (ему, должно быть, было около двадцати двух или двадцати трех лет от роду), который просил личной встречи. Я вышел поприветствовать его, меня встретил огромный узел с подарками, среди которых было даже несколько золотых монет. Склонившись до земли, он проговорил: 'Я такой-то из Мацудзака в провинции Исе. Около шести лет назад я слег, пораженный тяжкой болезнью. Мне казалось, что вылечить ее невозможно. Я применил все известные мне тайные средства, однако ни одно из них не возымело действия. Все врачи, к которым я обратился, отвернулись от меня, сочтя положение безнадежным. Казалось, мне не остается ничего, кроме ожидания смерти, но случилась чудесная вещь. Я прочел 'Задушевные беседы в ночной лодке'. Собрав оставшиеся силы, я приступил к упражнениям в тайной технике медитации самоосознания. Сколь благословенна была судьба! Мало-помалу, ко мне стали возвращаться силы, и сейчас я вновь обрел совершенное здоровье. Я не способен выразить, сколь я счастлив и благодарен вам. Я готов танцевать! И поскольку все это произошло от того, что я обратился к 'Задушевным беседам в ночной лодке , я не знал, к кому обратиться с благодарностью, ведь мне не помог ни один врач или лекарь. Я долго думал, что же теперь мне следует делать, и вдруг, благодаря счастливым обстоятельствам, до меня дошли какие-то слухи, что именно вы, наставник Хакуин, и являетесь автором 'Задушевных бесед в ночной лодке'. Тут же охватило меня желание видеть ваше почтенное лицо и выразить вам свою глубокую благодарность лично. Под предлогом деловой встречи в Эдо, я пустился в путешествие из провинции Исе, чтобы встретиться с вами.
Эта минута - самая счастливая во всей моей жизни, и ничто никогда не будет для меня важнее'.
Я слушал его, вникал в подробности его рассказа. Можете представить, какое счастье тогда испытал старый этот монах?
Правда, я опасаюсь, как бы люди, читающие эти записи, не захлопали бы в ладоши и не разразились бы хохотом.
Лошадь, спокойно жующая свой корм,
Нарушает покой дневного сна (49)
Закончено в день рождения Будды на третьем году Мэйва [1766 г.].
________________________________________
Как уже было отмечено выше, текст четвертой главы почти идентичен тексту трактата, известного как 'Задушевные беседы в ночной лодке' (яп. 'Ясэнканна'). В этом трактате Хакуин описал 'дзэнскую болезнь', которой он страдал приблизительно с двадцати лет, а также приемы, усвоенные им от затворника Хакую в горах в окрестностях Киото, с помощью которых он смог избавиться от этого заболевания. Впервые история о посещении Хакуином наставника Хакую появляется в примечании к 'Записям о комментариях Сэндая к строфам Холодного пика' ('Кандзанси Сэндай-кимон'). Эти записи являются комментарием Хакуина к 'Стихотворениям Хань-шаня', опубликованным в 1746 г. В 1757 г., через одиннадцать лет, появились 'Задушевные беседы в ночной лодке' - самая известная версия этой истории, - и к тому времени текст ее вырос почти в четыре раза. Включая 'Беседы' в 'Дикий плющ', Хакуин пере писал японскую прозу китайским стихом так, чтобы текст по форме соответствовал первым трем главам произведения. Также было опущено длинное предисловие, сопровождавшее 'Задушевные беседы', были сделаны незначительные добавления в текст, а также специально для того, чтобы смягчить переход от третьей главы к концу произведения, были написаны несколько абзацев о Хакую, в которых Хакуин изложил все, известное ему об этом наставнике. Таким образом, текст четвертой главы 'Дикого плюща' является самой длинной и полной версией истории о Хакую.
'Задушевные беседы в ночной лодке', которая всегда была самым популярным произведением
