было командовать может кто-то другой, кроме офицера военно-морского флота. Он добился отставки Грегори, тем самым лишив экспедицию единственного действительно талантливого человека.
Последствия вышли далеко за рамки самого предприятия. Сэр Клементс Маркхэм изменил направление британских полярных исследований. Если бы все шло так, как предлагал Грегори, победу одержали бы ученые и гражданские специалисты, что означало долгожданный глоток свежего воздуха. Но в действительности устранялись лучшие люди. Грегори был только одним из примеров. Сэр Клементс укрепил позиции военно-морского флота и в критический момент окончательно упрочил власть посредственности.
Конечно, нельзя сказать, что сэр Клементс не встречал сопротивления на своем пути. Так, Альфред Хармсворт (впоследствии лорд Нортклифф) передал экспедиции пять тысяч фунтов стерлингов с условием, что в ней будут участвовать два его представителя. Он видел в этом определенную гарантию сохранности своих инвестиций. Он предложил кандидатуры Альберта Армитажа и доктора Реджинальда Кёттлица, которые до этого провели три года в Арктике с экспедицией Джексона – Хармсворта. Они определенно не имели отношения к клике Королевского географического общества, и, когда сэр Клементс возразил, Хармсворт написал ему:
Армитаж был офицером торгового флота и служил в компании «Восточно-Тихоокеанская линия». Помимо наличия арктического опыта, он имел репутацию хорошего штурмана и навигатора. Его сделали первым помощником капитана.
Несмотря на опыт Кёттлица и Армитажа, Скотт, как и сэр Клементс, выступал против того, чтобы они участвовали в экспедиции. Он делал все возможное, пытаясь избавиться от Чарлза Ройдса. Он боялся действительно способных людей, угрожавших его автократии, и возмущался по поводу навязанных кандидатур, считая, что имеет право набирать команду самостоятельно, раз уж, в конце концов, он капитан. Но организаторы по-прежнему смотрели на него как на представителя обслуживающего персонала, получающего жалованье за свою работу. А поскольку платили они, то кто же еще должен заказывать музыку? Скотта обязали принять в команду молодого офицера торгового флота компании «Юнион-Касл» по имени Эрнест Шеклтон.
Шеклтон был родом из графства Килдэр[36], происходил из англо-ирландской семьи. Он, как и Скотт, не имел особенной страсти к полярным исследованиям, но тоже хотел добиться успеха. Каждый из них был в своем роде авантюристом. Шеклтон совершенно случайно понял, что Антарктика может стать дорогой к славе. На военном корабле, отправлявшемся в Южную Африку в начале Англо-бурской войны, он познакомился с одним из сыновей мистера Лонгстаффа и был представлен самому главе семейства. Мистер Лонгстафф, пораженный авантюрным красноречием Шеклтона, рекомендовал его для участия в экспедиции, – как главному меценату, ему отказать не могли.
С таким количеством навязанных кандидатов Скотт всегда по возможности поступал по-своему. Так, по медицинским показаниям он удалил из команды доктора (позднее сэра) Джорджа Симпсона, подававшего надежды метеоролога, к которому питал личную неприязнь. С другой стороны, когда ставленник Королевского научного общества доктор Эдвард Уилсон был признан негодным из-за туберкулезных рубцов в одном из легких, Скотт проигнорировал медицинскую справку и взял его.
Назначение Уилсона, как и в случае с Шеклтоном, оказалось чистой случайностью. Доктор Филип Склатер, президент Зоологического общества и один из организаторов экспедиции, отбиравший для нее научных сотрудников, встретил Уилсона в лондонском зоопарке. Тот увлеченно рисовал птиц для иллюстрированного журнала. Склатер давно искал помощника доктора, который мог бы одновременно работать и в качестве зоолога под началом Кёттлица. Убедившись, что Уилсон – компетентный научный иллюстратор, он попросил его подать заявление об участии в экспедиции.
