характеров), обмахиваясь тоненькой папочкой.
— Уважаемый Клавдий, я принес ваши документы. В этом году много новеньких, общежития забиты, поэтому Александр будет жить в старом доме на горе… Ах да, вот копия для парня. Трудно пришлось — я плохо разбираюсь в этом языке, пришлось просить помощи у лингвиста… Клавдий, вы меня слушаете?
Асмодей смотрел во все глаза на вампира, и вдруг, скрипуче захихикал.
— Ну, если человека нет, то и проблемы нет. Я буду очень признателен, если мне позволят осмотреть этот револьвер для будущих поколений. Мертвецу он всяко больше не нужен.
Торо всхрапнул и набычился. Принялся засучивать рукава, тихо бранясь сквозь зубы. Ругательства были самыми разнокалиберными, из арсенала как минимум пяти стран. Самыми пристойными из них были: «порешу старого маразматика», «замшелый хрыч» и «мухомор гнилой, кочерыжка старая, хрен усохший, старпер…»
Чтобы довести этого, умевшего сдерживать свою неистовую силу, демона до смертоубийства нужно очень постараться. Он мог подбить обидчику глаз или же сломать пару ребер, но никогда не марал свои руки кровью… Однако дедуле это легко удалось.
Нага набросилась на тренера сзади и повисла у него на шее, неразборчивым лепетом уговаривая Торо успокоиться.
Подлунное воинство не было столь мягкосердечно, как могло показаться, но ему не был чужд дух коллективизма. Факт в том, что нечисть малочисленна, поэтому любит собираться группами (об этом прямо говорит кинематограф и игровая индустрия). Сколько бы демоны и другие ее представители не грызлись между собой, они подсознательно осознают свою общность в отношении к людям.
На этой почве не раз случался определенный выверт психики.
Вся нечисть, попадавшая в поле влияния гипотетического индивида, на время становилась его семьей (или чем-то близким) на уровне инстинктов! Поэтому потеря одного из членов своего маленького социума била по его рассудку со страшной силой.
Торо был одним из немногих, кто подвержен этой редкостной реакции — быстро впадал в состояние берсерка!
Асмодей, не подозревающий о нависшей над ним угрозе, начал вставать с табуретки, чтобы запечатлеть необычный вид оружия.
Готовой начаться междоусобице помешал директор, наконец победивший сковавшее его полуобморочное состояние. Выковыряв свою спину из стены, Тачибана окончательно утратил самообладание. Со свистом втянул в себя воздух, багровея.
— Какая еще проблема?!! — Под конец фразы эхо гремело по всему медицинскому корпусу.
Директор опустил ставшую жутко тяжелой руку на плечо Архивариуса, мешая тому встать. Дедулю моментально припаяло седалищем к табуретке, но он даже не подумал возразить. Себе дороже…
Студентка всхлипнула, краешки глаз увлажнились — вот-вот хлынут слезы. Сбивчиво заговорила:
— Этот мальчик без задней мысли пожертвовал своей жизнью ради меня! Защитный купол отталкивал его до последнего, но он храбро бросился спасать меня от камнепада, и отнес в безопасное место, после чего наступило полное истощение… Это неправильно. Нет. Люди не жертвуют собой ради нас, это ошибка! Он такой же, как мы. Он такой же!
У Торо опустились руки, и сам он как-то съежился. Нага, осторожно съехав по его спине, подошла к убитой горем девушке и аккуратно приобняла ее за плечи.
Тут в тишине прозвучал едкий голос Асмодея. Он вполголоса напевал:
— …какой танкиста был конец.
Если что и могло произвести большую волну гнева, чем открытое издевательство над мертвецом…
Раздался низкий горловой рык:
— Per bacco! — У Торо отказали все тормоза — он быстро рос в размерах. От напора мышц треснула по швам футболка, жесткая поросль поползла по рельефно выразившемуся загривку. Он приготовился разорвать старика на сотню маленьких Асмодеев…
Преображение прервала холеная женская ладошка. Она всего лишь коснулась его шеи, но физрук натужно вздохнул и вышел в коридор. Гулкие шаги еще долго раздавались по коридору — сложилось впечатление, что там ходила ожившая греческая статуя.
