Своими успехами я прежде всего обязан самому себе
Нельсон снова занемог. Доктор Мосли, не являвшийся, несмотря на весь свой опыт лечения желтой лихорадки и дизентерии, хорошим диагностом, заявил с присущей ему самоуверенностью, что сказываются последствия малярии. Впрочем, независимо от того, прав он был или заблуждался, медицинское сообщество Ямайки пришло к общему заключению: если пациент в ближайшие дни не пойдет на поправку, ему надо срочно отправляться домой. А вряд ли выздоровлению могло способствовать выполнение долга, выпавшего на долю Нельсона вскоре после того, как «Хинчинбрук» отплыл 3 февраля 1780 года на Москитов Берег, — он прочел заупокойную молитву по сержанту 79-го полка, скончавшемуся от малярии. Не улучшало физического состояния людей и то, что, направляясь к никарагуанскому берегу через Карибское море, экипаж на всем протяжении рейса теснился в маленьком и душном кубрике. Когда конвой достиг мыса Грасиас-а-Диос, в устье реки, разделяющей Никарагуа и Гондурас, приняли решение ссадить людей на берег в любом случае, даже если место, выбранное для лагеря, кишит москитами.
Начальника экспедиции уверяли, будто здешняя часть Центральной Америки отличается здоровым климатом и всяческими красотами — тут, мол, и сухо, и местность открытая, и вообще есть все, чего только душа пожелает. Действительность оказалась совсем иной, да и сама экспедиция протекала отнюдь не так гладко, как на то рассчитывали в Кингстоне.
Беды посыпались одна задругой с самого начала. Самым трудным оказалось провести через устье быстрой реки Сан-Хуан небольшое судно с солдатами и продовольственными запасами. Перегруженные лодки норовили перевернуться в мутной воде. Иные из них сталкивались, и люди вместе с продуктами летели за борт. Капитан Нельсон, чьи функции, с прибытием конвоя на место, официально считались выполненными, быстро убедился — без умелого руководства экспедиционный корпус цели никогда не достигнет, не говоря уж о том, как каноэ и плоскодонкам, челнокам и панга трудно будет одолеть ожидающие их впереди банки и водопады. Ясно осознавая, как в случае удачи экспедиции он и имя себе сделает, и, возможно, заметно улучшит материальное положение, Нельсон предложил подполковнику Полсону свои услуги. «Мне не хватает слов для выражения признательности этому джентльмену», — писал впоследствии Полсон, которому «светловолосый парень, не произведший на него поначалу ни малейшего впечатления», действительно оказал огромную поддержку.
С помощью Нельсона лодки загрузили заново, и экспедиция, возглавляемая индейскими лоцманами и проводниками, двинулась вверх по реке. Поначалу все складывалось удачно. Преодолевая встречное течение, лодки, под мощными ударами весел, продвигались вперед между берегами, поросшими высокой травой и нависающими над водою деревьями. С ветки на ветку с неправдоподобной ловкостью перепрыгивали обезьяны, и порхали, в бликах солнца, яркокрылые попугаи, эгретки и бакланы. Ниже виднелись неподвижно лежащие на камнях черепахи. Время от времени показывались, сильно ударяя хвостами по воде и поднимая кучу брызг, аллигаторы.
К сожалению, продвижение шло слишком медленно. Порой лодки застревали на мели или песчаной банке, и морякам приходилось прыгать в воду и толкать их. К наступлению темноты впереди идущие лодки покрывали менее семи миль, остальные, перегруженные и неподвижные, сидели где-то позади на мели.
Проведя на берегу холодную ночь, когда прямо над ухом звенят москиты, раздаются, не давая спать, странные, неподражаемые звуки джунглей, мучаясь от головной боли, вызванной отражающимися от воды лучами солнца, люди на следующий день занимались разгрузкой вытащенных на берег лодок: их следовало освободить от громоздкого вооружения и тяжелых мешков с провизией. Но даже после этого скорость продвижения в ближайшие два дня не увеличилась: лодки по-прежнему садились на мель, конвой бесконечно растягивался. А когда трава саванны уступила место настоящим джунглям, небо скрылось из вида за плотной листвой тропических деревьев, все вокруг потемнело, воздух сделался влажен и зеленоват, путешествие превратилось в сплошную муку, которую его участникам уж никогда не забыть. Как-то раз лоцманы, дойдя до излучины, выбрали неверный маршрут и вели экспедицию вверх по запруженной воде почти три мили, пока не обнаружили ошибку.
