Повторяются дождик и снег, Повторяются нежность и грусть, То, что знает любой человек, Что известно ему наизусть. И сквозь призраки русских берез Левитановски ясный покой Повторяет все тот же вопрос: «Как дошел ты до жизни такой?» * * * Бороться против неизбежности И злой судьбы мне не дано. О, если б мне немного нежности И вид на «Царское» в окно, На солнечную ту аллею, Ту, по которой ты пришла. Я даже вспоминать не смею, Какой прелестной ты была С большой охапкою сирени, Вся в белом, в белых башмаках, Как за тобой струились тени И ветра ласковый размах Играл твоими волосами И теребил твой черный бант… — Но объясни, что стало с нами И отчего я эмигрант? Да, вынужденная эмиграция — это совсем не естественный переход личности из одного бытия в другое. Когда свобода собственного душевного строя не может подчиниться сложившимся обстоятельствам и принять свободу чуждого ей внешнего мира, тогда эта личность становится трагической.
Мне весна ничего не сказала — Не могла, может быть, не нашлась. Только в мутном пролете вокзала Мимолетная люстра зажглась. Только кто-то кому-то с перрона Поклонился в ночной синеве, Только слабо блеснула корона На несчастной моей голове. Георгий Иванов был коронован при жизни, получив титул Короля поэтов эмиграции. Но, судя по всему, для него самого это было слабым утешением.
Было все — и тюрьма, и сума. В обладании полном ума, В обладании полном таланта, С распроклятой судьбой эмигранта Умираю… Мир, в который вступил он когда-то, перестал для него существовать 10 сентября 1958 года. Последним приютом стало кладбище Сент-Женевьев де Буа под Парижем.
…Над белым кладбищем сирень цветет, Над белым кладбищем заря застыла, И я не вздрогну, если скажут: «Вот Георгия Иванова могила!..» Прекрасно-жуткие строки, а может быть жутко-прекрасные?
Поэзия — страна вне времени, в эту страну входит поэт, который, помимо умения владеть рифмой и ритмом, обладает способностью вызывать у читателя глубокое душевное переживание, изначально выстраданное им самим. Это — счастье, какой бы злосчастной ни была судьба поэта. Парадокс? Может быть.
* * * Это звон бубенцов издалека, Это тройки широкий разбег, Это черная музыка Блока На сияющий падает снег. За пределами жизни и мира, В пропастях ледяного эфира Все равно не расстанусь с тобой! И Россия, как белая лира Над засыпанной снегом судьбой. * * * Распыленный мильоном мельчайших частиц, В ледяном, безвоздушном, бездушном эфире, Где ни солнца, ни звезд, ни деревьев, ни птиц, Я вернусь отраженьем в потерянном мире. И опять в романтическом Летнем саду, В голубой белизне петербургского мая По пустынным аллеям неслышно пройду, Драгоценные плечи твои обнимая.