И саму Нагу злость не обошла стороной — ее ногти заострились, превращаясь в подобия синих игл, а лицо покрылось тончайшей вязью, нанесенной на кожу золотой пудрой и черной смолой. Так же быстро она вернулась к человеческому облику, совладав с чувствами.
А у Тачибаны все случилось наоборот — начисто смело рукав на правой руке. Асмодей задавлено захрипел, все же с научным интересом взирая на когтистую лапу, покрытую крупными заостренными чешуйками и твердыми наростами аж до локтя — там конец самых больших пластинок превращались в костяную шпору. Лапа принадлежала виверне!
Директор дал маху. Не хлипкого старца стоило удерживать, о нет…
Разъяренная студентка в мгновение ока оказалась в шаге от Архивариуса. От ее пощечины сухонькую фигурку старика буквально вынесло через дверной проем…
Асмодей кряхтя воздел себя на ноги, провел рукой по лицу, убирая кровоподтек и, как ни в чем не бывало, отряхнул свой костюм. Спокойно осмотрел дыру, проделанную выстрелом и, с надломом потянувшись, вернулся к кровати парня.
У присутствующих еще не прошел столбняк. Поэтому никто не успел ему помешать схватить юношу за свисающую руку и придирчиво ее осмотреть. Много времени это не заняло. Старик поковырял его ладонь коротким когтем напоследок и вынес вердикт:
— Мертв. Знать не знаю, как бы нам пришлось выкручиваться, приведи он сюда своих сородичей. Так возрадуемся же, возлюбленные дети мои. Кара настигнет каждую особь из расы людей, осмелившуюся перешагнуть наш порог. — Асмодей легонько постучал костяшками по черепу парня. — Упокой тебя твой Господь, сынок.
Закончив тираду, он заложил руки за спину и почвалал на выход. Типа — я не наглый, просто должность у меня такая, привлекательного в ней мало.
У студентки глаза начали наливаться багровым сиянием. Но она не успела отвинтить Архивариусу голову…
Грянул мощный сдвоенный выстрел!!!
Все мельком глянули на медицинский монитор. Напрасно. Пульса не было. Оружие держали безжизненные руки!
Нага встрепенулась. Архивариусу может понадобиться медпомощь…
В противоположной стене коридора появился затянутый пылью пролом с осыпающимися краями. Из соседней палаты раздались громогласные проклятия вперемешку с покашливанием. Старик с натугой поднялся, у него не было заметно никаких ранений, но с губ на подбородок стекала черная кровь — сотрясение сердечной мышцы и разрыв нескольких сосудов от мощного давления. Заживет еще до вечера, если не лечить.
Архивариус сдавленно захихикал, но его тон был неожиданно серьезен:
— Вот и все. Я, в конце концов, изучил этот артефакт! Сколько десятилетий упоминания о нем будоражили мой разум, десятки раз он ускользал от моих рук. Не думал, что и за сотню лет нашелся бы оруженосец для этой своенравной игрушки, а вот оно как вышло. Странно только, что это оказался именно этот отрок. Судьба…
Главком с изумлением смотрел на Асмодея как на окончательно сбрендившего психопата.
— О чем вы говорите, почтенный? Какой уважающий себя артефакт подчинится людям? Этот мальчишка считает себя человеком, и я располагаю подтверждением тому…
— Да какой из него человек? — только отмахнулся Архивариус. — Он просто запутавшийся в хитросплетениях жизни мальчуган. Воздушный змей с оборвавшейся нитью. Шестеренка, потерявшая свое место в часах…
— Это, конечно, очень поэтично, но нам нужны доказательства, а не бесплотные рассуждения, — заметил директор.
— Доказательства вы уже прохлопали ушами, — грубо отрезал Асмодей, недовольный тем, что его