Нельсон решил встать во главе экспедиции сам, и с этого момента дело пошло живее. На протяжении следующих трех дней они с Деспардом, часто деля одну лодку и одну палатку на двоих, продвинулись с конвоем почти на тридцать миль в сторону крепости Сан-Хуан. Ночи, правда, оставались сплошным кошмаром. В холодном, сыром воздухе непрестанно звенели москиты и другие насекомые, к обнаженным участкам тела присасывались пиявки, в низком кустарнике скользили либо сворачивались кольцами под солдатскими гамаками змеи. Один из солдат случайно задел змею, висевшую на ветке, и она ужалила его в глаз. Вскоре он умер, и не успели его похоронить, как труп его начал стремительно разлагаться.
Разведчики обнаружили в семидесяти милях вверх по реке, на острове, прикрывающем подходы к крепости, испанскую батарею. Тут же был составлен план вторжения: передовому отряду предстояло незаметно обогнуть остров и создать угрозу нападения с тыла; другой группе — открыть заградительный огонь с берега; третьей, на рассвете, — переправиться через реку и осуществить фронтальную атаку на батарею испанцев. Последнюю группу солдат возглавил капитан Нельсон. По плану рассчитывали захватить испанцев врасплох. Но, как и прежде, у англичан возникли проблемы с их громоздким транспортом, несколько лодок застряли на мели, и когда атака началась, испанские часовые, услышавшие шум, производимый ударами весел, приготовились отражать нападение. Столкнувшись с мушкетным и пушечным огнем, Нельсон, с саблей в руках, выскочил из полубаркаса и, поскользнувшись, упал на колени в густую жижу, сразу же засосавшую его башмаки. Сопровождаемый Деспардом, он кинулся к батарее, и противник побежал. Когда английские лодки появились и с тыла, испанцы капитулировали.
Небольшая, но важная победа досталась дешево — лишь двоих солдат ранило. Но крутые белые стены замка Сан-Хуан — El Castillo de la Immaculada Concepcion — все еще нависали над рекой. Нельсон настаивал на немедленной атаке. Но Полсон, только что получивший сообщение о скором прибытии подкрепления, решил повременить. А когда его лодка, повинуясь изгибу реки, совершила разворот и он увидел, как грозно выглядит замок с крепостными валами и бастионами, ощетинившимися тяжелыми орудиями, уверенность в том, что немедленная атака может кончиться катастрофой, только окрепла. Полсон сформировал отряд из пятидесяти человек и послал его занять позиции на высотах по ту сторону замка; после чего, согласно всем воинским наставлениям, предполагалось начать правильную осаду крепости.
И все равно Полсон оказался близок к катастрофе. Посланный им отряд так и не смог прорубиться сквозь почти непроходимые джунгли с глубокими оврагами и предательскими трясинами. Солдаты отступили назад к реке, вынеся на носилках одного из своих товарищей, покалеченного ягуаром. Обещанное подкрепление так и не прибыло. Не доставили также осадных лестниц и боеприпасов, в результате чего пушки, столь умело расставленные Нельсоном и Деспардом, безмолвствовали, успев лишь разнести в щепки флагшток замка.
Когда люди вместе с боеприпасами наконец появились, выяснилось — большая часть последних оказалась за бортом. Полсон в отчаянии приказал инженерам сделать подкоп и заминировать замок. Но после нескольких часов изнурительной работы минеры наткнулись на скальную породу.
А в середине апреля сверкнула молния, загремел гром, небо потемнело, и с небес потоками хлынул дождь. Под тяжестью струй палатки едва не стелились по земле, люди промокли насквозь, ничего не было видно. Многие, напившись воды, отравленной плодами манцинеллы, то ли упавшей, то ли нарочно подброшенной в чистый на вид водоем, заболели.
Среди них находился и Нельсон, страдавший от дизентерии, возобновляющихся приступов тропической лихорадки, последствий отравления и болей в груди. Поэтому, когда поступила депеша, извещавшая о назначении его командиром фрегата «Янус», в связи с чем Нельсону следовало немедленно вернуться на Ямайку, возникли опасения, сможет ли он передвигаться в таком состоянии. Однако умереть в насквозь пропитавшейся водой палатке на берегу реки Сан-Хуан он мог с не меньшим успехом, чем в дороге. И тогда Нельсона посадили в каноэ, и он отправился в обратный путь на Москитов Берег. Его изнуренный вид и желтая кожа буквально потрясли Катберта Коллингвуда, заменившего его на капитанском мостике «Хинчинбрука», как вскоре, уже на Ямайке, потрясли они друга Нельсона, капитана парусника «Лев» Уильяма Корнуоллиса, крупного, краснощекого мужчину, сына первого графа Корнуоллиса
