желанием, и это сводило ее с ума. Она не могла дышать, и ее сердце бешено стучало. Он поглаживал ее бедра, бессознательно раздвигающиеся под прикосновениями его руки. Рейвен задохнулась, выгибаясь всем телом во внезапной, безудержной реакции, когда его пальцы обнаружили теплую, уязвимую плоть, которую они искали. Его рот переходил от одной груди к другой, язык кружил вокруг сосков, пока его пальцы мягко и настойчиво ее ласкали.
— Джош!
— Ш-ш-ш. — Он не доверял собственному голосу и, когда его голова приподнялась, смог только резко втянуть в себя воздух. Он не мог отвести глаз от ее напряженного лица, видя слабые, судорожные телодвижения. Ее разбуженные чувства поработили ее тело. Его собственное тело было твердым и пульсирующим, и он подумал, что взорвется. Он был пьян ее прикосновениями, ее вкусом.
Ему удалось обуздать свою отчаянную потребность из-за намного более необходимой потребности убедить ее, поникнуть сквозь барьеры, которые он чувствовал в ее мыслях и, возможно, в ее душе. И теперь он призвал на помощь всю свою силу воли, стремясь доставить ей удовольствие.
Он проводил языком по остроконечному соску снова и снова, после чего с жадностью захватил его в рот. Звуки, похожие на кошачьи, которые она издавала, сводили его с ума, и его рука задвигалась интенсивнее. Он почувствовал, что она взорвалась и тихо вскрикнула, когда ее тело сотрясалось в волнах наслаждения. Она лежала, слепая и глухая ко всему, кроме бьющихся волн наслаждения, пробегающих по ее телу. Потрясенная, Рейвен крепко держалась за него, а мир кружился за ее закрытыми глазами. Ничто в жизни не подготовило ее к этому дикому, необузданному удовольствию, и она потерялась в этих колышущихся волнах.
Джош, желание которого дошло до критической точки, не дал ей возможности разобраться с этими новыми удивительными чувствами. Его руки ласкали ее трепещущее тело с не уменьшающимся голодом, а его губы повсюду, где бы ни прикоснулись, оставляли островки пожара. Ошеломленная, она посмотрела на его твердое, сосредоточенное лицо, и опаляющий жар, который плавил ее нервные окончания, вспыхнул с новой силой внизу живота. Ее желание, поднимаясь в ней мощной волной, было настолько велико, как будто она и не чувствовала его ранее, но на сей раз пустота была ощутимей. В местах, где только утихло удовольствие, пульсирующей болью зарождалось острое желание, и она знала, что сойдет с ума, если он не избавит ее от этой боли, не заполнит эту пустоту.
Не отдавая себе отчета, Рейвен прижалась к нему еще сильнее. Она всхлипнула от облегчения, когда он устроился между ее бедрами и лег на нее. Его грудь двигалась в такт с каждым отрывистым вздохом, и каждым мускул тела был напряжен, но тем не менее он колебался, пристально глядя на нее горящими глазами.
— Я люблю тебя, — прошептал Джош, его голос был едва слышен. — Я всегда любил тебя….
Рейвен ощутила давление на свою ноющую плоть, и едва переведя дыхание, слабо вскрикнула от боли. Даже когда она увидела, что глаза Джоша потемнели в ответной реакции, она почувствовала, что ее тело будто растягивается, принимая его, и ее глаза расширились от этого нового чувства.
Его тело дрожало, но Джош все еще сдерживался, пристально глядя на нее с таким выражением в глазах, какого она никогда не видела прежде, с выражением, похожим на изумление.
— Рейвен … — прошептал он.
Она приподнялась, вбирая всего его в себя, и страстно, уверено прошептала:
— Я люблю тебя. — Она притянула его ближе к себе и упивалась горячим, слаженным союзом их тел. — Джош…
Возбуждение Джоша было настолько велико, что он еле его контролировал, но он сдержался и начал двигаться со всей осторожностью, на которую было способно его напряженное тело. Ему хотелось почувствовать ее под собой, такую страстную и откликающуюся на его ласки, и теперь, когда это свершилось, он хотел, чтобы это длилось вечно. Одно из её шелковистых бедер легко коснулось его бедра в сводящей с ума ласке, и Джош застонал. Его ритмичные движения ускорились в безотчетном стремлении к разрядке, и скрученная внутри него страсть причиняла боль до дрожи. Ее пальцы, впившиеся в его плечи, и эти великолепные длинные ноги, так пылко его обхватившие…, и когда она слабо застонала, он перестал себя контролировать. Он погружался в нее снова и снова, стремясь обладать большим, ею всей. Он был более несдержан, чем ему бы хотелось, но ее ответные всхлипы сводили его с ума. А ее тело обхватило его с такой ласковой плотностью, что волны удовольствия пробегали по всему его телу. Она двигалась так же неистово и неуправляемо, как и он, так же отчаянно. Затем она закричала и неистово подалась к нему, а жаркая вспышка ее удовольствия затянула его в свой водоворот. Он погрузился в нее с хриплым стоном, дрожа всем телом, когда волны экстаза проходили через него в такой потрясающе полной разрядке, что он подумал, будто умер…
6
Прохладный ветерок от кондиционера свободно обдувал их влажные сплетенные тела. Джош, не выпуская Рейвен из своих объятий, потянулся за одеялом, чтобы накрыть себя и ее. В комнате царила тишина, и когда он заговорил, голос его был так же тих:
— Почему ты не сказала мне?
— Думала, что ты мне не поверишь. — Она обняла его еще крепче. Тело казалось невесомым, а душа парила.
Джош поглаживал ее длинные волосы, и его рука все еще слегка подрагивала.
— Ты так думала?
Она с минуту помолчала, затем вздохнула:
— Нет. Я даже представить себе не могу такого мужчину, который бы мне поверил, но я знаю, ты бы поверил. Некоторые женщины в нашем деле… ну, секс для них — орудие труда, применяется как улыбка или определенного стиля платье или оружие. Я никогда не хотела использовать его. И до встречи с тобой …
Джош приподнялся на локте и посмотрел на нее потемневшими от нежности глазами.
— Я рад, — просто сказал он. — Это ничего бы не изменило, но я рад.
Она улыбнулась:
— Я тоже.
Он рассматривал ее немного припухшую нижнюю губу, все еще не в состоянии оторвать от нее взгляда.
— Кажется, я слышал, как ты сказала мне кое-что еще, — пробормотал он.
Она решительно сказала.
— Я люблю тебя, Джош:
Тихо вздохнув, он наклонился и нежно поцеловал ее.
— Я боялся надеяться на это. Ты вошла в мою жизнь так внезапно, и я боялся, что ты так же внезапно покинешь ее. — Он чуть-чуть помолчал. — Ты же не сделаешь этого?
Она колебалась:
— Джош, я никогда не думала о завтрашнем дне, даже когда могла. До сих пор. И все прошлые годы … в общем, я насмотрелась такого, что никогда не забуду, пока жива. Всякая мерзость. Ты сам сказал, что я ходила по темной стороне достаточно долго.
Джош боялся, что выглядел жестким. Он и ощущал себя таким. Но голос его был очень спокойным:
— Ты хочешь сказать, что не хочешь бросать свою работу? Или ты боишься, что работа изменила тебя настолько, что ты не сможешь ее бросить?
Помедлив, она ответила, тщательно подбирая слова:
— Такая работа не подразумевает, что ты сделаешь карьеру — слишком легко перегореть, потеряться. Я не хочу прекратить помогать, Джош, но я хочу прекратить работать таким образом, как сейчас.
Он кивнул, не ожидая ничего другого от нее.
