ворсом покрывал пол.
– Проходите, садитесь, – сказал он, сделав жест рукой и указывая ей на одно из двух кресел напротив. Поверхность стола была совершенно пуста: на нем стоял только телефон. – Меня уверяли, что вы быстро все схватываете – поэтому я ограничусь только самым существенным. Ваше жалованье уже определено, так?
– Да, синьор.
– Оно вас устраивает?
– Да, синьор.
– Да садитесь же, я вам сказал, – снова пригласил он.
– Да, синьор. – Мария села на краешек кресла, обитого темным Дамаском. Она молчала, робея скорее перед могуществом и славой этого человека, чем перед ним самим. Она не могла еще сказать, добр он или зол, прост и доступен или спесив, но одно уже видела – прямоту и искренность.
– Здесь живем я и моя сестра, – начал Чезаре. – И еще двое слуг, которых вы уже, видимо, знаете. Возможно, это не те люди, которых вы ожидали здесь найти, – сказал он, как будто читая ее мысли. – Но я выбираю людей не за то, чем они кажутся, а за то, чем они являются. Эти двое – хорошие люди, готовые работать и преданные мне.
– Да, синьор.
– У моей сестры больное сердце, – с легкой печалью сказал он. – И в последнее время приступы участились. К тому же они стали более тяжелыми. Мы никогда прежде не держали экономку, потому что моя сестра сама вела дом. Дом для нее – это все. Но теперь это ей уже не под силу. Я хочу познакомить вас с ней. Сейчас же. Она даст вам все необходимые указания. Надеюсь, что вам будет хорошо в этом доме.
Больдрани встал, и Мария, которая все это время слушала, согласно кивая головой, сделала то же самое. Мгновение они стояли друг против друга, и девушка видела его во весь рост, прямого, сильного, решительного. На нем был серый костюм безупречного покроя, ослепительно белая рубашка и строгий синий галстук. Жилет пересекала золотая цепочка от часов. Чезаре вынул их из кармана, чтобы уточнить время. Это были серебряные часы с эмалевым циферблатом и римскими цифрами. На крышке Мария заметила женскую фигурку со струящимися волосами и повязкой на глазах. Неожиданно раздалась мелодичная музыка, и Мария улыбнулась, не скрыв удивления.
– Вам нравится? – спросил он, в первый раз чуть смягчив выражение лица.
– Да… конечно… – пролепетала она.
– Ну что ж, пойдемте, – пригласил он ее почти весело, показав в улыбке сверкающие зубы. Поначалу он показался ей уже немолодым – в свои сорок лет он чуть ли не в отцы ей годился, – но улыбка, осветившая его лицо, и прояснившийся взгляд ярко-голубых глаз сразу омолодили его. Конечно, он был красивый мужчина, а небольшой шрам на правой щеке делал его еще привлекательней. Добавляло элегантности и легкое серебро, которое сверкало у него на висках.
Больдрани повел ее по длинному коридору до полуприкрытой двери.
– Что бы ни сказала моя сестра в отношении вас, – предупредил он, – не обижайтесь.
Мария кивнула.
– Я сделаю, как вы скажете.
Он осторожно постучал, подождал несколько мгновений и вошел, сопровождаемый Марией, в комнату, освещенную лампами, чтобы разогнать полумрак туманного зимнего утра. Стены комнаты были оклеены выцветшими обоями. На большой кровати с блестевшими медью спинками, прислонившись к горе подушек, сидела женщина с болезненно хрупкой фигурой и очень бледным лицом, на котором выделялись темные круги под глазами.
– Кто эта девушка? – спросила Джузеппина, не дожидаясь слов брата и сразу встревожившись.
– Ее зовут Мария, – ответил, улыбаясь, Чезаре. – Ее прислала синьора Элизабет.
– А зачем она ее прислала? – Годы одинокой жизни с братом и тяжелая болезнь сделали характер Джузеппины более капризным и агрессивным.
– Она пришла, чтобы немного помочь тебе, – ответил Чезаре, не проявив особой дипломатической ловкости, – естественно, если ты согласна.
– Если бы я могла, я бы тут же встала, – простонала она жалобным тоном.
Чезаре сел рядом с постелью и взял руку сестры в свои.
– Ты должна быть довольна, что мадам Лемонье вспомнила о нас, – мягко укорил он ее.
Джузеппина вперилась в Марию своими большими глазами, в которых читалось смирение перед болезнью.
– Не слишком ли молода? – заметила она.
– Но это не большой недостаток, – ласково возразил Чезаре.
– И к тому же, подойдет ли она нам? – Годы лишили ее доверчивости, и теперь она говорила с эгоизмом людей, привыкших к осмотрительному выбору.
– Элизабет ее хорошо знает, – ответил Чезаре, – так что мы можем довериться ей, тебе не кажется?
– Кажется, кажется, – ответила больная, отрицая тоном то, что говорила словами.
– Тебе нужна помощница, Джузеппина, – попытался убедить он ее. – Наш дом вести нелегко.
– Но мне что, тех не хватает? – отрезала она, намекая на Чеккину и Амброджино.
– Еще одна помощница не повредит. – Ни с одним другим человеком на свете Чезаре Больдрани не стал бы терять столько времени.
– А расходы? – возразила Джузеппина, которая даже в богатстве не отвыкла прикидывать цену всему.
– Мы можем себе это позволить.
– Ты говоришь, она подойдет?
– Это зависит от тебя.
– Тогда возьмем ее, – решила Джузеппина.
Мария, которая стояла тут же, неподвижная, как камень, но с натянутыми нервами, вздохнула с облегчением.
– Мы увидимся вечером, – попрощался Чезаре. Затем, обратившись к Марии, сказал: – Моей сестре, наверное, многое надо сказать вам. Я вас оставляю. – И ушел.