Уилсон был сыном доктора из Челтнема и только что окончил Гонвилл-энд-Киз-колледж в Кэмбридже. Он страдал туберкулезом легких, из-за которого постоянно приходилось лечиться в санаториях Норвегии и Швейцарских Альп. Он не особенно интересовался полярными исследованиями, как, впрочем, и практической медициной. Доктор Склатер избавил его от необходимости делать выбор и хотел в полной мере задействовать такие свойства его характера, как пассивность, склонность к фатализму и желание плыть по течению.
Но Уилсон все равно не спешил проявить инициативу. Тогда его дядя, генерал-майор Чарлз Уилсон, входивший в совет Королевского географического общества, обратился к сэру Клементсу Маркхэму и договорился об их встрече. Скотт увидел в Уилсоне нечто родственное и настоял на том, чтобы принять его в состав команды, невзирая на диагноз врачей.
Еще одного недавнего выпускника Кэмбриджа, Хартли Феррара, включили в состав команды как геолога; Томаса Вере Ходжсона, куратора музея Плимута, – как морского биолога. Преемника доктора Симпсона, показавшегося Скотту неподходящим, исключили по медицинским показаниям. Сэр Клементс также приложил руку к формированию команды и пригласил в качестве физика Луиса Бернацци, плававшего с Борчгревинком (враждебность сэра Клементса по отношению к Борчгревинку не распространялась на участников его экспедиции).
Скотт был всерьез озабочен подбором офицеров и матросов военно-морского флота, учитывая, как он писал, «серьезные сомнения в том», что он сможет «иметь дело с людьми иного рода». Адмиралтейство, справедливо опасаясь участвовать в предприятии, которое не контролировало, изначально ограничило участие военно-морского флота только Скоттом и Ройдсом. Однако сэр Клементс добился новых уступок. Благодаря этому Скотт смог взять в команду лейтенанта Майкла Барна и лейтенанта-инженера Реджинальда Скелтона, своих старых знакомых по «Мажестику». Ему также разрешили задействовать двадцать нижних чинов, право выбора которых предоставлялось самим офицерам. Этого было недостаточно, и Скотту пришлось комплектовать смешанную команду из военных и торговых моряков. Решение крайне рискованное, учитывая существовавший в то время антагонизм между этими ведомствами и их совершенно разные взгляды.
Помимо Германии и Швеции на пути в Антарктику находились еще две страны. Натуралист из Эдинбурга Уильям Спирс Брюс занимался организацией Шотландской национальной экспедиции в море Уэдделла. Во Франции доктор Жан Шарко, считавший, что его страна тоже должна– быть представлена в антарктической гонке, готовился отправиться на западное побережье Земли Грэма. Пять экспедиций, направлявшихся на юг, – это очень серьезная конкуренция.
Тем более что Брюс провел целых семь лет в Арктике и Антарктике, готовясь к своей миссии. А Шарко в рамках учебного плавания ходил на остров Жана Майена в Баренцевом море. В течение зимы 1900–1901 годов Скотту тоже надо было бы приобрести навыки жизнедеятельности в снегах и научиться кататься на лыжах в Норвегии или Альпах. Вместо этого он остался в Лондоне, чтобы контролировать подготовку документов.
Скотт не хотел покидать облюбованный им район официальной конторы экспедиции на Барлингтон-гарденс. Даже когда это стало крайне необходимо. Например, после того как при строительстве корабля возникли трудности, управляющий верфью горько заметил, что их «можно было бы избежать, если бы капитан Скотт [sic] уделил мне полчаса, когда я специально приехал к нему с этой целью». Зато у экспедиции (практически у самого Скотта) появился свой секретарь, работавший на полную ставку, по имени Сирил Лонгхарст, – сын врача, выпускник привилегированной школы и будущий крупный чиновник[37]. Но Скотт не особенно доверял Лонгхарсту, поскольку тот был не просто очередным ставленником сэра Джонса, но и объектом его гомосексуального ухаживания.
Скотт, наслаждаясь тем, что сам называл «большим достоинством»
